Шамилов, Араб Шамоевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Араб Шамоевич Шамилов»)
Перейти к: навигация, поиск
Араб Шамоевич Шамилов
Ә'рәб Шамилов
Дата рождения:

23 января 1897(1897-01-23)

Место рождения:

село Сусуз, Карсская область, Российская империя

Дата смерти:

1978(1978)

Место смерти:

СССР

Род деятельности:

писатель

Награды:

Араб Шамоевич Шамилов (курд. Ә'рәб Шамилов, Erebê Şemo, литературный псевдоним — Арабэ Шамо, 23 января 1897, село Сусуз, Карсская область, Российская империя — 1978, СССР) — курдский советский писатель.



Биография

Араб Шамоевич Шамилов родился в 1897 году в селе Сусуз Карсской области (ныне Турция). Участвовал в Гражданской войне. В 1920—1921 годах заведовал секретно-оперативным отделом ЧК в городе Куба. В 1920-е годы работал журналистом в газетах «Заря Востока», «Риа таза», «Советский Курдистан». В конце 1920-х совместно с Исааком Марогуловым разрабатывал курдский латинизированный алфавит. В январе 1937 года в ходе сталинских репрессий Шамилов был репрессирован. После освобождения (1953) продолжил литературную деятельность. В 1967 году Шамилову было присвоено звание Заслуженного деятеля культуры Армянской ССР. Первое произведение Шамилова, пьеса «Лжеотшельник», была опубликована в 1930 году. За ней последовали повести «Курдский пастух» (1931) и «Курды Алагяза» (1936). В 1958 году был опубликован его роман «Рассвет» («Бәрбанг»), в 1959 — роман «Счастливая жизнь» («Жийина бәхтәwар», переведён на армянский язык в 1961—1964, на русский — в 1965). В 1966 году Шамиловым был опубликован первый в курдской литературе исторический роман «Дым-дым» (русский перевод издан в 1969). Кроме русского и армянского, произведения Шамилова также переведены на грузинский, немецкий и французский языки.

Напишите отзыв о статье "Шамилов, Араб Шамоевич"

Литература

Шамилов А. Дым-Дым. М. 1969 (2-изд. 1974)

Ссылки

  • [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke8/ke8-5834.htm Краткая литературная энциклопедия]
  • [memory.pvost.org/pages/shamilov.html Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991)]

Отрывок, характеризующий Шамилов, Араб Шамоевич

– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.