Арань, Янош

Янош Арань

Я́нош А́рань (венг. Arany János; 2 марта 1817, Надьсалонта, Австрийская империя — 22 октября 1882, Будапешт, Австро-Венгрия) — венгерский поэт.

Биография

Янош Арань — трансильванский венгр. Родился в кальвинистской (реформатской) семье из обедневшего мелкого дворянства. Ещё в детстве написал первые стихи на венгерском и на латыни (которую выучил в совершенстве). Чтобы родители смогли выбиться из нужды, Янош в 14 лет пошёл работать помощником учителя.

В 1833 году Арань посупил в Реформатский университет в Дебрецене, где изучил немецкий и французский языки, — но внезапно покинул студенческую скамью, прибившись к странствующей актёрской труппе.

Позднее Арань овладел английским языком. Работал нотариусом. Литературный успех пришёл к Араню в 1846 году, когда было опубликовано его первое поэтическое произведение «Потерянная конституция» (венг. Elveszett alkotmány). В том же году была закончена наиболее известная поэма Араня «Толди», за которую он был удостоен премии Общества Кишфалуди. Поэма, посвящённая Миклошу Толди, народному герою Венгрии, способствовала росту национального самосознания.

Во время революции 1848—1849 годов Арань, ставший другом Шандора Петёфи, создал несколько патриотических стихотворений и баллад. После крушения революции Арань был вынужден некоторое время скрываться. Вернувшись в Будапешт, был награждён в 1867 году академической премией Надашдь за историческую поэму «Смерть Буды» (венг. Buda halála) — о брате гуннского короля Аттилы, сложившем голову в поединке с последним.

Позднее Арань был избран пожизненным секретарём Венгерской академии наук.

С 1860 года Арань возглавлял Общество Кишфалуди и основал литературный журнал «Szépirodalmi Figyelő», ставший впоследствии важным литературным критическим изданием Венгрии. Участвовал в переводах сочинений Шекспира на венгерский язык.

К 1877 году отошёл от общественной жизни и писал преимущественно лирические или эпические произведения. В продолжение первой поэмы о Толди в 1854 году вышла вторая часть трилогии — «Вечер Толди», а в 1879 году — «Любовь Толди».

Арань перевёл на венгерский язык три драмы Шекспира: «Сон в летнюю ночь», «Гамлет» и «Король Джон», ставшие самыми лучшими переводами на венгерский язык. Арань также помогал другим венгерским переводчикам своими комментариями и переводил произведения Аристофана, Михаила Лермонтова, Александра Пушкина и Мольера.

Похоронен на будапештском кладбище Керепеши. Памятник Яношу Араню установлен у входа в Венгерский национальный музей. Сын Яноша Араня Ласло также стал поэтом.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Янош Арань
• Янош Арань — статья из Большой советской энциклопедии.
• Янош Арань // Литературная энциклопедия
• [books.google.com/books?id=6WSiAjJBUoEC&pg=PA253&dq=In+quest+of+the+'miracle+stag':+%2B+János+Arany&hl=ru&cd=1#v=onepage&q=&f=false Adam Makkai. In Quest of the Miracle Stag: the Poetry of Hungary] (англ.)

Отрывок, характеризующий Арань, Янош

Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.