Араслангулов, Барий Кинзябулатович

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Барий Кинзябулатович Араслангулов башк. Барый Кинйәбулат улы Арыҫланғолов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь Стерлибашевского райкома КПСС
Апрель 1973 — Ноябрь 1985
Рождение:	26 февраля 1926(1926-02-26) д. Старокалкашево, Стерлитамакский кантон, Башкирская АССР, РСФСР, СССР
Смерть:	6 октября 1996(1996-10-06) (70 лет) с. Стерлибашево, Стерлибашевский район, Республика Башкортостан, Российская Федерация
Место погребения:	д. Старый Калкаш
Партия:	КПСС
Образование:	Стерлитамакское педагогическое училище, Свердловская высшая партийная школа, Волгоградский сельхозинститут
Награды:

Барий Кинзябулатович Араслангулов (26 февраля 1926, д. Старокалкашево — 6 октября 1996, с. Стерлибашево) — советский государственный и партийный деятель. Первый секретарь Стерлибашевского райкома КПСС (1973—1985). Делегат XXV съезда КПСС, депутат Верховного совета БАССР 9-ого и 10-ого созывов.

«За время руководства внес весомый вклад в социально-экономическое и культурное развитие Стерлибашевского района, были построенны производственные объекты, объекты социально-бытового назначения, здравоохранения, дома культуры, также велось озеленение хвойными насаждениями села Стерлибашево, дер. Старокалкашево и многих других населенных пунктов».

Биография

Родился 26 февраля 1926 года в деревне Старокалкашево Стерлитамакского кантона Башкирской АССР, ныне Стерлибашевского района Республики Башкортостан.

В 1941 году с отличием окончил Калкашевскую семилетнюю школу.

С 1941 по ноябрь 1943 года — старший счетовод колхоза «Калкаш».

В ноябре 1943 года, в возрасте 17 лет, пошел на фронт добровольцем. До 1950 года служил в рядах Вооруженных сил Советской Армии на Дальнем Востоке. Был назначен командиром отделения стрелкового полка, командиром минометного расчета, помощником командира взвода, старшиной роты. В августе-сентябре в составе 258 стрелковой дивизии, в который входил полк Араслангулова Б. К., участвовал в боевых действиях при разгроме Квантунской армии. В боевой обстановке, переодевшись в гражданскую одежду и растворившись среди китайцев, охотился на японских офицеров. Те сведения, что получал Араслангулов Б. К., очень помогали командованию. Участвуя в тяжелых боях был ранен. Имеет медаль «За освобождение Кореи» врученную собственноручно руководителем КНДР Ким Ир Сеном. В деле Араслангулова Б. К., хранящегося в архиве Стерлибашевского военкомата указанно: «С августа 1945 по ноябрь 1948 находился за границей в составе Советской Армии — в Китае и Северной Корее». Летом 1950 г., Араслангулов Б. К., вернулся домой в звании старшины роты.

С февраля 1951 года по август 1952 года — учитель Старокалкашевской школы. В это же время заочно окончил Стерлитамакское педагогическое училище.

В августе 1952 года был назначен инструктором райкома КПСС. С 1952 по 1957 гг. находился на партийной работе Стерлибашевского РК КПСС, был избран освобожденным секретарем парткома Стерлибашевской МТС.

С 1957 по 1961 годы обучался в Свердловской высшей партийной школе.

С 1961 года работал заведующим орготдела Стерлибашевского райкома КПСС, а после объединения районов был избран заместителем секретаря парткома объединенного Стерлитамакского района. После восстановления районов был избран вторым секретарем Стерлибашевского райкома КПСС. Коллегам запомнился внимательным, грамотным, дотошно вникающим в дела человеком. Говорил мягким голосом, любил слушать, как бы ни был занят, умел учить и подсказывать ненавязчиво, был требовательным и принципиальным.

В 1967 году заочно окончил экономический факультет Волгоградского сельхозинститута.

В марте 1967 года назначен председателем райисполкома Стерлибашевского райсовета.

В апреле 1973 Араслангулов Б. К. единогласно избран на высшую должность в Стерлибашевском районе — первым секретарем райкома КПСС. По воспоминаниям руководителей и простых тружеников, он выезжал в колхозы рано, чтобы на ферме встретить животноводов, в мастерских — трактористов. Возвращался в райком к началу рабочего дня, а вечером вновь выезжал по хозяйствам. Усердный труд приносил свои плоды. В годы руководства круглый год днем и ночью работал кирпичный завод, были построены: животноводческие помещения с механизацией процессов труда, ковровый цех; здания газораспределительной станции, центральной котельной, райсовета, финуправления, АТС, почты, телеграфа, районной библиотеки, универмага, районного дома культуры, Стерлибашевского СПТУ-31, оздоровительного лагеря «Орленок». Возводились школы, жилые комплексы ДСУ-5, РАПСО, РО «Сельхозтехника», проводилась газификация и сооружалась инфраструктура теплообеспечения. Особое внимание уделялось благоустройству и озеленению населенных пунктов, строительству дорог с твердым покрытием. С 1973 по 1985 гг. район был в числе лучших по производству продукции растениеводства и животноводства, за выполнение плана неоднократно награждался переходящими Красными Знаменами обкома КПСС, Совета Министров Башкирской АССР.

В июле 1975 года, Араслангулов Барий Кинзябулатович, избран депутатом Верховного совета БАССР 9-ого созыва.

В феврале 1976 года избран делегатом XXV съезда КПСС.

В марте 1980 года избран депутатом Верховного совета БАССР 10-ого созыва.

В ноябре 1985 года оставляет должность первого секретаря Стерлибашевского райкома партии.

В феврале 1986 года уходит на заслуженный отдых персональным пенсионером Союзного значения.

Награды и звания

• Медаль «За победу над Японией»
• Медаль «За освобождение Кореи»
• Орден Отечественной войны II степени
• два ордена Трудового Красного Знамени
• два ордена Знак Почета
• Медаль «За освоение целинных земель»
• Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• Медаль «Ветеран труда»
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Память

Именем Араслангулова Бария Кинзябулатовича названа школа и улица в д. Старый Калкаш, а также улица в с. Стерлибашево. С 1997 года проводятся районные соревнования по национальной борьбе «Куреш» среди учащихся школ как Стерлибашевского так и близ лежащих районов Республики Башкортостан, с 1999 года турнир носит статус межрайонных соревнований.

Ссылки

• [oprb.ru/template/guest/school/index.php?id=3339 Арслангулов Самархан Минегулович. Портал Министерства образования Республики Башкортостан]

Отрывок, характеризующий Араслангулов, Барий Кинзябулатович

– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.