Арабский легион «Свободная Арабия»

Легион «Свободная Арабия»
Солдат легиона «Свободная Арабия» в Греции (на правом рукаве мундира — нашивка легиона)
Годы существования	19 апреля 1943—1945
Страна	Третий рейх Третий рейх
Подчинение	вермахт
Тип	пехота
Численность	20 тысяч человек
Покровитель	Амин аль-Хусейни
Цвета	зелёный
Участие в	Вторая мировая война

Легион «Свободная Арабия» (нем. Legion Freies Arabien, араб. ‏جيش بلاد العرب الحرة‎) — военное подразделение вермахта, состоявшее из арабских солдат. Воевало на Балканах и в Северной Африке.

Краткая история

В 1943 году по распоряжению верховного командования вермахта в войска стали призываться арабы, проживавшие на Балканах. Однако некоторые из данных солдат дезертировала и скрывалась от немецких властей. Немцы, пытаясь завербовать достаточное количество арабских воинов, обратились за помощью к иерусалимскому муфтию Амину аль-Хусейни. С его разрешения 19 апреля 1943 было объявлено о создании нового военного подразделения специально для арабских добровольцев.

Изначально оно носило имя «845-й германско-арабский батальон» (нем. Deutsche-Arabische Bataillon Nr 845). Все добровольцы проходили обучение в лагере Доллерсхейма — города, расположенного недалеко от австрийского Линца. В батальон входили все те, кто не смог принять участие в североафриканской кампании вермахта. При помощи Амина аль-Хусейни удалось набрать 20 тысяч человек арабской национальности, которые и сформировали новое подразделение. По распоряжению вермахта батальон стал легионом «Свободная Арабия». Среди служивших были не только мусульмане, но и некоторые арабы-христиане (преимущественно верующие Греческой православной церкви).

С ноября 1943 года легион нёс службу на полуострове Пелопоннес, где в качестве части 41-й пехотной дивизии участвовал в подавлении греческих антифашистских выступлений. Деятельность легиона поощрялась германским командованием, которое считало Грецию одной из стратегически важных территорий, занятых вермахтом.

В октябре 1944 года, когда советские войска уже вторглись в Югославию и приближались к границам Греции, а британцы готовили свой десант на Балканский полуостров, легион был немедленно переброшен в Югославию, чтобы предотвратить потерю страны. В начале года последние арабские добровольцы вступили в состав легиона, который уже подчинялся 104-й егерской дивизии, однако отряд не мог уже повлиять на ход войны. Он завершил боевые действия под Загребом.

Литература

• Antonio J. Munoz. Lions of the desert.
• Antonio J. Munoz. The East came West: Muslim, Hindu and Buddhist Volunteers in the German Armed Forces 1941—1945.
• N. Hidayat — Brigade Arab Hitler (Jakarta: Nilia Pustaka, 2009).

Ссылки

• [www.axishistory.com/index.php?id=5804 Страница на AxisHistory.com]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Арабский легион «Свободная Арабия»

– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.