Арабский социалистический союз (Египет)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Арабский социалистический союз
араб. الاتحاد الاشتراكى العربى‎
Лидер:

Гамаль Абдель Насер (1962-1970)
Анвар Садат (1970-1978)

Основатель:

Гамаль Абдель Насер

Дата основания:

4 ноября 1961

Дата роспуска:

июль 1978

Штаб-квартира:

Каир, Египет

Идеология:

арабский национализм, насеризм, панарабизм, республиканизм,
арабский социализм, антиимпериализм

Количество членов:

до 7 000 000

Партийная печать:

газеты «Аль-Гумхурия» («Республика», официальный орган АСС) и «Аль-Иштираки» («Социалист»). Журналы «Ат-Талия» и «Аль-Катиб»

К:Политические партии, основанные в 1961 году

К:Исчезли в 1978 году

У этого термина существуют и другие значения, см. Арабский социалистический союз.

Арабский социалистический союз Египта, «Аль-Иттахад аль-иштираки аль-араби» (араб. الاتحاد الاشتراكى العربى‎, al-Ittiḥād al-Ištirākī 'l-ʿArabī, англ. Arab Socialist Union, фр. L'Union Socialiste Arabe) — правящая и единственная легальная политическая организация Египта в 1962 — 1978 годах.





Основание партии

Организация «Свободные офицеры», пришедшая к власти в Египте в результате Июльской революции 1952 года, упразднила традиционные политические партии и осталась единственной доминирующей силой в политической жизни страны. Однако, не желая действовать только в рамках военной диктатуры, эта группировка имела своей целью создание легитимного режима с представительными органами и правящей политической организацией, руководимой её лидерами. С этой целью уже в январе 1953 года была создана организация «Гейат ат-Тахрир» («Освобождение»), на смену которой в 1957 году пришёл Национальный союз. Однако оба политических проекта закончились провалом. В 1961 году, после распада Объединённой Арабской Республики, политический курс страны стал резко меняться и правящая партия оказалась неготовой к этим переменам[1]. Президент Египта Гамаль Абдель Насер обвинил руководство Национального союза в реакционности и распустил его 7 ноября 1961 года вместе с Национальным собранием ОАР[2].

Роспуску правящей партии предшествовало обнародование важных политических заявлений руководства Египта: 4 ноября 1961 года Насер в прокламации заявил о решении создать новую, более совершенную, идеологизированную и наделённую широкими правами политическую организацию — Арабский социалистический союз. Одновременно Насер заявил о созыве Подготовительного комитета АСС[3][4]. 25 ноября 1961 года Подготовительный комитет АСС в составе 250 членов, отобранных Насером, начал свою работу, которая продолжалась до 31 декабря 1961 года, когда деятельность комитета была приостановлена[5].

Через две с лишним недели, 16 января 1962 года, Насер декретировал предложенные Подготовительным комитетом АСС гарантии «уважения политических и всех избирательных прав, как и уважения прав профсоюзов, обществ, общин, учреждений и прочих организаций», а также прав личности на период «построения социализма», определённый в 10 лет. На следующий день, 17 января, Насер издал два декрета, которые отменяли ряд существовавших ограничений в правах женщин, молодёжи и других категорий египетских граждан[6].

В феврале 1962 года прошли выборы в Национальный конгресс народных сил. Выборы происходили по 5 куриям — от рабочих, от крестьян, от интеллигенции, от «неэксплуататорского капитала» (лояльных египетских предпринимателей), от студентов и от женщин. Участия в выборах были лишены все те, кого власти признали «представителями реакции». Руководители Египта попытались относительно чётко определить, кто именно мог считаться членом той или иной курии. Так, рабочий должен был иметь работу и проживать на свою заработную плату, не прибегая к найму рабочей силы; крестьянин должен был быть занят в сельском хозяйстве, постоянно проживать в той местности, где работает, и владеть вместе с членами семьи не более чем 35 фадданами земли[7]. Национальный конгресс народных сил состоял из 1500 избранных депутатов: 375 от крестьян, 300 от рабочих, 150 от предпринимателей, 225 от профсоюзов, 135 от не входящих в союзы, 105 от университетов, 105 от студентов и 105 от женских организаций[5].

30 июня 1962 года Конгресс принял Хартию национальных действий[8], ставшую политической программой будущей партии, а 2 июля Насер инициировал на конгрессе создание «политической организации — Арабского Социалистического Союза»[9]. Через два дня, 4 июля, на своём заключительном заседании Национальный конгресс народных сил рассмотрел предложение Насера и одобрил создание АСС[4].

Принятая 27 сентября 1962 года Конституционная декларация (временная конституция Египта) предусматривала, что создаваемый Арабский социалистический союз наравне с Национальной ассамблеей будет одним из двух представительных и консультативных органов власти переходного периода к социализму[10]. На следующий день, 28 сентября, Насер сформировал первый состав Высшего исполнительного комитета АСС, который начал работу над Уставом организации[11]. Устав был опубликован в Каире 7 декабря 1962 года[9].

В январе 1963 года в Египте началась массовая кампания по приёму в Арабский социалистический союз, после которой в первичных организациях, в районах и в провинциях были созданы исполнительные бюро для повседневного руководства созданными организациями АСС[12]. В мае того же года прошли выборы в комитеты всех уровней, входящие в Союз, и выборы в Генеральный конгресс АСС. В этих выборах участвовали около 5 миллионов египтян, уже принятых в члены Союза[13].

Таким образом, растянувшийся на полтора года процесс создания партии был в основном завершён и 1963 год официально считается годом основания АСС[14]. Однако даже в этот срок руководителям Египта не удалось завершить формирование всех предусмотренных уставом партийных органов, в том числе и Центрального комитета АСС.

История партии

Долгое становление партии

Процесс формирования Арабского социалистического союза совпал с военными переворотами в Ираке (февраль 1963 года) и Сирии (март того же года), после которых вновь возникли условия для воссоздания Объединённой Арабской Республики уже в составе трёх стран. 17 апреля 1963 года Гамаль Абдель Насер, глава Национального совета революционного командования Сирии генерал-лейтенант Луай аль-Атасси и премьер-министр Ирака бригадный генерал Ахмед Хасан аль-Бакр подписали в Каире Манифест единства. ОАР (Египет), Сирия и Ирак должны были объединиться в единое государство на условиях, во многом базировавшихся на принятой в Египте Хартии национальных действий 1962 года[9]. АСС мог стать правящей организацией новой федерации, но политический кризис в Сирии разрушил планы возрождения ОАР в расширенном составе.

Сосредоточившись теперь на внутригосударственных проблемах и расширяя связи с СССР, Насер в 1964 году провёл политическую реформу с принятием новой конституции и избранием Национального собрания, кандидаты в депутаты которого были отобраны руководством АСС. Были отменены чрезвычайные законы и право сил безопасности на аресты без суда и следствия, вышли на свободу многие политические заключённые. В следующем году последовал самороспуск коммунистических организаций, члены которых стали привлекаться к работе в АСС[15].

В октябре 1965 года была начата перестройка деятельности АСС в целях превращения его в авангардную партию. Был сформирован новый Генеральный секретариат АСС во главе с вице-президентом ОАР Али Сабри, развернулась подготовка к созданию при Союзе молодёжной и женской организаций[16]. Однако и без того затянувшийся процесс строительства структур Союза сталкивался с большими трудностями. АСС создавался изначально как правящая партия и доступ в него был открыт для людей любых политических взглядов (кроме сторонников радикальной организации «Братья-мусульмане» и некоторых групп коммунистов), чем академик Е. М. Примаков объяснял и инертность его актива, и карьеризм функционеров, и политическую неэффективность самой организации. Он писал, что «массовый приём <…> сделал эту организацию рыхлой, неспособной выполнять функции политической партии»[17]. АСС стал частью египетской бюрократии. Членские взносы зачастую не уплачивались годами, а функционеры АСС, как пишет Е. М. Примаков, «были весьма активны в отписках, посылке успокоительных реляций в Каир о якобы проведённых собраниях среди населения городов и деревень. Некоторые ответственные функционеры, особенно губернаторы провинций, старались насадить вокруг себя собственные кадры, готовые проводить в АСС их личную линию, а не указания руководителей союза»[18].

В январе 1966 года на конференции членов исполнительных бюро АСС в Каире Насер подверг резкой критике аппарат Союза. Он говорил:

Большая опасность для АСС создалась именно в связи с тем, что многие руководители не знают, как установить связь с массами. Они сидят в кабинетах и рассылают общие инструкции. Так успеха не добьёшься. Другие выступают на собраниях, но не готовы к тому, чтобы черпать полезный опыт из общения с массами[19].

Соперничество партии и государства

Ко всем перечисленным проблемам добавилось возникшее после 1965 года противостояние между партийными и государственными органами. Новый руководитель АСС Али Сабри, считавший, что партия должна контролировать все сферы жизни страны, в том числе и производство, вступил в полемику с другим вице-президентом ОАР, Закарией Мохи эд-Дином, и его сторонниками в правительстве, которые настаивали на реалистичном экономическом курсе и невмешательстве АСС в экономику Египта. Гамаль Абдель Насер первоначально склонялся к позиции Мохи эд-Дина, однако позволил развернуть общенациональную дискуссию по этому вопросу. В апреле 1967 года Али Сабри в беседе с редактором газеты «Аль-Ахрам» Мухаммедом Хейкалом заявил: «…мы должны добиваться, чтобы административные работники получали политическую подготовку… Управление производством — это прежде всего политический акт»[20]. Позиция Сабри была активно поддержана низовыми организациями Союза. Е. М. Примаков вспоминал:

Авторам этих строк довелось побывать на нескольких собраниях районных активов АСС, где представителей Советского Союза буквально забрасывали вопросами о партийной работе на промышленных предприятиях в СССР, о функциях и правах первичной партийной организации КПСС[19].

Новый этап

Шестидневная война с Израилем прервала дискуссию и одновременно выявила неспособность АСС контролировать массы. Партийные функционеры не смогли взять под контроль стихийные народные движения в июне 1967 и в марте 1968 года[21], а противоборство между партией и государственным аппаратом усилилось. В конце 1967 года Закария Мохи эд-Дин перенёс дискуссию с Али Сабри на закрытые заседания Высшего исполнительного комитета АСС и выдвинул свой проект экономического возрождения страны. Но на этот раз Насер не поддержал тезисов доклада Мохи эд-Дина — февральские волнения в Хелуане сместили политический центр «влево», и 20 марта 1968 года вице-президент Мохи эд-Дин, министр планирования Абдель Монейм аль-Кайсуни и их сторонники были отправлены в отставку, а к концу года вообще устранены из политической жизни.

Тем временем египетская пресса не обошла критикой и Арабский социалистический союз, раскрывая тяжёлую ситуацию в партии. 6 февраля 1968 года писатель Юсуф Идрис писал в партийной газете АСС «Аль-Гумхурия»: «Рутина подобно гигантскому спруту охватила всё. Со времени, когда был брошен призыв к её уничтожению, а точнее, с момента становления государственного сектора эта рутина разрослась до чудовищных размеров». 11 марта того же года главный редактор еженедельника «Роз эль-Юсеф» Ахмед Хамруш отмечал: «В Египте есть десятки и сотни людей, занимающих ответственные посты, которые на словах восхваляют социализм, а тайком насмехаются над ним и саботируют его построение»[22].

Партия над государством

30 марта 1968 года Насер выступил в Хелуане с большой речью, получившей название «Программа 30 марта». Он заявил о переносе «центра тяжести» из административных органов государства в Арабский социалистический союз, который будет, по примеру КПСС в Советском Союзе, обладать приоритетом перед любым государственным органом. Теперь Всеобщий национальный конгресс АСС становился высшим политическим органом Египта. В то же время АСС должен был быть перестроен снизу путём выборов на всех уровнях[23]. 2 мая 1968 года «Программа 30 марта» была утверждена на всенародном референдуме, а 9 мая Насер подписал программу и новый Устав АСС[24]. К концу года впервые за всю историю партии был сформирован Центральный комитет АСС и впервые избран Высший исполнительный комитет АСС[25], однако и к 1970 году организационные мероприятия по формированию партии так и не были завершены[12]. Тем не менее все важнейшие вопросы жизни страны решались теперь не в правительстве или в Национальном собрании, а в руководящих органах Арабского социалистического союза. Именно в Высшем исполнительном комитете АСС было принято решение согласиться с «планом Роджерса» и заключить перемирие 7 августа 1970 года, положившее конец «Войне на истощение»[26]. Именно Арабский социалистический союз после смерти Гамаля Абдель Насера выдвинул кандидатом в президенты Египта Анвара Садата, который и был избран на эту должность.

АСС при Анваре Садате

Уже весной 1971 года новый президент Египта вступил в конфликт с руководителями партии. В результате так называемой Майской исправительной революции многие руководители АСС были смещены с постов и арестованы, а сам Арабский социалистический союз подвергся серии реорганизаций.

В июне — июле 1971 года в 4 этапа прошли выборы в низовые и руководящие органы АСС, а в июле того же года Всеобщий национальный конгресс принял Программу национальных действий, дополняющую Хартию 1962 года. Она предусматривала развитие экономики Египта с преимущественным развитием общественного сектора «как основы социалистического развития»[27]. В том же году с проектом создания Федерации Арабских Республик в составе Египта, Сирии и Ливии у Арабского социалистического союза появилась вторая возможность стать общеарабской правящей партией. 29 августа 1971 года Центральный комитет АСС совместно с правительством ОАР одобрил Конституцию ФАР[28], свой Арабский социалистический союз создавался в Ливии, в Судане также шла работа по созданию Суданского социалистического союза; но интеграционные процессы между четырьмя странами вскоре затормозились и АСС стал рассматриваться Садатом только как инструмент внутренней политики. Принятая в 1971 году Конституция Арабской Республики Египет лишила партию права контролировать любой государственный орган[29]. Авторы ежегодника Большой советской энциклопедии отмечали в выпуске 1973 года, что АСС после реорганизаций Садата уже «не мог играть прежней роли авангарда масс и превратился, по существу, в аппарат для проведения официальной линии руководства Египта»[30].

Переход к трёхпартийной системе

Сворачивавший сотрудничество с СССР Садат 9 августа 1974 года представил на одобрение руководящих органов партии план развития АСС как «союза трудовых сил народа», который содержал идею создания платформ или «трибун». Платформы должны были консолидировать сторонников различных политических направлений и выражать настроения отдельных социальных слоёв. За этим последовали дискуссии в печати[31], а в июле 1975 года 3-й Всеобщий национальный конгресс АСС официально рекомендовал создание трибун.

7 сентября 1975 года Анвар Садат утвердил новый Устав Арабского социалистического союза, который провозглашал задачей партии «быть ареной проявления различных противоборствующих идей и направлений, которые выражают волю широких народных масс» . Устав низводил роль АСС до второстепенной организации, функция которой заключалась в «утверждении общего курса, осуществляемого государственными властями в различных областях: внутренней, внешней, межарабской, а также утверждение общих основ генерального плана социально-экономического развития» [29].

4 марта 1976 года Анвар Садат, а за ним ЦК АСС и Национальное собрание АРЕ, рассмотрев 40 заявок, решили создать три трибуны[31][32]:

  • Арабская социалистическая организация — пропрезидентская центристская группа представленная чиновниками государственного аппарата. Глава — премьер-министр Египта генерал Мамдух Салем.
  • Организация либералов-социалистов — правая группа, представленная предпринимателями, либеральной интеллигенцией, традиционными политиками. Глава — председатель экономической комиссии Народного собрания Мустафа Камель Мурад.
  • Национально-прогрессивная организация юнионистского блока — левая группа. Глава — бывший член Совета революционного командования Египта полковник в отставке Халед Мохи эд-Дин.

В октябре-ноябре 1976 года прошли выборы в Народное собрание АРЕ, в ходе которых кандидатов выдвигал уже не АСС, а составлявшие его трибуны[33], а 11 ноября 1976 года трибуны были преобразованы в партии[29]. 22 ноябряАнвар Садат торжественно провозгласил их создание на открытии Народного собрания[34]. Пропрезидентская Арабская социалистическая партия получила в нём 285 мест, правая Либерально-социалистическая партия — 12, левая Национально-прогрессивная партия Халеда Мохи эд-Дина — 2 места[33].

В июле 1978 года Анвар Садат объявил о роспуске Арабского социалистического союза и предстоящем создании пропрезидентской Национально-демократической партии Египта[35][примечание 1].

22 мая 1980 года в Египте была проведена конституционная реформа, в ходе которой из Конституции АРЕ были устранены все упоминания об Арабском социалистическом союзе[36].

Задачи Арабского социалистического союза Египта

Арабский социалистический союз был создан как «политическая организация, концентрирующая все требования народа, объединяющая эти силы в рамках национального единства» . Его задача заключалась в «осуществлении здоровой демократии и социалистической революции для народа»[37]. Устав 1962 года определял АСС как «социалистический авангард», союз всех трудовых сил египетской нации, который призван определять принципы внутренних и внешней политики, мобилизовать усилия народа[32]. Гамаль Абдель Насер так обосновывал необходимость создания АСС:

Отдельные личности смогут работать годы и десятилетия, и их роль этим завершатся. Если мы хотим, чтобы революция продолжалась непрерывно, то нам необходима могучая политическая организация, способная вести дело вперёд на основе тех принципов, на базе тех чаяний, которые мы наметили к осуществлению… Передовая социалистическая партия является единственным аппаратом, способным обнаружить среди народа достойные руководящие кадры и мобилизовать их[38].

Однако задачи Союза постоянно изменялись. Хартия национальных действий 1962 года провозглашала целью АСС «строительство социализма с учётом реальных условий в стране» [14]. Второй устав АСС, приятый в мае 1968 года определял задачей АСС «осуществление социалистической революции, ликвидация последствий господства капитализма и феодализма, борьбу против иностранного влияния и свергнутой реакции»[14]. Принятый при Анваре Садате Устав 1975 года гласил, что целью АСС является «изучение в общих чертах генеральной линии социально-экономического развития и одобрения основных направлений политики, проводимой органами государственной власти»[39].

Структура партии

Согласно Уставу 1962 года Арабский социалистический союз во многом повторял структуру распущенного Национального союза, но в новой партии уже создавались первичные ячейки на предприятиях, в учреждениях, министерствах и в частных фирмах. Низовая ячейка избирала комитет на 2 года. Комитет должен был собираться два раза в месяц, а сама ячейка образовывала низовую конференцию, созываемую раз в 4 месяца. Каждый комитет направлял делегатов в организации марказа (района), где делегаты от всех районных ячеек два раза в год собирались на районную конференцию, на которой избирали районный совет АСС с полномочиями на 2 года. Районный совет обязан был собираться 2 раза в месяц, его практический работой руководили избираемый комитетом секретарь и его заместитель. Конференция АСС в мухафазе (гувернорате, губернаторстве) формировалась делегатами от районных советов, которые избирали на 4 года совет АСС мухафазы. Высшим органом АСС был Всеобщий национальный конгресс (съезд), в котором участвовали главы советов мухафаз, представители армии и общественных организаций[40]. Конгресс избирался на 6 лет[12], созывался раз в 2 года и избирал совет, который избирал Высший исполнительный комитет АСС в количестве не более 25 человек. По Уставу ВИК формировал Генеральный секретариат АСС, ответственный за административную работу в партии. 50 % руководящих постов должно было принадлежать рабочим и крестьянам[40]. Между сессиями Всеобщего национального конгресса высшими органами партии были Генеральный секретариат АСС и Высший исполнительный комитет АСС[32]. На Высший исполнительный комитет, в частности, была возложена подготовка идеологических кадров АСС[41]. Высший партийный пост Председателя АСС занимал президент страны. Текущими вопросами деятельности партии занимался Генеральный секретарь АСС (в 1968—1970 годах его функции исполнял Генеральный секретариат АСС). В 1971 году пост Генерального секретаря был упразднён и заменён постом Первого секретаря АСС. Руководящие кадры Арабского социалистического союза, согласно Устава, должны были быть «честными, популярными, иметь боевой революционный дух, обладать способностью убеждать массы» [42]. Чтобы получит статус активного члена — «активного функционера АСС»  — претенденты должны были «доказать отсутствие у них личных эгоистических интересов», «продемонстрировать динамизм и желание сотрудничать в интересах общего блага»[43].

В мае 1965 года в Каире был открыт Институт социалистических исследований (Институт проблем социализма) для подготовки кадров АСС[16]. Его возглавлял член Генерального секретариата АСС Ибрагим Саад ад-Дин[44]. Институт готовил партийных функционеров, идеологические и политические кадры, которые изучали постоянно расширявшийся круг дисциплин, в том числе и основы теории марксизма[45]. Многие из преподавателей Института были бывшими коммунистами. В 1966 году на совещании организации АСС Каирского университета в Гизе Насер отверг предложение создать при университете единый республиканский центр подготовки кадров АСС, в котором преподавала бы каирская профессура[41].

В июне 1966 года была создана Организация социалистической молодёжи АСС[46], в которую к концу года вступили около 250000 человек"[42], а в сентябре того же года Насер заявил, что с 1963 года внутри АСС по принципу личной преданности президенту создаётся тайная военизированная организация «Авангард социалистов»[43] или «Политический аппарат»[12].

После реорганизации 1968 года впервые был сформирован Центральный комитет АСС в составе 150 человек и был избран новый Высший исполнительный комитет АСС, в который вошли ведущие государственные деятели страны: Али Сабри, председатель Национального собрания Анвар Садат, Лабиб Шукейр, А. М. ан-Нур, Диа эд Дин Дауд, Хусейн аль-Шафеи, военный министр М.Фавзи, К.Рамзи Стино и министр внутренних дел Шааруаи Гомаа[47].

В сентябре 1969 года было завершено создание аппарата Центрального комитета АСС — его Секретариата и отделов[48].

В апреле 1970 года при ЦК АСС был создан Постоянный комитет по иностранным делам во главе с Али Сабри. К концу того же года существовали Комиссии при ЦК АСС, возглавлявшиеся членами ВИК АСС:

  • Комиссия по политическим вопросам, председатель Абу Мохсен ан-Нур, генеральный секретарь АСС;
  • Комиссия по экономическим вопросам, председатель Лабиб Шукейр, председатель Народного собрания ОАР;
  • Комиссия по организационным вопросам, председатель Шаарауи Гомаа, министр внутренних дел ОАР;
  • Комиссия по внутренним вопросам, председатель К.Рамзи Стино,;
  • Комиссия по вопросам информации и идеологии, председатель Диа эд-Дин Дауд.

В декабре 1970 года был также создан Дисциплинарный комитет АСС[49]. В сентябре 1972 года был образован Высший совет по делам молодёжи АСС, который совместно с министерством по делам молодёжи АРЕ осуществлял руководство Организацией социалистической молодёжи[50]. В том же году в составе Генерального секретариата АСС были сформированы новые секретариаты:

  • по делам национального капитала;
  • по вопросам сектора обслуживания;
  • по делам ремесленников[29].

После реорганизации 1975 года многие партийные структуры АСС были упразднены, внутри Союза были созданы три платформы (трибуны), ставшие основами для будущих политических партий. Председателю АСС отныне отводилась роль стоящего над платформами арбитра. В 1976 году Генеральный секретариат АСС был преобразован в Комиссию по делам формирования политических партий, которая контролировала партийные финансы и прессу, а Первый секретарь АСС стал председателем этой Комиссии[51][32].

Идеология

Основы идеологии АСС Гамаль Абдель Насер выразил в виде пяти принципов на Национальном конгрессе народных сил 1962 года, разъясняя его депутатам разницу между марксизмом-ленинизмом и тем социализмом, который будут строить в Египте. Он говорил:

  • Марксизм-ленинизм не верит в религию. Мы верим в неё. Мы верим в Аллаха.
  • Марксизм требует перехода от диктатуры реакции к диктатуре пролетариата. Мы не говорим о том, что передаём диктатуру одного класса диктатуре другого класса. Мы переходим от диктатуры реакции к диктатуре всего народа.
  • Марксизм-ленинизм требует ликвидации эксплуататорских классов насильственными средствами. Мы говорим: мы ликвидируем наши трудности без пролития крови и представляем эксплуататорским классам возможность жить благородной жизнью.
  • Марксизм-ленинизм отвергает личную собственность- частную собственность. Мы же верим в существование неэксплуататорской собственности наряду с эксплуататорской собственностью. Мы против лишь эксплуататорской собственности.
  • Марксизм и коммунизм предписывают национализацию земли. Наш социализм не предписывает национализации земли. Мы верим в личную собственность-частную собственность на землю[52].

Весной 1966 года на совещании в Гизе Насер уточнил своё отношение к марксизму:

Если условно марксизм сформулировать в 20 пунктах, то под 18-ю из них я готов подписаться. Единственными двумя пунктами, которые разделяют нас с марксистами, являются диктатура пролетариата и отношение к религии[41].

В ином варианте пять принципов, на которых базировалась идеология АСС, выглядели несколько иначе:

  1. государственный контроль над народным хозяйством и создание общественного сектора экономики для ускорения процесса развития страны;
  2. арабский национализм;
  3. отрицание классовой борьбы;
  4. демократия;
  5. гарантии свободы вероисповедания[34].

Хартия национальных действий 1962 года провозглашала «научный социализм». В ней говорилось, что «установление народной власти над средствами производства не требует национализации всех средств производства и отмены частной собственности». Хартия также утверждала, что «социалистический путь развития делает возможным мирное решение классовых противоречий, постепенную ликвидацию классовых различий»[53]. Развивая этот тезис, идеологи АСС признавали, что «нельзя отрицать или игнорировать неизбежную и естественную классовую борьбу», но все противоречия должны разрешаться мирно, «в рамках национального единства и путём стирания классовых различий», «лишения реакции всех её орудий». Надо создать условия для «демократического взаимодействия между различными трудовыми слоями народа, а именно: крестьянами, рабочими, солдатами интеллигенцией и национальным капиталом», для чего необходимо не допускать возрождения крупных поместий, использовать возможности кооперации сельского хозяйства, допускать частный капитал только в торговле и в лёгкой промышленности, и то с некоторыми оговорками. Утверждалась ведущая роль государственного сектора в условиях, когда государство полностью берёт в свои руки финансы и страховое дело. Во внешней торговле доля общественного сектора должна была составлять три четверти, во внутренней — одну четверть.

Идеология АСС предусматривала, что «народные организации, особенно кооперативы и профсоюзы, могут играть действенною и влиятельную роль в развитии здоровой демократии»[54]. Эти организации должны будут представлять авангардную силу в различных областях национально-демократического действия". Египетские рабочие должны были участвовать в администрации предприятий и становиться «хозяевами производственного процесса»[55].

Однопартийная система

Арабский социалистический союз создавался как правящая и единственная партия Египта и уже в 1962 году Национальное собрание было провозглашено парламентской ветвью АСС[56]. Статья 1 Временной конституции 1964 года провозглашала страну «демократическим, социалистическим государством, основанном на союзе трудовых сил народа» — крестьян, рабочих, солдат, интеллигенции и национальной буржуазии. Статья 3 конституции гласила: «Для осуществления представительной власти народа, защиты завоеваний революции и защиты демократии альянс трудящихся сил: крестьян, рабочих, военнослужащих, интеллигенции и национального предпринимательства — формирует Арабский социалистический союз».

Депутатом Национального собрания ОАР мог быть избран только активный член АСС, имевший египетское гражданство более 10 лет[57]. Активные члены АСС должны были входить в Правительственные советы мухафаз и в городские советы[58]. Уже на выборах 1964 года списки депутатов нового Национального собрания были подготовлены и утверждены Высшим исполнительным комитетом АСС. Кроме того, АСС выделил неимущим кандидатам из среды рабочих и крестьян кредиты на избирательную кампанию. Генеральный секретарь ВИК АСС, вице-президент ОАР Хусейн аль-Шафеи заявил советским корреспондентам: «Все кандидаты в парламент — активные члены АСС, таком образом, впервые все члены парламента будут связаны с политической организацией, представляющей нашу революцию. Предыдущие же парламенты включали в себя социальные противоречия, существовавшие в нашем обществе, противоречия интересов, идеологические противоречия»[59]. В Конституции Арабской Республики Египет 1971 года статья № 5 утверждала руководящую роль АСС. Принятый 1 июня 1972 года Закон № 34 «О защите национального единства» провозглашал АСС единственной политической организацией Египта, а ст.8 данного закона объявляла, что «любые политические организации, созданные вне рамок АСС, являются не¬законными»[29]. В июне 1977 года был издан Закон № 40 «Об организации политических партий», утвердивший разделение АСС на три партии-платформы и распустивший низовые организации Арабского социалистического союза. При этом Центральный комитет АСС должен был контролировать деятельность новообразованных партий[60]. 22 мая 1980 года была проведена конституционная реформа, в ходе которой из статьи 5 Конституции были устранены упоминания об Арабском социалистическом союзе и в ней стало говориться о многопартийности[36].

АСС и пресса

В 1962 году в соответствии с законом о реорганизации прессы от 1960 года вся египетская пресса была объявлена собственностью Арабского социалистического союза. Без разрешения его органов никто (за исключением ряда научных и профсоюзных организаций) на территории ОАР не имел права издавать газеты и журналы. При крупных издательствах были созданы административные советы, председатели и члены которых назначались Высшим советом по делам печати Арабского социалистического союза. В функции этого Высшего совета входила выработка генеральной линии пропаганды и освещение через прессу вопросов идеологии и политики. Повседневный контроль над египетской прессой осуществляли Департамент информации правительства и Комитет по цензуре и публикациям АСС. При этом государственные субсидии прессе не выделялись, и она существовала только за счёт своих коммерческих доходов[61]. Некоторое время в состав Центрального комитета АСС входили главный редактор ведущей египетской газеты «Аль-Ахрам» Мухаммед Хейкал и руководитель издательства «Акбар аль-Яум» Халед Мохи эд-Дин.

Официальным печатным органом Арабского социалистического союза стала издававшаяся ещё с 1953 года газета «Аль-Гумхурия» («Республика»)[14], кроме того с 1965 года было начато издание газеты «Аль-Иштираки» («Социалист»). АСС также издавались ежемесячный общественно-политический журнал «Ат-Талия» («Авангард»)[12] и теоретический журнал «Аль-Катиб» («Писатель»)[32].

Руководители Арабского социалистического союза

Генеральные секретари ЦК АСС (1964—1968)

Генеральный секретариат АСС (19 октября 1968 года — 1970)

    • Али Сабри;
    • Анвар Садат;
    • Лабиб Шукейр;
    • Абу Мохсен ан-Нур;
    • Диа эд-Дин Дауд[25].

Генеральные секретари ЦК АСС (1971)

Первые секретари ЦК АСС (1971—1978)

Конгрессы и сессии Арабского социалистического союза Египта

 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
  • Всеобщий национальный конгресс АСС:
    • I сессия открылась 23 июня 1968 года, но была перенесена. Прошла 14 — 21 сентября 1968 года.
    • Чрезвычайная сессия — 2-4 декабря 1968 года[65];
    • II сессия ВНК АСС — 27-30 марта 1969 года[66];
    • IV сессия ВНК АСС — июль 1970 года;
  • Всеобщий национальный конгресс АСС 25 — 26 июля 1971 года.
  • В 1973 году Всеобщий национальный конгресс АСС не созывался[67].
  • Всеобщий национальный конгресс АСС 22— 25 июля 1975 года.

Численность партии

  • 1964 год — 4 800 000 членов, из них около 1 500 000 активных[32];
  • 1966 год — 6 500 000 членов[68].
  • 1968 год — 5 000 000 членов, из них 1 500 000 активных[43].
  • 1970 год — около 6 500 000 активных членов[12], общая численность до 7 000 000[69];
  • 1972 год — свыше 5 000 000 членов[50].

См. также

Напишите отзыв о статье "Арабский социалистический союз (Египет)"

Примечания

  1. ↑ Б. Г. Сейранян в своей статье об Арабском социалистическом союзе (Африка. Энциклопедический справочник т.1/М.1986 — С. 278.) называл 1980 год годом, когда АСС прекратил своё существование. Скорее всего, он имел в виду устранение упоминаний об Арабском социалистическом союзе из конституции Египта. Точная дата роспуска АСС пока остаётся неопределённой, так как в июле 1978 года Садат говорил только о том, что Союз будет распущен.
  1. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера / М., 1981. — С. 163.—164.
  2. ↑ Объединённая Арабская Республика / М., 1968. — С. 135.
  3. ↑ Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. — p. 121.
  4. ↑ 1 2 Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. - p. 124.
  5. ↑ 1 2 Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. — p. 122.
  6. ↑ Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. — p. 129.
  7. ↑ Новейшая история арабских стран Африки / М., 1987.- С. 35.
  8. ↑ Агарышев. А. Насер / М., 1975. — С. 146.
  9. ↑ 1 2 3 Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. — p. 105.
  10. ↑ Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. — p. 123.
  11. ↑ Sami A. Hanna, George H. Gardner. Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969. — p. 125.
  12. ↑ 1 2 3 4 5 6 Политические партии Африки / М., 1970. — С. 217.
  13. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1964 / М., Советская энциклопедия, 1964. — С. 326.
  14. ↑ 1 2 3 4 Большая советская энциклопедия, 3-е издание, том 2.  — С. 151.
  15. ↑ Новейшая история арабских стран Африки / М., 1987. — С. 36.
  16. ↑ 1 2 Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1966 / М., Советская энциклопедия, 1966. - С. 329.
  17. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. — С. 165.—166.
  18. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. С. 167—168.
  19. ↑ 1 2 Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981 – С. 169.
  20. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. — С. 168.
  21. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. — С. 317.
  22. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. — С. 299.
  23. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. — С. 307.
  24. ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. / М., 1981. — С. 308.
  25. ↑ 1 2 Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1969 / М., Советская энциклопедия, 1969. С. 327.
  26. ↑ Агарышев А. Насер / М., 1975. — С. 178.
  27. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1972 / М., Советская энциклопедия, 1972. — С. 256.
  28. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1972 / М., Советская энциклопедия, 1972. — С. 257.
  29. ↑ 1 2 3 4 5 Князев Л. Г. Египет после Насера. 1970—1981 / М., 1986.
  30. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1973 / М., Советская энциклопедия, 1973. — С. 261.
  31. ↑ 1 2 Новейшая история арабских стран Африки/М.1987 — С.64.
  32. ↑ 1 2 3 4 5 6 Сейранян Б. Г. Арабский социалистический союз // Африка. Энциклопедический справочник. /М. Советская энциклопедия. 1986. т.1 — С. 278.
  33. ↑ 1 2 Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1977 / М. Советская энциклопедия, 1977 — С.258.
  34. ↑ 1 2 [www.globalsecurity.org/military/world/egypt/asu.htm Globalsecurity.org ASU.]
  35. ↑ Международный ежегодник. Политика и экономика. Вып.1979 г./АН СССР, Ин-т мировой экономики и междунар. отношений, М.1979 — С.255.
  36. ↑ 1 2 Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1981 / М. Советская энциклопедия, 1981 — С.246.
  37. ↑ Политические партии Африки/М.1970 — 272.
  38. ↑ Беляев И.П. Примаков Е.М. Египет: время президента Насера./М.1981 – С. 278.
  39. ↑ 1 2 Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1976 / М. Советская энциклопедия, 1976 — С.268.
  40. ↑ 1 2 Политические партии Африки/М.1970 — 146.
  41. ↑ 1 2 3 Беляев И. П. Примаков Е. М. Египет: время президента Насера./М.1981 — С. 274.
  42. ↑ 1 2 Политические партии Африки/М.1970 — 273.
  43. ↑ 1 2 3 Новейшая история арабских стран Африки/М.1987 — С.42.
  44. ↑ Хамруш А. Революция 23 июля 1952 года в Египте/М.1984 — С.153.
  45. ↑ Беляев И. П. Примаков Е. М. Египет: время президента Насера./М.1981 — С. 172.
  46. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1967 / М. Советская энциклопедия, 1967 — С.341.
  47. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1969 / М. Советская энциклопедия, 1969 — С.327.
  48. ↑ Беляев И. П. Примаков Е. М. Египет: время президента Насера./М.1981 — С. 329.
  49. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1971 / М. Советская энциклопедия, 1971 — С.337.
  50. ↑ 1 2 3 4 Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1973 / М. Советская энциклопедия, 1973 — С.260.
  51. ↑ Новейшая история арабских стран Африки/М.1987 — С.65.
  52. ↑ Беляев И.П. Примаков Е.М. Египет: время президента Насера./М.1981 – С.С.163.-164.
  53. ↑ Объединённая Арабская Республика/М.1968 — С.271.
  54. ↑ Политические партии Африки/М.1970 — С.147
  55. ↑ Политические партии Африки/М.1970 — С.148.
  56. ↑ Агарышев А. Насер/М.1975 — С.146.
  57. ↑ Объединённая Арабская Республика / М.1968 — С.256.
  58. ↑ Объединённая Арабская Республика / М.1968 — С.261.
  59. ↑ Интервью Хусейна аш-Шафии корреспонденту газеты «Известия» К.Вишневскому и корреспонденту ТАСС С.Соловьёву // Известия, 10 марта 1964 года.
  60. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1978 / М. Советская энциклопедия, 1978 — С.253.
  61. ↑ Объединённая Арабская Республика/М.1968 — С.313.
  62. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1965 / М. Советская энциклопедия, 1965 — С.323.
  63. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1972 / М. Советская энциклопедия, 1972 — С.255.
  64. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1975 / М. Советская энциклопедия, 1975 — С.274.
  65. ↑ Новое время 1968, № 50 — С. 32.
  66. ↑ Новое время 1969, № 14 — С. 32.
  67. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1974 / М. Советская энциклопедия, 1974 — С.267.
  68. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1966 / М. Советская энциклопедия, 1966 — С.327.
  69. ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1970 / М. Советская энциклопедия, 1970 — С.331.

Литература

  • Гамаль Абдель Насер. Проблемы египетской революции: Избранные речи и выступления 1952–1970 гг.. — М.: Международные отношения, 1979.
  • Беляев И. П. Примаков Е. М. Египет: время президента Насера. — М.: Мысль, 1981. — 368 с. — 20 000 экз.
  • Арабский социалистический союз // Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1970. — Т. 2. — С. 151.
  • Сейранян Б. Г. Арабский социалистический союз // Гл.ред. Анат.А.Громыко Африка. Энциклопедический справочник.. — М.: Академия наук СССР. Институт Африки. Издательство "Советская энциклопедия"., 1986. — Т. 1. — С. 278.
  • Сейранян Б. Г. Арабский социалистический союз // Гл.ред. А.М.Васильев Африка. Энциклопедия.. — М.: Российская Академия наук. Институт Африки. Издательство "Энциклопедия". Издательский дом ИНФРА-М, 2010. — Т. 1. — С. 459.
  • Арабский социалистический союз // Большая российская энциклопедия. — М.: Большая Российская энциклопедия , 2005. — Т. 1. — С. 145.
  • The Charter / Cairo, 1962.
  • Statute of the Arab Socialist Union / Cairo, 1962.
  • Sami A. Hanna, George H. Gardner Arab socialism: a documentary survey. Brill Archive, 1969.
  • Baker, Raymond. Egypt’s Uncertain Revolution under Nasser and Sadat. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1978.
  • Beattie, Kirk J. Egypt during the Nasser Years: Ideology, Politics, and Civil Society. Boulder, CO: Westview, 1994.
  • Choueiri, Youssef M. Arab Nationalism: A History: Nation and State in the Arab World. Oxford and Malden, MA: Blackwell, 2000.
  • Hinnebusch, Raymond A., Jr. Egyptian Politics under Sadat:The Post-Populist Development of an Authoritarian-Modernizing State, revised edition. Boulder, CO: Lynne Rienner, 1988.
  • Said, Abdel Moghny. Arab Socialism. New York: Barnes and Noble, 1972.
  • Waterbury, John. The Egypt of Nasser and Sadat: The PoliticalEconomy of Two Regimes. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1983.
  • Хамди Хафез. Аль-Иштиракийя уа татбикуха филь Гумхурия аль-Арабия аль-Муттахида. (Социализм и социалистическое строительство в Объединённой Арабской Республике). Аль-Кахира, 1966.  (ар.).

Ссылки

  • Арабский социалистический союз // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • [books.google.com/books?id=zsoUAAAAIAAJ&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Sami A. Hanna,George H. Gardner Arab socialism: a documentary survey, 1969]
  • [books.google.com/books/about/Egypt_under_Nasir.html?id=PDN-hFYR7KEC R. Hrair Dekmejian. Egypt under Nasir: a study in political dynamics. SUNY Press, 1971]

Отрывок, характеризующий Арабский социалистический союз (Египет)

Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Арабский_социалистический_союз_(Египет)&oldid=77768681»