Арабей, Павел Григорьевич

Павел Григорьевич Арабей
Дата рождения	13 января 1901(1901-01-13)
Место рождения	деревня Заполье Кореличской волости Новогрудского уезда Минская губерния, Российская империя.
Дата смерти	21 ноября 1984(1984-11-21) (83 года)
Место смерти	город Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	Пограничные войска СССР Сухопутные войска
Годы службы	1920—1956
Звание
Командовал	241-я стрелковая дивизия 120-я гвардейская стрелковая дивизия 85-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды

Павел Григорьевич Арабей (13 января 1901 — 21 ноября 1984) — советский военачальник, генерал-майор (15.09.1943)

Биография

Родился 13 января 1901 года в деревне Заполье, ныне Красненского сельсовета в Кореличском районе Гродненской области, Беларусь.

Военная служба

В Красной армии с февраля 1920 года.

Гражданская война

В Гражданскую войну Арабей в феврале 1920 года добровольно поступил на 9-е Владимирские командные курсы. По окончании обучения в 1921 года был направлен в распоряжение помощника главкома по Сибири и назначен в 53-й стрелковый батальон 8-й бригады войск ВЧК в город Барнаул, где проходил службу командиром взвода и помощником командира роты.

Межвоенный период

В декабре 1924 года Арабей был переведен в 9-й Сибирский полк войск ОГПУ в город Новосибирск, где занимал должности командира взвода и помощника командира учебного дивизиона по строевой части.

В августе 1925 года назначен помощником командира по строевой части 77-го отдельного дивизиона войск ОГПУ в город Иркутск. В сентябре 1927 — июле 1928 года в Иркутске прошел подготовку на Сибирских повторных курсах комсостава, по окончании которых был назначен в 9-й Сибирский полк войск ОГПУ помощником начальника и врид начальника полковой школы.

Летом 1929 года направлен на западную границу инструктором боевой подготовки 12-го Бигосовского пограничного отряда войск ОГПУ Белорусского округа, с ноября одновременно был начальником маневренной группы.

В 1929 году вступил в ВКП(б).

В марте 1930 года назначен помощником начальника по строевой части 18-го Житковического пограничного отряда, а с июня 1933 года служил в той же должности в 14-м пограничном отряде в м. Плещеницы.

В октябре 1933 года был командирован в Москву на учебу в Высшую пограничную школу НКВД. После окончания обучения в мае 1935 года оставлен в ней командиром дивизиона курсантов и преподавателем огневой подготовки. Осенью того же года поступил на вечернее отделение Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе. В марте 1939 года окончил академию и был назначен начальником учебного отдела Ордженикидзевского военного училища НКВД им. С. М. Кирова, с марта 1940 года исполнял должность помощником начальника училища по учебно-строевой части.

Великая Отечественная война

С началом войны полковник Арабей в конце июня 1941 года был командирован в город Серпухов на формирование 259-й стрелковой дивизии. Исполнял должность начальника штаба дивизии. 15 июля 1941 года дивизия выступила в район Бородино и вошла в состав 33-й армии. 25 июля она была передислоцирована на Северо-Западный фронт в 34-ю армию и вела наступательные бои по уничтожению группировки противника в районе Демянска и Старой Руссы, не допущению его продвижения на Валдай и выход на Октябрьскую ж. д. Пройдя с боями около 150 км, её части форсировали реку Ловать и вышли в Лычковский район Ленинградской области, где вынуждена была перейти к обороне. В начале октября она попала в окружение и в течение 8 суток пробивалась в направлении Демянска. Полковник Арабей в составе группы в 250 человек вышел на участке обороны 27-й армии в районе озера Селигер. После проверки его отряд убыл в 34-ю армию и по приказу занял оборону в районе озера Велье.

Через несколько дней Арабей был откомандирован в распоряжение командующего 34-й армией, затем Северо-Западного фронта и назначен начальником штаба 241-й стрелковой дивизии. Её части занимали оборону между озерами Велье и Селигер. С 25 декабря дивизия была передана 34-й армии и в январе 1942 года участвовала с ней в Демянской наступательной операции. 7 мая она была переподчинена 53-й армии и до конца года занимала оборону в районе Ватолино — оз. Селигер.

29 июня 1942 года полковник Арабей был допущен к командованию этой дивизией. В феврале 1943 года дивизия участвовала в наступательной операции по ликвидации демянского плацдарма, действуя на направлении главного удара армии. В конце мая она в составе 27-й армии была включена в состав Степного ВО и к началу июля выдвинулась в район Курска. В августе в ходе Белгородско-Харьковской наступательной операции она с боями прошла до 100 км и освободила 32 населенных пункта, в том числе Грайворон и Писаревка. В период 21-24 августа в районе Яблочное её части нанесли поражение танковой дивизии СС «Великая Германия» и отбросили противника к Ахтырке. В сентябре — ноябре дивизия вела бои по освобождению Левобережной Украины, участвовала в Киевской наступательной операции. В середине ноября она перешла в 17-й гвардейский стрелковый корпус 38-й армии 1-го Украинского фронта и принимала участие в Киевской оборонительной и Житомирско-Бердичевской наступательной операциях. В ходе последней её части совместно с 1-й танковой армией освободили город Казатин. В ходе Проскуровско-Черновицкой наступательной операции дивизия 20 марта освободила город Винница, за что ей было присвоено наименование «Винницкая». В июне 1944 г., при передислокации дивизии во время ночного марша, в автомобильной аварии генерал-майор Арабей получил ранение и лечился в госпитале. После выздоровления в ноябре был направлен на учебу в Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова. По окончании её ускоренного курса в апреле 1945 года назначается начальником формируемых Куйбышевских курсов усовершенствования офицеров местных органов военного управления.

Послевоенная карьера

После войны в октябре 1947 года генерал-майор Арабей был назначен командиром 120-й гвардейской стрелковой Рогачевской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова дивизии БВО.

В январе 1951 года переведен в АрхВО командиром 25-й отдельной стрелковой Севской дважды Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова бригады.

С декабря 1953 по февраль 1955 года прошел подготовку на ВАК при Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, затем назначен командиром 85-й стрелковой дивизии Зап.-СибВО.

2 апреля 1956 года уволен в запас.

Награды

СССР

• орден Ленина (21.02.1945)
• три ордена Красного Знамени (06.06.1943, 03.11.1944, 1950)
• орден Суворова II степени (10.01.1944)
• два ордена Отечественной войны I степени (03.01.1944, 06.04.1985)
  • Медали, в том числе:
  • «ХХ лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (1938)
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»

Иностранные награды

• орден «Легион почёта» степени командора (США, август 1944).

Почётный гражданин

Удостоен звания «Почётный гражданин города Винница».

Память

В честь П.В. Арабея в городе Винница названа улица.

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 3. — С. 110-111. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0382-3.

Отрывок, характеризующий Арабей, Павел Григорьевич

– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!