Аптекарь

Апте́карь (нем. Apotheker) — специалист в области лекарств, современное название — фармацевт.

Покровителями аптекарей считаются святые братья-близнецы Косма и Дамиан.

История аптекарского дела в Европе

В 1231 году император Фридрих II инициировал создание сборника законов, составленного многочисленными учёными под названием «Liber Augustalis» («Constitutiones regni utriusque Siciliae» — Предписания для Королевства обеих Сицилий), в том же году вступившего в силу.

В последующие годы появились многочисленные приложения к нему, в числе прочих «Эдикт Салерно», состоящий из нескольких параграфов. В одном из этих приложений разграничивались профессии врача и аптекаря: врачи не могли владеть аптеками либо участвовать в их деятельности, цены на лекарства устанавливались со стороны государства во избежание искусственного взвинчивания цен, аптекарь приносил соответствующую клятву.

Первоначально «Liber Augustalis» действовал только в королевстве Сицилия, но со временем стал примером для законодателей всей Европы.

В Средние века существовало два типа аптек: монастырские аптеки и светские аптеки, которые содержали профессиональные аптекари, входящие в цеховые организации. В аптеках Средневековья продавались лекарства против болезней, опустошавших Европу.

Аптечная посуда и аптечный инвентарь Средневековья и Возрождения отличались формой и родом материала, из которого были изготовлены. Позднее сосуды стали снабжаться аптечными знаками, обозначавшими как отдельные элементы, так и наиболее распространенные вещества. Для особо ценных лекарств использовали серебряную посуду. Введение аптекарских мер и распространение в рецептах указаний веса отдельных ингредиентов лекарств положило начало производству все более точных и совершенных аптекарских весов.

Постепенно аптеки стали превращаться в специально организованные помещения со специальной мебелью, перегонными кубами, ретортами и прочим химическим оборудованием, а начиная с XVI века, они стали центрами не только изготовления лекарств, но и интенсивных научных исследований.

Принцип монополии аптек, который соблюдался практически повсеместно, обеспечивал высокие прибыли. Аптекари, как правило, занимали почётные места в органах городского самоуправления, особенно в странах Центральной Европы. Аптеки располагались в центрах городов, имели характерные вывески или аптечные гербы, закрепляемые за аптеками специальными рескриптами. Интерьеры аптек приобрели более или менее унифицированный характер. Стены торгового зала занимали полки, на которых размешались банки с аптечным сырьем, альбарелло, графины или бутыли. Отличительным знаком аптеки стали чучела крокодилов, подвешенные под потолком, а также экзотические предметы, например рог единорога. Некоторые из аптек с оборудованными лабораториями, складами и торговыми помещениями оценивались в значительные суммы и владение ими или приобретение придавало их владельцам значительный вес в местном обществе.

В XVIII веке возникли возникли предпосылки возникновения на месте ремесленных аптечных мастерских промышленных производств.

В России

Еще на Киевской Руси широко были известны порошки, мази, настои и отвары. Лекарственные препараты хранили в специальных погребах, которые считаются прообразом аптек. Однако аптек в современном понимании этого слова не было, не существовало и разделения профессиональных обязанностей между врачами и аптекарями.

Первые аптекари в России появились в 1547 г., когда Иван Грозный отправил своего посла Ганса Шмета в западные страны за врачами и аптекарями для царской семьи. Одним из этих аптекарей был Арендт Классен, голландец по происхождению. Также известно, что в 1567 г. русский посол Дженнин привез в Россию врача Майкла Рейнольдса и аптекаря Томаса Варвера, погибшего в 1571 г. во время пожара в Москве. В 1581 г. в Москву на службу к Ивану Грозному королева Елизавета I Английская отправила нескольких специалистов, в том числе и аптекаря Джеймса Френча, которого в России прозвали Яковом Астафьевым. В Кремле напротив Чудова монастыря им была открыта первая в России аптека для царской семьи.

В 1613 году на престол взошел царь Михаил Фёдорович, и для русской медицины наступила новая эпоха. Для управления медицинским делом была создана Аптекарская палата, которая контролировала лечение царской семьи и изготовление в аптеке лекарств.

В 1620 г. Аптекарская палата стала правительственным учреждением и была переименована в Аптекарский приказ, во главе которого стояло особо доверенное лицо государя. Он существовал около полувека и в 1714 г. был преобразован Петром I в медицинскую канцелярию. Приказ ведал всеми медиками: докторами, лекарями, аптекарями, окулистами, алхимистами, костоправами и другими.

Выписанный доктором рецепт отправлялся в Аптекарский приказ вместе с описанием фармакологического действия каждого компонента этого средства. Все это докладывалось царю, который давал разрешение на изготовление лекарства. После приготовления лекарства его должны были попробовать аптекари, врач и кто-нибудь еще. Состав лекарства и фамилия изготовителя записывались в книгу, которая проверялась и хранилась у начальника Аптекарского приказа.

Аптекари испытывали поступавшие в Аптекарский приказ лекарства, готовили смеси различных продуктов, мази и препараты на основе винной плесени. В лабораториях существовали весы, на которых можно было взвесить количество вещества, равное ячменному зерну. Объем жидкости измерялся при помощи яичной скорлупы. Лабораторное оборудование, посуда делались на заводах плотниками и гончарными мастерами. Наиболее известными алхимиками и аптекарями этого периода являлись Тихон Ананьин, Василий Шилов, Андрей Иванов, Роман Ульянов, Иван Михайлов и другие.

Аптекари вели подробные инвентарные книги вверенной им аптеки, постоянно отмечая в ней наличность лекарственных веществ, с оценкою их. Кроме того, при аптеке имелась еще особая «ценовная книга», по которой должны были продаваться лекарства. Внутреннее благоустройство московских царских аптек XVII столетия вызывало самые лестные отзывы современников, отличаясь не только полнотою и изобилием своего инвентаря, но даже известною роскошью. Вся аптечная посуда была из шлифованного хрусталя, с позолоченными крышками; некоторые аптечные принадлежности сделаны были из чистого серебра.

Лекарственные вещества, необходимые для московских аптек, приобретались отчасти за границей, a отчасти добывались и в пределах России, для чего в ведении Аптекарского приказа устраивались особые «аптечные огороды» с целью акклиматизации и разведения лекарственных злаков. Широко использовались настойки, пилюли, масла, бальзамы, экстракты, порошки, пластыри, мази, сборы, свечи, настои и другие лекарственные формы. В качестве снотворного средства применялся мак, от различных простудных заболеваний — лук, чеснок, растирания, сало, настойки и др.

Уже довольно рано иноземным лекарям и аптекарям велено было брать к себе русских учеников для обучения их врачебному делу. Ученики изучали фармакологию, анатомию по скелетам и хирургию, изготовлению лекарств они обучались непосредственно в аптеках. В 1678 году в личном составе московского врачебного персонала упоминаются 2 русских аптекарских мастера, 5 русских лекарей и 8 русских лекарских учеников. В царствование Феодора Алексеевича число русских лекарей возросло до 58, a в конце XVII века русские лекари, подлекари, лекарские и аптекарские ученики, костоправы, рудометы и цирульники уже постоянно фигурировали в списках врачебного персонала, подведомственного Аптекарскому приказу.

Во второй половине XVII в. в России существовали уже 2 аптеки: Старая аптека, созданная еще аптекарем Д. Френчем при правлении Ивана Грозного для царской семьи и Новая, основанная в 1672 г., продавала лекарства для людей различного сословия и помещалась в Гостином дворе. Обе аптеки контролировал Аптекарский приказ.

Указ царей Ивана и Петра Алексеевичей «Об улучшении постановки аптечного и медицинского дела в Аптекарском приказе», предписывал каждому доктору и аптекарю принимать присягу и клятву.

В 1714 г. Аптекарский приказ был преобразован Петром I в государственное учреждение, которое контролировало военно-медицинские дела России. Затем Аптекарский приказ стал Аптекарской канцелярией, в 1721 г. — Медицинской коллегией, а через некоторое время — в Медицинской канцелярией. Эти учреждения контролировали изготовление и отпуск лекарств в аптеках. Для армии существовали полевые аптеки, через которые осуществлялось снабжение войск лекарствами и другими необходимыми медицинскими средствами. Петр I стремился расширить доступ к лекарствам и для простого люда, во второй половине XVIII в. в Москве насчитывали 14 аптек.

В конце XIX — в начале ХХ вв. происходило быстрое развитие физики и химии, что способствовало разработке новых методов получения лекарств, их анализа и созданию аппаратов и приборов для работы в аптеках. Известные ученые: М. В. Ломоносов, С. П. Крашенинников, Т. Е. Ловиц, И. И. Лепехин, Д. И. Менделеев разрабатывали теории и методы синтеза и анализа веществ, получения различных новых лекарств и изучения лекарственных растений, произрастающих на территории России. В 1873 г. Министерство внутренних дел России утвердило правила открытия аптек, в которых указал число жителей на 1 аптеку, расстояние между аптеками.

В 1870 г. было разрешено открывать заводы и фабрики для изготовления лекарственных средств и оборудования для аптек и лабораторий. В 1898 г. в России таких предприятий было более 15.

После Великой Октябрьской социалистической революции все аптеки были национализированы и контролировались Народным комиссариатом здравоохранения.

В 1931 г. было создано РАПО (Российское аптечное объединение), которое, просуществовав до 1935 г., было преобразовано в ГАПУ (Главное аптечное управление). До начала Великой Отечественной войны количество аптек росло с невероятной быстротой и составляло около 9750, кроме того, в стране было около 300 аптечных складов, а также примерно 150 фабрик, заводов и лабораторий в составе медицинской промышленности.

Контроль аптечным делом в стране производил Аптечный отдел Наркомздрава СССР. Аптечное дело было сформировано в организованную систему.

Известные аптекари мира

• Фридрих Сертюрнер, выделивший морфин из опиума в 1805 году,
• Макс фон Петтенхофер — основатель первого в Европе института гигиены и микробиологии в Мюнхене
• Эрнст Шеринг — основатель одноименной фармацевтической фабрики
• Карл Леверкус — основатель предприятия Bayer AG, давший имя городу Леверкузен в Германии
• Джон Пембертон — изобретатель «Кока-Колы»
• Георг Тракль — австрийский поэт
• Теодор Фонтане — известный немецкий писатель
• * Карл Шпицвег — немецкий художник.

См. также

• Аптекарский вес
• Аптекарский остров
• Аптекарский приказ
• Аптекарский огород

Ссылки

• [www.allpravo.ru/library/doc76p0/instrum3732/item3903.html Развитие санитарно-медицинской полиции в России]
• Марчукова С. М. [www.bibliotekar.ru/421/63.htm Аптекарский приказ] // Медицина в зеркале истории

Отрывок, характеризующий Аптекарь

– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.