Арапов, Александр Васильевич
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
| Александр Васильевич Арапов | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Язык произведений: |
эрзянский, русский |
| Премии: |
1997 — лауреат премии им. Матиаса Кастрена (Финляндия), 2000 — лауреат еженедельника «Литературная Россия», 2007 — лауреат I-го Международного фестиваля финно-угорской книги «Тиринь-тядянь вал» («Родное слово») в номинации «Самая читаемая поэтическая книга на родном языке» 2007 — лауреат республиканского конкурса СМИ и журналистов «Зеркало нации» в номинации «Хранители традиций» 2008 — дипломант этого же конкурса в номинации «Лучший этножурналист» |
Александр Васильевич Арапов (1 ноября 1959 года, с.Чиндяново[1]Дубёнского района Республики Мордовия — 14 июня 2011, Саранск) — эрзянский писатель и поэт, журналист, переводчик[2], бард.
Биография
В 1964 году семья переехала в Кабаево[3] (эрз. Кобале веле) — родное село матери. Здесь прошли детство и юность поэта. Александру было 14 лет, когда в дубенской районной газете «Новая жизнь» было опубликовано его первое стихотворение. Начинающий поэт поверил в свои силы и стал посылать свои стихи в Москву. Вскоре они стали печататься в журнале «Пионер», прозвучали по Всесоюзному радио — в передаче «Ровесники» и в программах радиостанции «Юность».
В 1977 году Арапов с отличием окончил Кабаевскую среднюю школу и поступил на филологический факультет Мордовского государственного университета. После 3 курса перевелся на факультет журналистики Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова[4], который окончил в 1983 году.
Поэт старался не пропустить ни одного важного литературного события: являлся членом литобъединения «Луч» при Московском университете, посещал литературную студию при журнале «Юность». Был знаком с поэтом, известным учёным, профессором МГУ им. М. В. Ломоносова Эдуардом Григорьевичем Бабаевым.
По окончании вуза А. В. Арапов работал корреспондентом газеты «Мордовский университет» (г. Саранск), с 1985 г. по 1989 г. — литературным сотрудником, с 1989 г. по 2000 г. — редактором отдела поэзии журнала «Сятко», с 2002 года был главным редактором журнала[2].
Журнал «Сятко», возглавляемый А. В. Араповым, стал центром пропаганды эрзянской литературы и культуры. На его страницах публикуются произведения писателей, ставшие достоянием эрзянской и общероссийской литературы. Много внимания поэт уделял подготовке молодых литературных кадров.
Александр Арапов писал на эрзянском и русском языках. С 1994 года член Союза писателей России[3]. Являлся постоянным членом жюри Всероссийского фестиваля национальной песни «Од вий».
Умер Александр Васильевич Арапов 14 июня 2011 года. Похоронен в Саранске.
Творчество
На первый план в лирике Арапова выдвигается оптимистическая жизненная поэзия, ответственность за своё слово. Поэт в своем творчестве решает важные морально-этические проблемы, пишет о природе, о любви к родному краю, о необходимости бережного отношения к окружающему миру.
Известен Арапов и как переводчик. В его переводах на эрзянском языке вышли поэма Дмитрия Морского «Ульяна Сосновская» (эрз. «Тиринь ёнкс» — хрестоматия для учащихся 9 классов, Мордкиз, 1997), стихотворная сказка Алексея Громыхина эрз. «Инегуесь ды ГАИ-сь» (Мордкиз, 1996).
В 1997 году поэт стал стипендиатом международной ассоциации финно-угорских литератур при обществе М. А. Кастрена[3] (за переводческую деятельность).
Знали Александра Арапова и как исполнителя авторской песни[4]. Наверно, он был первым кто связал эрзянскую поэзию с жанром городского романса.
Память
Имя Александра Арапова внесено в «100 книг писателей Мордовии»[5] (книга эрз. «Мейле» («После»)), данная акция проводилась совместно с Министерством печати и информации, Министерством по национальной политике и Министерством культуры РМ и была приурочена к Году Литературы, объявленному в России в 2015 году.
Труды
Книги стихов:
- «Вайгель» («Голос»). — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 1990 г.
- «Вальма» («Окно»). — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 1992 г.
- «Взмах». — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 2001 г.
- «Мейле» («После»). — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 2006 г.
- «Жест». — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 2 г.
Публикации в учебниках-хрестоматиях:
- «Тиринь литература» («Родная литература»). Учебник-хрестоматия для общеобразовательной школы (11 класс). — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 2002 г.
- «Тиринь литература» («Родная литература»). Учебник-хрестоматия для общеобразовательной школы (8 класс). — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 2008 г.
Публикации в поэтических антологиях:
- Антология финно-угорской поэзии «Иду к живому берегу». — Будапешт, 1993 г.
- Антология «Мордовская лирика» (перевод на финский язык Раи Бартенс). — Хельсинки, изд-во «Vliopistopaino», 2004 г.
- Антология финно-угорской поэзии «Kuum öö». «Soome-ugri rahvaste tänapäeva luulet» («Современные стихотворения финно-угорских народов»). — Таллинн, изд-во «Kirjastuskeskus», 2006 г.
- Антология финно-угорской поэзии «Черёмуховая речка». — Сыктывкар, кн.изд-во «Кола», 2008 г.
- Антология «Поэзия третьего тысячелетия». Библиотека еженедельника «Литературная Россия». — Москва, концерн «Литературная Россия», 2003 г.
- Антология эрзянской литературы «Эрямонь вайгель» («Голос жизни»). — Саранск, типография «Красный Октябрь», 2001 г.
- Антология «Лилии». — Челябинск, полиграфическое объединение «Книга», 2002 г.
Публикации в коллективных сборниках:
- «Ранний рассвет». — Москва, изд-во «Молодая гвардия», 1979 г.
- «Середина земли родной». — Москва, изд-во «Современник», 1987 г.
- «Маней васолкст» («Светлые дали»). — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 1987 г.
- «Гостеприимная земля». — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 1988 г.
- «Калейдоскоп». — Саранск, Мордов.кн.изд-во, 1989 г.
- «Коллеги». — Москва, изд-во МГУ им. М. В. Ломоносова, 1989 г.
- «Молодёжная волна». — Самара, Самарское кн. Изд-во, 1991 г.
- «Waterfowl way» («Журавлиная дорога»). — Тарту, 1995 г.
- «От Урала до Невы». Библиотека «Лилии». — Челябинск, полиграфическое объединение «Книга», 2001 г.
- «Пизёлонь каштаз. Berkenvekoszoru» («Рябиновый венок»). — Сомбатхей (Венгрия), 2006 г.
Публикации в литературно-художественных альманахах:
- Альманах «Литрос», № 1/2001. — Москва, концерн «Литературная Россия», 2001 г.
- Альманах «День поэзии. Санкт-Петербург — Россия — 2007». — Санкт-Петербург, издательский дом «АССПИН», 2007 г.
- Альманах «Ради жизни». — Саранск, Министерство печати и информации РМ, Союз писателей РМ, 2005 г.
- Альманах «Майская песня». — Рузаевка, Министерство печати и информации РМ, 2005 г.
- Альманах «Корни». — Саранск, Министерство печати и информации РМ, Союз писателей РМ, 2007 г.
- Альманах «Корни». — Саранск, Министерство печати и информации РМ, Союз писателей РМ, 2008 г.
Напишите отзыв о статье "Арапов, Александр Васильевич"
Литература
- На русском языке
- Брыжинский, А. И. Арапов Александр Васильевич (1959) / А. И. Брыжинский, О. В. Пашутина, Е. И.Чернов // Брыжинский, А. И. Писатели Мордовии: библиогр. справ. / А. И. Брыжинский, О. В. Пашутина, Е. И. Чернов.- Саранск, 2001.- С. 72-74.
- …Снег в России грустный-грустный…: [интервью с поэтом, лауреатом «Литературной России» за 2000-й год / записала Т. Кириченко] // Изв. Мордовии.-2001.- 17 янв.
- Демин, В. Убедительный взмах // Мордовия – 7 дней.- 2002.- 16-22 янв.(№ 3).- С. 10.
- Демин, В. И. Взмах поэтических крыльев // Лит. Россия.- 2002.- 1 февр.- С. 6.
- Преснякова, Л. «Нам ничего на свете не простится…» // Изв. Мордовии.- 2002.- 24 янв.
- Каторова, А. М. Художественное своеобразие лирики Александра Арапова // Филологические исследования. 2002: межвуз. сб. науч. тр. по актуал. проблемам литературоведения и языкознания / МГУ им. Н. П. Огарева; отв. ред. О. Е. Осовский.- Саранск, 2003.- С. 34-38.
- Смородин, К. В Мордовии зимы - русские // Лит. Россия.- 2003.- 21 февр.(№7).- С. 6.
- То же // Странник.-2011.- № 6.- С. 92-97.
- Смородин, К. «Со своею душою согласный…» // Мордовия.- 7 дней.- 2003.- 5-11 февр. (№ 6).- С. 13.
- Арапов Александр Васильевич (1959) // Писатели Мордовии: биогр. справ. / сост.: Е. М. Голубчик, Т. С. Баргова.- Саранск, 2004.- С. 29-30.
- Жиндеева, Е. А. Традиции Ф. И. Тютчева в творчестве современного мордовского поэта А. Арапова // Актуальные проблемы межкультурных и межязыковых контактов: материалы науч.- практ. конф., посвящ. 90-летию со дня рождения проф. Н. Т. Пенгитова (Йошкар - Ола) / МГПИ им. Н. К. Крупской; сост. и отв. ред. А. Н. Куклин. - Йошкар - Ола, 2004.-С.115-117.
- Нам не простят наивной простоты: [беседа с поэтом / записал В. В. Огрызко] // Лит. Россия.- 2005.- 23 сент.(№ 38).- С.16.
- Доронин, А. Два поэта - два восприятия?: [об А. Арапове и В. Федосееве] / А. Доронин, Я. Лаутеншлегер // Отчий дом: лит.- худож. алм. / ред.- сост. В. А. Федосеев.- Саранск, 2006.- С. 224-235.
- Каторова, А. М. Строфический репертуар лирики А. Арапова: некоторые наблюдения // Бочкаревские чтения : материалы XXX зон. конф. молодых литературоведов Поволжья (6-8 апр. 2006 г.).- Самара, 2006.- Т. 1.- С. 273-283.
- Дёмкина, Э. Традиции Сергея Есенина в творчестве Александра Арапова // Корни: лит.- худож. альм.- Саранск, 2007.- С. 287-292.
- Баргова, Т. С. Литература на разных языках и авторы // Баргова Т. С. Книжный мир Мордовии.- Саранск, 2008.- С. 152-169.С. 164-169: о творчестве А. Арапова.
- Бородачев, И. «Пенистые облака» Александра Арапова // Изв. Мордовии.- 2009.- 3 нояб.
- Пиняева, С. Памяти Александра Арапова // Изв. Мордовии.- 2011.- 1 нояб.
- На мокшанском языке
- Зиновьев, Н. В. Арапов Александр Васильевич // Мордовиясь: энциклопедия: кафта томса.- Саранск, 2007.- 1-це томсь.- С. 104.
- Лемозт морайхть нармоттне // Мокша.- 2009.- № 11.- С. 91.
- На эрзянском языке
- Каторова, А. Поэзиясь [А. Араповонь, В. Федосеевонь, В. Юдинать, Ф. Костяйкинонь, Л. Дергачевать поэзияснон колга] // Мокша. - 2002. - № 2/3. - С. 117-125.
- Дёмин, В. «Мон моран морот сорныця вайгельсэ…» // Сятко.- 2003.- № 4.- С. 92-120.
- Зиновьев, Н. В. Арапов Александр Васильевич // Мордовия: энциклопедия: в 2 т.- Саранск, 2003.- Т. 1.- С. 125.
- Зиновьев, Н. В. Арапов Александр Васильевич // Мордовиясь: энциклопедия: кавто томсо.- Саранск, 2007.- 1-це томось.- С. 104.
- Зиновьев, Н. Поэзиянь валдо вальма…: очерк // Эрзянь правда.-2003.- 20 февр.
- Каторова, А. Коень поладома: Борис Пастернаконь «Гамлет» ды Александр Араповонь «Роль» стихотворениятнень малавиксчист ды явовомаст // Сятко.- 2004.- № 6.- С. 98-103.
- Шугуров, Н. Стихензэ гайгить Россиянь поэттнэнь ютксо // Эрзянь правда.- 2004.- 1 апр.
- Дёмин, В. И. «Мон моран морот сорныця вайгельсэ…» // Дёмин, В. И. Сюконян тенк…: эрзянь писательде ёвтнемат.- Саранск, 2005.- С. 160-180.
- Теке жо // Демин, В. Сёрмадан эйстэнк, тиринь ломанть вечкезь… .- Саранск, 2010.- С. 4-32.
- Баргова, Т. Паро, ули истямо поэт… // Арапов, А. Мейле: стихть.- Саранск, 2006.- С. 5-6.
- Теке жо // Сятко.- 2007.- № 4.- С. 117-118.
- Дёмкина, Э. Коень поладома: С. Есенинэнь ды А. Араповонь лирикаст малавиксчись // Сятко.- 2008.- № 4.- С. 93-105.
- Каторова, А. Ладси стихть поэтэсь...: А. Араповонь лирикадонть од вал // Сятко.- 2006.- № 6.- С. 104-109.
- Каторова, А. Ладси стихть поэтэсь...: А. Араповонь лирикадонть од вал // Сятко.- 2006.- № 6.- С. 104-109.
- Каторова, А. «Ашо» стихсэ мон сёрмадан…: эрзянь поэзиясо верлибрась // Сятко.- 2008.- № 7.- С. 92-95.
- Каторова, А. Кавто поэтэнь кавто стихть: мезес тонавты ванкшномаст / А. Каторова, М. Панькина // Сятко.- 2008.- № 2.- С. 91-95.
- А. В. Араповонь юбилеентень // Нар. образование Респ. Мордовия.- 2009.- № 5/6.- С. 214-215.
- Маторкина, Т. Поэтэсь тешкстызеэсь юбилеензэ // Эрзянь правда.-2009.- 26 нояб.
- Маторкина, Т. Эрзянь валдо теште // Эрзянь правда.- 2009.- 5 нояб.
- Александр Васильевич Арапов: [некролог] // Эрзянь правда.- 2011.- 16 июня.
- Александр Васильевич Арапов // Сятко.- 2011.- № 7.- С. 144.
Примечания
- ↑ [www.lib.e-mordovia.ru/Library/?Char=&id=7 Библиотека Мордовской литературы: Арапов Александр Васильевич] (рус.)
- ↑ 1 2 [saransk.bezformata.ru/listnews/mordovii-izdana-elektronnaya-kniga/1265012/ БЕЗФОРМАТА.RU: В память о поэте Александре Арапове в Мордовии издана электронная книга] (рус.)
- ↑ 1 2 3 [www.strannik-lit.ru/467_14015_10_2_2012.html Журнал «Странник» Тамара Баргова: Стихи приоткрывают дверь...] (рус.)
- ↑ 1 2 [old.litrossia.ru/archive/90/criticism/2103.php Литературная Россия: ВЗМАХ ПОЭТИЧЕСКИХ КРЫЛЬЕВ] (рус.)
- ↑ [www.library.saransk.ru/vms/block2/bibrazr/ara.pdf Валдо ойме, лембе седей: методико-библиографической теевксэсь, конась алтави эрзянь поэтэнтень А. В. Араповнень, Литературань иентень ды «Мордовиянь писательтнень 100 книгаст» акциянтень / Мордовия Республикань культурань ды туризмань Министерствась, Мордовия Республикань А. С. Пушкинэнь лемсэ Национальной библиотекась, Краеведческой ды национальной литературань отделэсь; (пурныцясь В. Б. Бояркина ; витницясь Н. В. Бочканова). – Саранск, 2015. – 40 с. + CD-R. ] (эрз.)
Ссылки
- [www.lib.e-mordovia.ru/Library/data/ArapovAleksandrVasil'evich/file.rar «Мейле» («После») Поэтический сборник одного из лучших современных эрзянских поэтов. Стихи, переводы.] (эрз.)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 18 мая 2015 года. |
Отрывок, характеризующий Арапов, Александр Васильевич
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
