Арбатов, Георгий Аркадьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Георгий Аркадьевич Арбатов
Место рождения:

Херсон, УССР, СССР

Научная сфера:

политолог, учёный-американист

Место работы:

Институт США и Канады РАН

Учёная степень:

доктор исторических наук

Учёное звание:

академик АН СССР (1974)
академик РАН (1991)

Альма-матер:

Московский государственный институт международных отношений

Научный руководитель:

Ю. П. Францев

Награды и премии:

Гео́ргий Арка́дьевич Арба́тов (19 мая 1923, Херсон — 1 октября 2010, Москва[1]) — советский и российский историк, эксперт в области международных отношений, педагог. Участник Великой Отечественной войны. Основатель ИСКРАН.

Академик АН СССР (1974; член-корреспондент 1970). Член ВКП(б) с 1943 года.





Семья

Отец — Арбатов Аркадий Михайлович (1898—1954)[2]. Мать — Арбатова (Дзун) Анна Васильевна (1901—1977). Сын — Арбатов Алексей Георгиевич (род. 1951) — учёный и политический деятель.

Отец окончил ремесленное училище в Одессе, работал металлистом-модельщиком на одном из заводов. В 1918 году вступил в партию большевиков, принимал участие в Гражданской войне. Работал директором консервного завода. В 1930 году его направили на работу в торгпредство СССР в Германии, где вместе с ним жила семья. С 1935 года Аркадий Михайлович Арбатов был сотрудником Наркомата внешней торговли. Однако в годы репрессий был изгнан и устроился на работу заместителем директора Библиотеки имени Ленина по административной части. В 1941 году его все же арестовали и осудили на 8 лет. Однако через несколько месяцев состоялся новый суд, и в декабре 1942 года отца оправдали. В дальнейшем он занимал должность директора строительной конторы Министерства лесного хозяйства РСФСР.

Участие в войне

В РККА с 1939 года. Окончил 1-е Московское Краснознаменное артиллерийское училище имени Л. Б. Красина в конце 1941. Принимал участие в Параде на Красной площади 7 ноября 1941 года. На фронте -с марта 1942 года на Калининском фронте, с сентября 1943 года — на Воронежском фронте. В качестве боевого офицера гвардейских минометных частей Калининского, Степного, Воронежского, 1-го и 2-го Украинских фронтов участвовал в сражениях Великой Отечественной войны сначала в должности начальника разведки гвардейского минометного дивизиона, командира батареи, заместителя командира дивизиона, а затем помощника начальника штаба полка 17-го Гвардейского минометного полка. Дважды участвовал в форсировании Днепра. Приказом ВС Воронежского фронта № 28/н от: 09.10.1943 года пом.начштаба 17 ГМП гвардии старший лейтенант Арбатов награждён орденом Красной Звезды за оказание помощи огнём реактивных минометов при взятии деревень Гусаки и Пилипенки в сентябре 1943 года[3][pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie18919236/).В .В] 1944 году был демобилизован как инвалид Отечественной войны 2-й группы.

Образование

Окончил МГИМО МИД СССР в 1949 (специальность «международное право») заочную аспирантуру МГИМО в 1954. Кандидатская диссертация: «Идеологическая роль государства» (МГИМО, 1958). Докторская диссертация: «Идеологическая борьба в современных международных отношениях» (ИМЭМО, 1964). Доктор исторических наук, профессор, академик АН СССР (затем — РАН).

Журналистика

С 1949 — старший научный редактор в Издательстве иностранной литературы. В дальнейшем работал в периодических изданиях: заведующим отделом в журналах «Вопросы философии» (19531957), «Новое время» (19571959), консультантом в журнале «Коммунист» (19591960), обозревателем журнала «Проблемы мира и социализма» (19601963).

Научная деятельность

В 19631964 — заведующим сектором Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР.

В 19671995 — директор Института США и Канады АН СССР/РАН (ИСКРАН). Основатель этого научного учреждения, превратил его в крупнейший научный центр, осуществляющий комплексные исследования политических, военных, экономических и социальных проблем США и Канады. Под его руководством и непосредственном участии в стране была создана российская школа американистики, им подготовлено 36 кандидатов и 14 докторов наук.

С 1995 — почётный директор ИСКРАН. Советник Российской академии наук. Член Российской ассоциации международных исследований.

В рамках Научного совета по комплексному изучению проблем США, председателем которого он являлся, осуществляется ряд совместных научных исследований с учёными США, Германии и др. Инициатор и организатор ежегодных российско-американских встреч по проблемам развития двусторонних отношений, обеспечения международной безопасности и путей разрешения международных конфликтов.

Политическая деятельность

В 19641967 — консультант, затем руководитель группы консультантов отдела ЦК КПСС.

Избирался членом Центральной ревизионной комиссии КПСС (1971—1976), кандидатом в члены ЦК КПСС (1976—1981), членом ЦК КПСС (1981—1991). Был депутатом Совета Национальностей Верховного Совета СССР 9-11 созыва от Азербайджанской ССР[4][5][6]. В Верховный Совет 9 созыва избран от Шемахинского избирательного округа № 224 Азербайджанской ССР, член Комиссии по иностранным делам Совета Национальностей[4]. Позднее избирался народным депутатом СССР (19891991; от Академии наук); был экспертом Государственной Думы; членом Совета по внешней политике МИД РФ (19911996); председателем Ассоциации содействия ООН (1985—1997).

В 1985 году награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.[7]

Активный участник Пагуошского движения за мир, член Российского Пагуошского комитета при Президиуме РАН.

Выступал против строительства авианесущих кораблей для ВМФ СССР и РФ, против внедрения системы ОГАС. Был сторонником передачи южных Курильских островов Японии.

Награды

Труды

Автор более 100 авторских и коллективных монографий, общий тираж которых превышает 2 миллиона экземпляров, опубликованных на 10 языках стран мира, в том числе:

  • Идеологическая борьба в современных международных отношениях. Доктрина, методы и организация внешнеполитической пропаганды империализма. — М., 1970;
  • Глобальная стратегия США в условиях научно-технической революции. — М., 1979 (отв. редактор и соавтор);
  • Вступая в 80-е… — М., 1981;
  • Свидетельство современника. — М., 1991 (англ. пер.: The System. An Insiders Life in Soviet Politics. — N. Y., 1992, 1993; нем. пер. — 1993; кит. пер. — 1998);
  • Общественная наука и политика. — М., 1998;
  • Повестка дня российско-американских отношений. — М., 1999;
  • Г. А. Арбатов. Человек Системы. — Серия: Мой 20 век. — М.: Вагриус, 2002. — 462 стр. — ISBN 5-264-00851-5
  • Детство. Отрочество. Война: Автобиография на фоне исторических событий. — М., 2007;
  • Жизнь, события, люди. — М., 2008
  • Ястребы и голуби холодной войны. — М.: Алгоритм. Эксмо, 2009.

Целый ряд его трудов используется в качестве учебников на исторических факультетах и факультетах журналистики ведущих вузов России и СНГ. Его книга «Человек системы» (2002) — мемуары непосредственного участника многих важнейших событий, связанных с развитием отношений между двумя супердержавами — СССР и США, человека, лично знакомого со многими политиками мирового масштаба.

Участие в телепроектах

Оценка личности

Позитивные характеристики

  • 19 мая 2008 президент России Дмитрий Медведев в своём поздравлении с 85-летием со дня рождения так оценил деятельность Арбатова:

Талантливый учёный, создатель отечественной школы американистики, Вы внесли значимый вклад в изучение актуальных международных проблем, — говорится, в частности, в поздравлении. — Ваши фундаментальные исследования всегда отличались профессиональным анализом и активно применялись на практике — способствовали формированию ключевых внешнеполитических шагов и решений. Большого уважения заслуживают и Ваша многолетняя плодотворная общественная и научно-организационная деятельность, активное участие в реализации масштабных проектов, нацеленных на укрепление позиций России на мировой арене[9].

  • По словам американского посла в СССР Джека Мэтлока, Арбатов — один из самых близких его «советских друзей, которых он всегда рад у себя видеть»[10].

Критика

Общественная мысль оказалась в загоне, а общественные науки в руках «академиков» типа арбатовых… заурядных чиновников, замаскированных высокими учёными степенями. Доказательство? Загляните в каталоги научных библиотек, где значатся их считанные «труды», да внесите поправку на вклад в них референтов и подчинённых научных сотрудников. Такие «академики», восседавшие на руководящих должностях, вели войну на истребление учёных, способных дать научные ответы на вопросы, поставленные жизнью. И преуспели. За их плечами стояли приятели и собутыльники из ЦК КПСС, да и упомянутые «академики» нередко вырастали в этом муравейнике[11].

Георгий Арбатов — академик, директор Института США и Канады, друг Киссинджера, советник и Брежнева, и Горбачёва, и Ельцина. Большой недруг Советской Армии и военно-промышленного комплекса. Да, он друг Америки. А России? До сих пор не могу однозначно ответить на этот вопрос. Многое в нём настораживает[12].

Арбатов работал при разных руководителях страны. Им были довольны, относились с уважением. Но после серии его выступлений я понял, что это не тот человек, который может принести пользу нашему государству, который укрепляет наши отношения с Америкой не на паритетных, что называется, началах, а путём сдачи наших позиций. Кстати, он активно выступал против нашей армии"[13].

  • Экс-руководитель аналитического управления КГБ, бывший замначальника советской разведки генерал-лейтенант Н. С. Леонов:

У нас существует целый институт США и Канады. Я его помню ещё по временам арбатовщины. Так мы называли это политическое явление по имени его тогдашнего руководителя Георгия Арбатова. Вот этот институт по своему уставу и призван изучать Соединённые Штаты со всеми их плюсами и минусами и давать рекомендации правительству: куда «долбать» или, наоборот, куда не «долбать», а использовать ситуацию для укрепления отношений. У американцев, конечно, тоже существовали подобные заведения — советологические центры. Но количество их было иное. По моим подсчётам их было 120—125. Так что нас они изучали предметно, как блоху. Наш же институт занимался совсем другими делами. Советско-американскими отношениями. Не изучал США на предмет рекомендаций, как надо играть на внутренних американских противоречиях, как воздействовать на американское общество, на его национальные и социальные слои, а предлагал, скажем, построить газопровод «Северное сияние». Из Тюмени к Мурманску. Информировал, что американцы под сжижающие газ заводы дадут кредиты. Или. Институт США и Канады занимался вопросом: надо или не надо выпускать евреев из СССР. Вот какова была сфера этого политиканствующего учёного, от которого не осталось ни учения, ни политики[14].

Любопытные факты

  • Г. А. Арбатова связывали тесные личные отношения с советским государственным деятелем Ю. В. Андроповым[15].

Напишите отзыв о статье "Арбатов, Георгий Аркадьевич"

Примечания

  1. [interfax.ru/news.asp?id=157905 Умер академик Георгий Арбатов] Интерфакс 1.10.2010.
  2. [lists.memo.ru/d2/f188.htm Общество «Мемориал»]
  3. [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie18919236/ Память народа :: Документ о награде :: Арбатов Георгий Аркадьевич, Орден Красной Звезды]. pamyat-naroda.ru. Проверено 27 апреля 2016.
  4. 1 2 Депутаты Верховного Совета СССР. 9 созыв. Издание Президиума Верховного Совета СССР. — М., 1974. — 550 с.
  5. [www.knowbysight.info/1_SSSR/07704.asp Список депутатов Верховного Совета СССР 10 созыва]
  6. [www.knowbysight.info/1_SSSR/07797.asp Список депутатов Верховного Совета СССР 11 созыва]
  7. [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_yubileinaya_kartoteka1509229625/ Память народа :: Документ о награде :: Арбатов Георгий Аркадьевич, Орден Отечественной войны I степени]. pamyat-naroda.ru. Проверено 27 апреля 2016.
  8. Указ Президента РФ от 18 мая 2005 года. № 559
  9. [www.kremlin.ru/text/news/2008/05/200937.shtml Дмитрий Медведев поздравил основателя института США и Канады Российской академии наук академика Георгия Арбатова с 85-летием.]
  10. Широнин В. Под колпаком контрразведки. Тайная подоплёка перестройки. — Москва: Палея, 1996. — С. 174.
  11. Завтра, 1996. № 21.
  12. Афанасьев В. Четвёртая власть и четыре генсека. — М., 1994. — С. 39.
  13. [svr.gov.ru/smi/2005/tribuna20051216.htm Последний из КГБ]
  14. [badnews.org.ru/news/nikolaj_leonov_zhaleju_chto_ne_dali_osvobodit_korvalana/2010-11-16-4898 Николай Леонов: Жалею, что не дали освободить Корвалана]
  15. [www.bbc.co.uk/russian/russia/2012/11/121112_andropov_reforms.shtml Би-Би-Си: «Юрий Андропов: новый Сталин или советский Дэн Сяопин?»]

Ссылки

  • [www.iskran.ru/russ/news/arbatov05.html Биография на сайте iskran.ru]
  • [humanities.edu.ru/db/msg/64214 Биография на сайте humanities.edu.ru]
  • [glory.rin.ru/cgi-bin/person.pl?act=more&id=533&surname=&father=&name=&word=&ids=&start=1&page=3 Биография на сайте rin.ru]

Отрывок, характеризующий Арбатов, Георгий Аркадьевич

– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.