Арад, Майя
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
| Майя Арад | |
| מאיה ערד | |
| Род деятельности: |
писатель |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Супруг: |
Ревиэль Нец |
Майя Арад (ивр. מאיה ערד, род. 25 января 1971) — современная израильская писательница, прозаик.
Биография
Родилась в 1971 году, росла и воспитывалась в киббуце Нахаль Оз. С русским языком познакомилась, учась в Гарварде и Женеве, получила возможность совершенствовать язык в Москве, где открыла для себя русскую литературу. Однако биографию А. С. Пушкина ей было удобнее прочитать по-английски, поэма Евгений Онегин была прочитана не на языке оригинала, а в переводе Шленского. Уже более 10 лет писательница живёт в Калифорнии. Её муж Ревиэль Нец преподаёт античную литературу в Стенфордском университете. Майя Арад преподаёт там же.
Библиография
- Первым её произведением стал роман в стихах на иврите «Другое место, чуждый город», который вышел в свет в 2005 году и стал бестселлером. Этот роман получил премию израильского министерства просвещения. Произведение написано четырёхстопным ямбом, строфы состоят из 14 строк. Последние строки каждой строфы рифмуются. Действие происходит в армейской части, расположенной в центре Израиля. Солдатка Орид встречается здесь с репатриантом из Канады по имени Джей и влюбляется в него, но её настигает безответная любовь. Чтобы залечить сердечные раны, она уезжает в Канаду. Проходят годы. Джей становится докторантом в Иерусалимском университете, но его жизнь пуста. Он возвращаются памятью к любви юной солдатки. Неожиданно Джей и Орид встречаются в кафе. Она хороша собой и успешна, сделала карьеру в Канаде. Беседа была недолгой. Орид равнодушно прощается с Джеем, который взволнован и поражён. Он находит в старой записной книжке телефон Орид и звонит ей. Ему отвечают, что она с мужем улетела. Нетрудно догадаться, что роман «Другое место, чуждый город» — это израильский перепев «Евгения Онегина». Роман Арад, по существу, это диалог с пушкинским текстом. В израильских сюжетах мы встречаем знакомые типы. В роман писательницы переведены символы и ассоциации, заимствованные из русской культуры.
- В 2006 году опубликован роман Майи Арад «Семь пороков», в 2008 году — «Картинки семейной жизни». Оба произведения прозаические, ориентации на русскую классику не имеют. Задумав сюжет нового сатирического произведения, в котором она хотела показать различных представителей израильского общества, она воспроизвела в знакомых ей реалиях замысел комедии Грибоедова «Горе от ума» и перенесла его на израильскую почву. Она открыла для себя комедию Грибоедова, посмотрев спектакль в Малом театре пять раз. Выучила пьесу наизусть и хотела перевести её на иврит, но была вынуждена отказаться от этой идеи. «Написать новый текст, стилизованный под „Горе от ума“, оказалось легче, чем сделать перевод», — призналась писательница.
- Новый роман получил название «Покинутый праведник». Написан шестистопным ямбом. Фрагменты из «Покинутого праведника» впервые опубликовал тель-авивский журнал «О!», создатели которого — молодые поэты занимали постмодернистские позиции и тяготели к традиционным европейским поэтическим формам. Позднее «Покинутый праведник» получил театральное воплощение.
- [www.lechaim.ru/ARHIV/212/rimon.htm По мнению Елены Римон] — филолога, переводчика, доцента университетского центра «Ариэль» ироничные перелицовки русской классики, сделанные Арад, кажутся необычайно свежими и оригинальными.
- Также в интернете существует [booknik.ru/publications/all/arad_omsk/ краткий обзор на роман "Другое место, чуждый город"], написанный Зоей Копельман.
Напишите отзыв о статье "Арад, Майя"
Ссылки
- [booknik.ru/publications/all/arad/ Букник. Майя Арад и её книги.]
- [www.xargol.com/index.php?cat=2&name=o_all&book=1089 Xargol books, Maya Arad]
- [booknik.ru/publications/all/omsk/]
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Арад, Майя
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
