Среднеазиатские арабы
| Серия статей об | |
| Арабах | |
 | |
| Культура | |
|---|---|
| Этнографические группы и исторические общности | |
| Диаспора | |
| Родственные народы | |
| Арабские языки и диалекты | |
| Арабский мир | |
| Религия | |
| Панарабизм • ЛАГ • Завоевания • Арабизация • Национализм |
Арабы среднеазиатские (араби) — собирательное название довольно малочисленных групп арабских по происхождению народностей в странах Средней Азии[1]. Численность групп, сохраняющих арабское самосознание подвержена колебаниям, хотя общая тенденция негативна, что объясняется постепенной ассимиляцией с более многочисленными титульными этносами, особенно после территориального размежевания среднеазиатских республик в 1930-х годах. В первое десятилетие после распада СССР в арабской среде оживился интерес к поддержанию национальной самобытности. Oсобенно ярко это проявилось у арабов Таджикистана, численность которых выросла в несколько раз. Однако уже в 2000-х годах этническое самосознание вновь начало угасать. Общая численность укоренившихся арабских групп Средней Азии составляет не более 10 тыс. человек, в том числе в Таджикистане свыше 4 тыс. (2010 год, перепись) и в Узбекистане (2,8 тыс. человек, 1989 год перепись). В Туркменистане традиционным местом расселения арабов были окрестности городов Чарджоу и Дейнау[2].
Содержание
Язык
Родным языком среднеазиатских арабов по своей типологии близок к аравийско-месопотамскому кластеру. Лингвистические и антропологический анализ их речи подтвержает теорию о том что среднеазиатские арабы попали в регион из Месопотамии и Центральной Аравии через Иран и Афганистан. Исторически арабы были более склонны с переходу на персоязычие. Однако с упадком последнего в [[Мервским оазисом|Мервском]] и Зеравшанском оазисах после ХVIII века, многие арабы усвоили и усиливающиеся здесь тюркские языки (туркменский и узбекский). Родной язык сохраняют, а тем более используют в наши далеко не все арабы региона. По переписи 1959 года арабским владело около 34% среднеазиатских арабов. Арабским языком по последней переписи населения Таджикистана владело 35,7 % арабов. Дополнительно практически все современные арабы владеют тремя языками: русским, узбекским, таджикским. Среднеазиатские арабские диалекты выделяются в отдельную типологическую подгруппу арабского языка. В ХХ веке они сохранялись лишь в нескольких поселениях: в кишлаках Джангори и Чахдара Гиждуванского района, Арабхона Вабкентского района Бухарской области и кишлаке Джейнау в Сурхандарьинской области[3].
История
Арабские семьи попали в Среднюю Азию несколькими волнами в период с VII — века до XVII-го века. Среднеазитаские арабы подразделяются на 2 субэтнические группы: шайбони и санони. В 7-8 веках, после того как арабские войска вторглись в Среднюю Азию, в главных городах региона в Бухаре и Самарканде ими были поставлены крупные гарнизоны. Летописи свидетельствуют о том что в Бухаре арабские воины получили половину домов и земель покорённых ираноязычных жителей. Но уже к началу IX эта группа в целом почти полностью ассимилировались с местным ираноязычным населением[3].
Несколько дольше первые арабские поселенцы сохраняли этническое самосознание и язык на левом берегу Амударьи. Здесь, в районах Мерва и Балха, бывшими некогда основными базами для дальнейших завоеваний, с самого начала было много арабов, как городских, так и кочевых, селившихся крупными племенными группами. При этом, как и на правобережье, оседлые арабы-горожане довольно быстро растворились в массе коренного персоязычного и тюркоязычного населения, то кочевые арабские племена сохраняли древние обычаи и язык почти нетронутыми до конца ХIХ века.
До установления официальной российской границы немногочисленные, но воинственные арабские племена северного Афганистана (регионы Шибирган и Балх) кочевали с X до начала XIX веков вверх и вниз по течению Аму-Дарьи. Они почти не контактировали с местным населением и поэтому хорошо сохраняли родной язык. Под натиском арабов в 1513 году узбекские султаны Джанибек и Убайдулла вынуждены были покинуть временно захваченные ими земли на левом береу Амударьи. При этом Джанибек также разрешил арабам Балха и Шибиргана селиться на землях долины Зеравшана — от Самарканда до Рабат Малик (совр. Кермине).
В основном это были семьи гарнизонных воинов. Члены последней волны попали в Среднюю Азию через Афганистан и Иран. В Средней Азии арабские поселенцы облюбовали сухие субтропические оазисы Узбекистана и Таджикистана. В прошлом арабы долгое время предпочитали селиться компактно в обособленных городских кварталах. В сельских регионах арабы также предпочитали основывать свои кишлаки, которые в одиночку или группами располагались на некотором расстоянии от узбекских, таджикских или туркменских селений. В настоящее время, в связи с бурным ростом населения региона, усилением миграций, появлением новостроек и крупных колхозных поселков арабы всюду оказались в смешанном этническом окружении.
К среднеазиатским арабам не относят, как правило, арабских иммигрантов ХХ века, которые в основной своей массе прибывали в среднеазитаские республики СССР как международные студенты или же как предприниматели в новых независимых государствах.
См. также
Напишите отзыв о статье "Среднеазиатские арабы"
Примечания
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/1015/%D0%90%D0%A0%D0%90%D0%91%D0%AB Арабы Среднеазиатские]
- ↑ [kaz-lit.kz/narody-kazahstana/sredneaziatskie-arabi Среднеазиатские арабы | Народы Казахстана]
- ↑ 1 2 [www.garshin.ru/linguistics/languages/nostratic/afrasian/semitic/arabian/eastern-arab.html Восточные арабские диалекты на сайте Игоря Гаршина]
Литература
- Винников И. Н., Арабы в СССР, в сб.: Советская этнография, т. 4, М.-Л., 1940; Волин С. A., К истории среднеазиатских арабов, в сб.: Тр. ИВАН, в. 36, М.-Л., 1941
Отрывок, характеризующий Среднеазиатские арабы
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
