Навуходоносор IV
| Навуходоносор IV Араха<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Бехистунская надпись, рассказывающая среди прочего о восстании Арахи</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| август 521 до н. э. — ноябрь 521 до н. э. | ||
| Предшественник: | Дарий I | |
| Преемник: | Дарий I (вторично) | |
| Смерть: | 521 Вавилон | |
| Отец: | Халдита | |
Навуходоно́сор IV (Набу́-куду́рри-у́цур (IV), аккад. p,dNabû-kudurri-ușur, букв. «Набу первенца храни»; в Бехистунской надписи — Араха) — руководитель антиперсидского восстания в Вавилонии в 521 г. до н. э., царь Вавилона.
Содержание
Источники
Наиболее полные сведения о Навуходоносоре IV имеются в Бехистунской надписи Дария I, где вавилонский царь фигурирует как мятежник и самозванец Араха. Надпись выполнена на трёх языках — древнеперсидском, эламском и аккадском; последний вариант имеет определённые отличия от остальных. Именем Навуходоносора (IV) датируются некоторые вавилонские источники соответствующего времени, в том числе контракты из самого Вавилона, а также из Сиппара, Борсиппы, Урука[1]. На рельефе с Бехистунской скалы Араха изображён шестым из череды побеждённых Дарием I правителей мятежных областей.
Происхождение
Вопрос о личности Навуходоносора IV остаётся открытым. Бехистунская надпись в персидском и эламском варианте называет Араху «армянином», в аккадском — «урартом»; существуют также версии, что Навуходоносор — собственное имя предводителя и что он был вавилонянином.
Согласно распространённой точке зрения, Араха был армянином[2][3][4]. Ещё Ф. Х. Вайсбахом было выдвинуто предположение о том, что Араха изначально принимал участие в случившимся незадолго до того восстании армян, после его подавления бежал в Вавилон и возглавил там новый мятеж против Дария[1]. Этой же точки зрения придерживаются и некоторые другие иcследователи[5][6]; однако указанные предположения не подтверждаются клинописными источниками[1]. Так же можно охарактеризовать и мнение о том, что Араха был персидским наместником в Вавилоне и, когда армяне восстали против Дария, решил оказать поддержку своим единоплеменникам[7][1]. В. В. Струве считал Араху армянином, выходцем из семьи почитавшей урартского бога Халди[8].
И. М. Дьяконов указывает, что имя Халдиты, отца Арахи, является теофорным, образованным от имени урартского бога Халди и полагает, что Араха был урартом, имя его отца следует переводить как «Халди велик», а «армянином» он назван просто как житель страны Армении[9] Однако Нвард Кочар объясняла подобное явление становлением армянской нации. Она отмечала что в надписи зафиксирован момент перехода от урарта к армянину т.е отец — Халдита был урартом, а сын — Араха был армянином[10][неавторитетный источник? 2881 день][11]. М .А. Дандамаев отмечает, что на Бехистунском рельефе в изображение Арахи присутствуют типичные для армян антропологические черты[1]. Согласно энциклопедии «Иранинка» Араха был назван армянином, потому что имя его отца, созвучное с именем главного бога урартского пантеона, говорит о его вероятно армянском происхождении[12].
Некоторые исследователи указывают на связь Навуходоносора IV с Навуходоносором Книги Юдифь[1]. По мнению К. Шедль, Араха — не собственное имя, а армянский титул со значением «царевич». Настоящее имя Арахи, по Шедлю, было Навуходоносор, он являлся сыном свергнутого Набонида и отправился в Вавилон, чтобы заявить претензии на престол своего отца[1]. О существовании точки зрения, что Араха (Арха) это на самом деле не имя правителя, а название его титула на армянском языке (от арм. արքա [арка] — царь) указывает и американский историк Джеймс Рассел[en][13]. М. А. Дандамаев указывает на ненадёжность соотнесений Навуходоносора IV с персонажем из источника селевкидского времени[1]. С другой стороны, имя «Араха» неоднократно встречается в вавилонских клинописных документах, что свидетельствует о его распространённости в Месопотамии[14].
Восстание в Вавилонии
Вавилония вошла в состав Персидской державы на правах личной унии, сохранив определённую автономию. Усиление гнёта налогов и повинностей привело к росту недовольства в среде местного населения. В 522 г. до н. э. в Вавилонии вспыхнуло восстание во главе которого встал предводитель, принявший имя «Навуходоносор (III)». Несмотря на подавление мятежа Дарием I, напряженность сохранялась и в 521 г. до н. э. вспыхнуло новое восстание.
Согласно Бехистунской надписи, некий Араха, сын Халдиты, выдавая себя за Навуходоносора (IV), сына Набонида, поднял восстание в Вавилонии. В персидском и эламском варианте надписи он назван армянином, в аккадском — урартом. Обстоятельства начала восстания неясны: в персидском варианте (III, 83 и сл.) говорится, что Араха объявился в некоей области Дубала, где он якобы обманывал народ, после чего последний перешёл на сторону Арахи. В эламском варианте Дубала названа городом в Вавилонии. Наконец, в аккадском варианте говорится, что Араха восстал в Уре. К. Галлинг высказал предположение, что в восстаниях в Вавилонии 522 и 521 гг. до н. э. участвовало лишь войско[1]. М. А. Дандамаев указывает на сомнительность такого сценария, поскольку местного войска в Вавилонии к тому времени уже не было, а мятеж персидских гарнизонов во враждебном окружении маловероятен[1].
Начиная с 16 августа 521 г. вавилонские документы датированы первым годом царствования Навуходоносора (IV); предположительно, ему удалось захватить всю страну, как об этом свидетельствуют контракты из Вавилона, Сиппара и Борсиппы на севере и Урука на юге[1]. Согласно аккадскому варианту, Арахе удалось собрать войско численностью 2497 человек. На подавление восстания направилась армия под командованием Виндафарны. 27 ноября 521 г. состоялось сражение, в результате которого войско мятежников было разгромлено. Впоследствии, Навуходоносор IV и его ближайшие сторонники были посажены на кол в Вавилоне.
Поздняя традиция о событиях 521 г. до н. э.
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Напишите отзыв о статье "Навуходоносор IV"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1985. C. 93
- ↑ [www.iranicaonline.org/articles/armenia-ii Armenia and Iran. ii. The pre-Islamic period] — статья из Encyclopædia Iranica. M. L. ChaumontОригинальный текст (англ.)
At Babylon an Armenian named Arxa, son of Haldita, passed himself off as a son of Nabunaita (Nabonidus), causing a new rebellion there (DB 3.78f.).
- ↑ [gumilevica.kulichki.net/HE1/he129.htm Глава XXIX. Закавказье и сопредельные страны в период эллинизма] // История Востока. — Москва: Восточная литература, 2002.
- ↑ Gwendolyn Leick. [books.google.ru/books?id=nAGFAgAAQBAJ&pg=PR2&dq=Who%27s+Who+in+the+Ancient+Near+East&hl=ru&sa=X&ei=_-STVJjyH8OxaZ3wgagH&ved=0CCYQ6AEwAA#v=onepage&q=Arakha&f=false Arakha] // [books.google.ru/books?id=nAGFAgAAQBAJ&dq=Who%27s+Who+in+the+Ancient+Near+East&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Who's Who in the Ancient Near East]. — Routledge, 2002. — С. 19. — 256 с. — ISBN 1134787960, 9781134787968.Оригинальный текст (англ.)
ARAKHA (Nebuchadnezzar IV) Armenian, son of Haldita, who rebelled against darius iii in 521 in an attempt to win independence for Babylonia from Persian rule. He took the name Nebuchadnezzar like the other ill-fated rebel Nidiniti-Bel. The rebellion was quickly squashed by the Persian troops led by Vindafarnah. Arakha was taken prisoner and impaled, together with his nobles, in Babylon.
- ↑ C.А. Есаян. [lraber.asj-oa.am/1573/1/63.pdf Армянское войско в эпоху Ервандидов]. Լրաբեր Հասարակական Գիտությունների, № 12 . pp. 63-69. (1969). Проверено 15 ноября 2012. [www.webcitation.org/6DWIbWtJl Архивировано из первоисточника 8 января 2013].
- ↑ Феликс Тер-Мартиросов. [hpj.asj-oa.am/4350/1/2001-3%28270%29.pdf Пояснение к замечаниям О. Карагезяна по поводу статьи "Армения в период восстания 522 — 520 гг. до.н.э."]. Историко-филологический журнал № 3 . pp. 270-272. ISSN 0135-0536 (2001). Проверено 15 ноября 2012. [www.webcitation.org/6DWIcU6sC Архивировано из первоисточника 8 января 2013].
- ↑ Капанцян Г. А. Хайаса — колыбель армян. Ер., 1947. с. 211
- ↑ В. В. Струве / Новые данные истории Армении, засвидетельствованные Бехистунской надписью / Известия академии наук Армянской ССР. № 8 — 1946 г. стр. 35-36
- ↑ Дьяконов И. М. Предыстория армянского народа. Ер., 1968., с. 235, примеч. 116
- ↑ Нвард Кочар / Антропология армян: дерматоглифика и популяционная структура / Издат-во АН Армянской ССР, 1989 — стр. 30 — Всего страниц: 103Оригинальный текст (рус.)
Все народы – соучастники формирования армянского этноса внесли более или менее равный вклад не только в генофонд народа, но и сыграли существенную роль в формировании и развитии армянского языка. Наступил такой исторический момент, когда потомок говорил по-древнеармянски, а его отец, дед и прадед были двуязычны, а предок отцов и дедов был еще чистым хурритом, урартом или лувийцем (Дьяконов, 1968). Одна из таких ситуаций зафиксирована в древних бехистунскпх надписях, которые свидетельствуют об обармянивании урартов и доводят до нашего сведения, что момент перехода от урарта к армянину на примере одной семьи или рода имел место уже в 521 г. до н. э. и не являлся артефактом. Отец - Халдита был урартом, а сын – Араха был армянином.
- ↑ Ṛuben Vardanyan /From Urartu to Armenia: Florilegium Gevork A. Tiratsʻyan in Memoriam /Civilisations du Proche-Orient: Archéologie et environnement (Том 4) / Recherches et publications, 2003 — p.17 (pp 183) Оригинальный текст (англ.)
A historical fragment concerning the Armenization of the Urartians has reached us indirectly, owing to the inscriptions at Behistun. According to the data of those inscriptions, the inhabitants of Babylonia stirred up a rebellion against Darius, and an 'Armen,' Arafoa by name, son of Haldita, announced himself the candidate for the Babylonian throne. Etymology of the two names (of father and son) helps us to understand an important segment of the ethnic history of ancient Armenia, concerning the fortune of the Urartian element in Armenia.
- ↑ Энциклопедия «Iranica]» / [www.iranicaonline.org/articles/araxa-elamite-ha-rak-qa-akkadian-a-ra-hu-old-persian-form-of-the-name-of-a-leader-of-a-babylonian-rebellion-against-darius-i-db-3 Araxa]Оригинальный текст (англ.)
In the Persian and Elamite versions of the Bīsotūn inscription Araxa is called an Armenian, but according to the Babylonian version he was an Urartian. His father’s name, Haldi (i.e., Haldi is great), is theophoric with Haldi, the chief god of the Urartian pantheon, so he was called an Armenian probably according to his provenance. The name Araxa is also attested for some private persons in Babylonian business documents of the Achaemenid period. The opinion of Brunner and Schedl that Araxa of the sotūn inscription was the same person as Nebuchadnezzar of the book of Judith can not be accepted.
- ↑ The Armenian People from Ancient to Modern Times. Volume I под редакцией Richard G. Hovannisian. Стр. 20, «The Formation of the Armenian Nation» by J. Russel Оригинальный текст (англ.)
Darius mentions an Armenian named Arkha, son of Haldita, who claimed to be the son of the last Babylonian king, whom Cyrus had overthrown. Some have suggested that this Arkha bears as a name what was in fact his title: Armenian arka (“king”).
- ↑ Там же
| Вавилония под властью Ахеменидов | ||
| Предшественник: Дарий I |
царь Вавилона 521 г. до н. э. |
Преемник: Дарий I (вторично) |
Отрывок, характеризующий Навуходоносор IV
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
