Арангурен де Авиньярро, Хосе

Хосе Мария Арангурен де Авиньярро (исп. José María Aranguren de Aviñarro; 25 мая 1821, Бильбао — 13 марта 1903) — испанский композитор и музыкальный педагог.

В детстве учился игре на фортепиано у местного органиста Николаса Ледесмы, занимался также скрипкой. Окончил Мадридскую консерваторию (1848), ученик Илариона Эславы. В дальнейшем сам преподавал там, поначалу фортепиано, а затем гармонию и композицию. Опубликовал два учебника фортепианной игры (1855, 7 переизданий, и 1894), «Пособие для певцов и инструменталистов» (исп. Prontuario para los сantantes é instrumentistas; 1861), «Практическое пособие по гармонии» (исп. Guía práctica de armonía; 1879). Занимался популяризацией и педагогическим внедрением трактата по гармонии своего учителя Эславы. В 1881 году вышел в отставку и вернулся в Бильбао, где открыл собственное музыкальное издательство. Автор многочисленной религиозной музыки.

Отрывок, характеризующий Арангурен де Авиньярро, Хосе

– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.