Арабское завоевание Северной Африки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Завоевание Омейядами Северной Африки продолжило столетнюю арабскую экспансию, которая началась после смерти Мухаммеда в 632 году. В 640 году арабы управляли Месопотамией и завершили завоевание Византийской Сирии. Дамаск стал столицей Арабского халифата. К концу 641 года весь Египет был под властью арабов. Тогда, с уничтожением персидской армии в сражении при Нехавенде в 642 году, завоевание Сасанидской империи было по существу закончено.

Во время двенадцатилетнего правления в Дамаске халифа Усмана к растущей Исламской империи были присоединены Армения, Кипр, весь Иран. Подверглись вторжению Афганистан и Северная Африка. Был создан большой флот, который патрулировал берега от острова Родоса до южных побережий Пиренейского полуострова.

Первое вторжение

Первое официально организованное Халифатом вторжение в Северную Африку было начато в 647 году. Выйдя из Медины, 20 000 арабов соединились в Мемфисе (Египет) с ещё 20 000 воинов. Командовал арабами шейх Абдуллах ибн Саад. Карфагенский экзарх Григорий, объявил независимость своего экзархата от Византийской империи. Он собрал войска и вступил в бой с мусульманами. Но он был разбит в сражении при Суфетуле (город в 220 км к югу от Карфагена). С гибелью Григория весь Египет подчинился Халифату и платил дань арабам. Мусульмане вскоре сделали эту территорию своим вассалом. Кампания продлилась ещё пятнадцать месяцев, но в 648 году войска Абдуллаха возвратились в Египет.

Во всех мусульманских владениях скоро началась гражданская война, вызванная клановой междоусобицей в арабской элите. Война привела к убийству халифа Усмана в 656 году. На смену ему пришёл Али ибн Абу Талиб, который также был убит в 661 году.

Второе вторжение

После гражданской войны арабы продолжили завоевания в Северной Африке. В 665 году началось новое военное вторжение в Африканский экзархат. В 689 году новая североафриканская военная кампания была закончена. Армия византийских греков (30 000 солдат) была побеждена в процессе этой кампании. К 40 000 мусульман, начавших эту войну, вскоре прибыли ещё 10 000 арабов во главе с арабским военачальником Укба ибн Нафи. Выйдя из Дамаска, армия прошла почти всю Северную Африку. В 670 году основанный арабами город Кайруан (современный Тунис) был перестроен, стал сильной крепостью и основой для дальнейших военных действий. Этот город стал столицей Исламской области Ифрикии (арабское название Туниса). Город-крепость прикрывал прибрежные районы того, что является сегодня Западной Ливией, Тунисом, и Восточным Алжиром. После обустройства Кайруана арабы снова продолжили завоевание Магриба (так называли арабы северо-западную Африку). В процессе завоевания Магриба Укба ибн Нафи захватил прибрежный город Буджия и дошёл до Танжера. Оба города когда-то входили в состав римской Мавретании.

Но Укба не смог долго удерживать завоеванные земли. В тылу его армии вспыхнуло восстание. Вскоре его отозвали назад вместе с его войском на подавление этого восстания. В одном из сражений против греко-африканских мятежников Укба ибн Нафи погиб. На его место пришёл новый полководец Зухайр ибн Кайс. Он добился ряда существенных успехов, но также погиб в борьбе с мятежниками. Константинополь к тому времени уже успел послать в Африку большое войско.

Сопротивление берберов арабским завоевателям возглавлял правитель племени ауреба Косейла, а после его гибели — легендарная царица Кахина. Она сражалась с арабами до 703 года и погибла в сражении.

Тем временем новая гражданская война вспыхнула в Аравии и Сирии. Завоевательные походы арабов снова были приостановлены.

Третье вторжение

Новое завоевание Северной Африки началось с повторного взятия арабами под командованием Хасана ибн аль-Нумана городов Ифрикии. Но Византийская империя быстро перебросила войска из Константинополя. К византийцам присоединились солдаты из Сицилии и сильный контингент вестготов из римской Испании. Это вынудило арабскую армию отступить к Кайруану. Следующей весной арабы предприняли новые наступления. Вскоре они разбили византийцев и их союзников в битве при Карфагене. В 698 году арабы вошли в Карфаген. Его камни послужили материалом для строительства города Туниса. Другой бой велся около Утики, и арабы снова победили, вынудив византийцев оставить Северную Африку. В начале VIII века арабы захватили почти всю Северную Африку и в дальнейшем эти земли были поделены на три области: Египет с центром в Фустате, Магриб (современные Марокко и Алжир) с наместником в Фесе и Ифрикия с центром в Кайруане.

Сменивший Хасана ибн аль Нумана Муса ибн Нусайр был талантливым администратором и военачальником. Он занялся покорением земель Дальнего Магриба и распространения ислама среди берберов в завоеванных землях. В ходе походов на берберов Муса и его два сына захватили 300 000 пленников. Почти все пленники были проданы в рабство и доходы от их продажи поступили в общественное казначейство. Ещё 30 000 пленников были принуждены нести военную службу. Mуса также вынужден был отражать частые набеги византийского флота. Для борьбы с ним Муса построил собственный флот. Продвигаясь вглубь Магриба, его войска взяли Танжер в 709 году.

Завершение завоевания

К 709 году вся Северная Африка находилась под контролем Арабского халифата. Единственным исключением был город Сеута. Завоевание Северной Африки позволило арабам подготовить плацдарм для нападения на Испанию. Несколько лет Муса военными и дипломатическими способами подготавливал это вторжение. В 711 году берберский полководец Тарик ибн Зияд был отправлен Мусой для завоевания Испании.

В отличие от многих других завоёванных мест арабы смогли освоиться в Северной Африке, где они до сих пор составляют большинство населения.

Ссылки

• historic.ru/books/item/f00/s00/z0000032/st007.shtml

Отрывок, характеризующий Арабское завоевание Северной Африки

– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.