Арбатско-Покровская линия

03 Арбатско-Покровская линия
Московский метрополитен
Открытие первого участка:	13 марта 1938 года
Длина:	45,1 км
Количество станций:	22
Время поездки:	67 мин.
Число вагонов в составе поезда:	5 («Русич»), 7 («Ока»)
Среднесуточная перевозка пассажиров, тыс. чел./сутки:	733 (2011)
Самая напряжённая станция:	Щёлковская
Наземные участки:	Митинский метромост и станции «Мякинино», «Кунцевская», «Измайловская»
Электродепо:	ТЧ-3 «Измайлово», ТЧ-9 «Фили», ТЧ-16 «Митино»

Арба́тско-Покро́вская ли́ния — третья (хронологически — вторая) и самая протяжённая линия Московского метрополитена. Проходит с востока на северо-запад через самый центр города: станция «Площадь Революции» — одна из ближайших к Красной площади и Кремлю. В составе линии 22 станции; длина — 45,1 км. На схемах обозначается синим цветом и числом 03.

Восточная часть линии («Щёлковская» — «Партизанская») мелкого заложения с одной наземной станцией «Измайловская», западная часть («Пятницкое шоссе» — «Славянский бульвар», не считая участка линии глубокого заложения, проходящего по Северо-Западному тоннелю) также мелкого, с наземными «Кунцевской» и «Мякинино» (крытая наземная). Центральная часть («Семёновская» — «Парк Победы») глубокого заложения.

С постройкой в 2009 году участка «Строгино» — «Митино» Арбатско-Покровская стала самой длинной. До этого титул самой длинной линии носила Серпуховско-Тимирязевская, чья протяжённость на сегодня уступает Арбатско-Покровской около 4 км.

Среднесуточный пассажиропоток линии в 2011 году составлял 733 тыс. человек.

История

03 Арбатско-Покровская линия
условные обозначения
оборотные тупики Щёлковская Первомайская Измайловская ТЧ-3 «Измайлово» не использованные при продлении заделы Партизанская Семёновская Электрозаводская Бауманская Курская ССВ на 02, к Тверской Площадь Революции ССВ на 01, к Охотному Ряду ССВ на 04, к Александровскому саду Арбатская Смоленская Киевская оборотные тупики Парк Победы съезд на 8А, к Минской Славянский бульвар Кунцевская Рублёвское шоссе съезд на 04 Молодёжная оборотные тупики Крылатское Притоннельное сооружение «Д» Троице-Лыково Строгино задел под съезд к Строгино-2 оборотные тупики задел под включение в Калининскую линию Мякинино р. Москва Митинский метромост Волоколамская Митино оборотные тупики Пятницкое шоссе ТЧ-16 «Митино» оборотные тупики

По-видимому, датой появления линии следует считать 13 марта 1938 года, когда новый участок «Площадь Революции» — «Курская» был подключён к участку первой очереди «Улица Коминтерна» (ныне «Александровский сад») — «Киевская». Открытие участка одновременно с упразднением вилочного движения по линии, ныне известной как Сокольническая, произошло раньше, чем открытие Горьковско-Замоскворецкой линии, однако впоследствии официальная нумерация линий оказалась обратной (Арбатско-Покровская стала третьей, а Горьковско-Замоскворецкая — второй), что, вероятно, объясняется наличием на Горьковско-Замоскворецкой линии депо (ТЧ-2). В целях ускорения строительства запланированные станции «Ильинские ворота» и «Покровские ворота» не были построены, под них были только оставлены заделы (прямолинейные участки тоннелей на расстоянии ширины платформы друг от друга). Эти станции так и не построены до сих пор, и в ближайшей перспективе их сооружение также не планируется.

Линия была продлена на восток в 1944 году до станции «Измайловская» (ныне «Партизанская»). Также для экономии и ускорения сооружения этой очереди запланированные в первоначальном проекте линии станции «Гороховская улица», «Площадь Баумана», «Бакунинская улица» и «Мироновская улица» были исключены полностью, без оставления заделов.

В 1941 году, после попадания бомбы в тоннель мелкого заложения «Арбатская» — «Смоленская» стала очевидной незащищённость этого участка метро. Было принято решение о замене этого участка новым, глубоким. Поэтому в 1953 году был построен новый участок Арбатско-Покровской линии «Площадь Революции» — «Киевская», полностью дублировавший старый, при этом участок мелкого заложения «Калининская» (так называлась станция «Улица Коминтерна» с 1946 года, с 1990 года «Александровский сад») — «Киевская» был закрыт и открыт заново лишь в 1958 году в составе Филёвской линии. В результате в Москве по две независимых «Арбатских» и «Смоленских». Впрочем, «Смоленские» в относительно недалекой перспективе будут объединены в пересадочный узел вместе со строящейся станцией «Плющиха» Калининско-Солнцевской линии .

По официальной версии, необходимость строительства была обусловлена большим перепадом глубины между станциями «Площадь Революции» и «Улица Коминтерна», хотя похожие перепады уже были к тому времени в московском метро; но есть версии, что за «Киевской» тоннель был продолжен к Кунцевской даче Сталина и сама линия таким образом становилась подземной правительственной трассой. Версия стратегического характера линии косвенно подтверждается и залом станции «Арбатская», которая будучи расположенной в квартале, занимаемом Генеральным штабом, при необходимости превращалась в огромный бункер, соединённый с несколькими подземными линиями метрополитена.

После строительства депо «Измайлово» в 1950 году появилась возможность продления линии на восток за счёт строительства в депо наземной станции «Первомайская», что и было сделано в 1954 году.

Временная станция была закрыта и переоборудована под помещения депо после строительства участка «Измайловская» (ныне «Партизанская») — «Первомайская» в 1961 году.

В 1963 году линия была продлена до станции «Щёлковская», которая остаётся конечной по настоящее время.

6 мая 2003 года было завершено строительство станции «Парк Победы», продлившей линию в западном направлении после 50-летнего пребывания станции «Киевская» конечной на линии.

7 января 2008 года открылись участок «Парк Победы» — «Кунцевская» (промежуточная станция «Славянский бульвар» открылась 9 месяцами позже) и участок «Крылатское» — «Строгино» с заделом под станцию «Троице-Лыково». Одновременно с этим, участок Филёвской линии «Кунцевская» — «Крылатское» перешёл к Арбатско-Покровской линии.

26 декабря 2009 года открылся участок «Строгино» — «Митино» с промежуточными станциями: «Мякинино» и «Волоколамская» , а также метромостом через Москва-реку. «Мякинино» стала первой станцией, находящейся на территории Московской области. 28 декабря 2012 года открылась станция «Пятницкое шоссе»

В последние годы начата замена наиболее старых, выработавших свой ресурс, эскалаторов. Замены были проведены на станциях «Курская» (1997—2000) и «Площадь Революции» (2002—2004, 2008—2010). Завершена замена эскалаторов на единственном выходе станции «Семёновская», потребовавшая закрытия станции (2005—2006), снова открыты после ремонта вестибюль и эскалаторы станции «Арбатская» (в 2006—2007). Также закончена замена эскалаторов единственного выхода на станции «Электрозаводская». Работы начались в мае 2007 года и были завершены 28 ноября 2008 года. Сроки окончания работ были существенно сдвинуты по сравнению с первоначальными (май 2008 года) из-за срыва компанией «ЭЛЭС» поставок эскалаторов. Во время ремонта (как в случае с «Семёновской») поезда проходили станцию без остановки, на поверхности был пущен автобусный маршрут «М», соединивший соседние станции, проезд в котором надо было оплачивать (по тарифу наземного транспорта). 8 февраля 2015 года для замены эскалаторов закрыта станция «Бауманская». 24 декабря 2015 года станция была вновь открыта, но уже с увеличенной пропускной способностью: на ней были заменены все эскалаторы, их количество было увеличено с трёх до четырёх, а количество турникетных линий увеличилось вдвое.

История переименований

Станция	Предыдущие названия	Годы
Измайловская	Измайловский парк	1961 — 1963 гг.
Партизанская	Измайловский парк им. Сталина	1944 — 1947 гг.
	Измайловская	1947 — 1963 гг.
	Измайловский парк	1963 — 2 мая 2005
Семёновская	Сталинская	1944 — 1961 гг.

Аварии и теракты

Взрыв на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская» 8 января 1977 года

Первый теракт в истории Московского метрополитена произошёл 8 января 1977 года. Тогда в Москве почти одновременно были произведены три взрыва. В 17:33 по московскому времени в поезде метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская» прогремел взрыв, в результате чего семь человек погибло и ещё тридцать семь получили ранения различной степени тяжести. Повреждённый состав был отбуксирован на близлежащую станцию «Первомайская», которая была закрыта для пассажиров, и поезда на ней не останавливались. Некоторое время спустя в Москве произошли ещё два взрыва: один — в гастрономе на улице Дзержинского, второй на улице 25 Октября.

Информация о терактах появилась через два дня и была относительно скупой, это привело к множеству слухов и домыслов. Спустя три месяца по обвинению в организации взрывов были арестованы Затикян (организатор взрыва), Степанян и Багдасарян (непосредственные исполнители). Суд над ними был тайным, о его дате и месте не были извещены даже ближайшие родственники обвиняемых (которых вызвали в Москву и сообщили об уже вынесенном приговоре — расстрел). В официальном сообщении после суда не были опубликованы детали (место и время суда, фамилии двух из трёх обвиняемых). Затикян свою вину отрицал. Степанян частично признал свою вину, но отрицал участие Затикяна. Багдасарян признал всё. По мнению некоторых советских правозащитников, проведение суда в тайном режиме и беспрецедентная для 1970-х годов спешка с приведением смертного приговора в исполнение (через 3 дня после решения суда) связана с полной фальсификацией дела органами КГБ. По состоянию на август 2007 года материалы уголовного дела о взрыве в метро в 1977 остаются секретными.

Задымление между станциями «Электрозаводская» и «Семёновская» 27 марта 2010 года

27 марта 2010 года на Арбатско-Покровской линии подземки утром задымился головной вагон поезда. Пассажиры двух поездов провели в перегонах сорок минут в тоннеле между станциями «Семёновская» и «Электрозаводская». Была проведена эвакуация около шестисот пассажиров. Пассажиров начали выводить из поезда через торцевые двери вагонов к первому вагону, и далее по путям до станции «Семёновская». После этого напряжение ненадолго включили, чтобы два поезда, которые находились в тот момент на перегонах вместе с пассажирами, смогли дойти до ближайшей станции. Поезда курсировали на участках «Щёлковская» — «Партизанская» и «Курская» — «Митино». Полностью движение поездов по этой ветке было восстановлено в половине девятого.

Падение дерева между станциями «Измайловская» и «Первомайская» 4 июня 2010 года

4 июня 2010 года в 20:27 по московскому времени в результате сильной бури на открытом перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская» на путь упало дерево, в результате чего на некоторое время было остановлено движение поездов по данному участку. Как сообщили в столичном МЧС, ствол пришлось пилить, чтобы убрать его с путей. Пассажиров в конце концов выпустили и начали развозить автобусами Мосгортранса. Никто не пострадал. В 21:47 движение было восстановлено.

Обрушение облицовки потолка на станции «Пятницкое шоссе» 2 января 2013 года

2 января 2013 года через 5 дней после открытия станции Пятницкое шоссе в кассовой зоне северного вестибюля обрушилась часть облицовки потолка, пострадавших и погибших нет.

Затопление путей на перегоне между станциями «Первомайская» и «Измайловская» 21 марта 2014 года

В 17:00 поступило сообщение о затоплении путей на перегоне между станциями «Первомайская» и «Измайловская». Из-за ЧП на Измайловском проспекте у дома № 75 при проведении работ на магистральном водопроводе произошел гидроудар, в результате которого разорвалась водопроводная труба, и потоки воды хлынули на пути метро. В результате один из составов при въезде в туннель у станции «Первомайская» неожиданно остановился. Также остановились и несколько составов идущих следом, и один из них на станции «Партизанская». Пассажиров пришлось эвакуировать. Пассажиров состава, стоящего на въезде в тоннель отправили по путям до станции «Измайловская», после чего напряжение на контактном рельсе также ненадолго включили, чтобы пропустить два остальных состава. На это время было организовано движение автобусов «М» до ближайших станций. Поезда следовали только до станции «Партизанская». В 23:00 движение на этом участке было восстановлено.

Авария на перегоне «Парк Победы» — «Славянский бульвар» 15 июля 2014 года

15 июля 2014 года в 8:39 утра произошёл сход с рельсов состава, следовавшего по Арбатско-Покровской линии между станциями «Парк Победы» и «Славянский бульвар». Катастрофа произошла в двухстах метрах от «Парка Победы». По данным на утро 16 июля, число пострадавших 217 человек. Более 100 из них госпитализированы. 23 человека погибли. 16 июля в Москве было объявлено днём траура. В ночь на 19 июля движение поездов на участке от «Киевской» до «Молодёжной» восстановлено.

По предварительной версии, причина схода с рельсов — неисправность стрелочного перевода, который соединяет 1-й путь Арбатско-Покровской линии со служебной соединительной ветвью на строящийся 1-й путь Солнцевской линии. По неустановленной причине после прохода первой тележки головного вагона стрелка сработала, вызвав сход с рельсов второй тележки. В поездах 81-740/741 «Русич» вагоны состоят из двух секций, соединенных переходом. После схода с рельсов вторая половина головного вагона ударилась о стену, разделяющую тоннели, и на скорости 40-60 км/ч встала поперёк тоннеля, сильно деформируясь от собственной инерции и под давлением следующих вагонов.

«Альтернативные» конечные станции

По причине невозможности в часы пик организовать оборот всех поездов на конечной станции (заезд в тупик, смена «головы», перевод стрелки и выезд занимают больше времени, чем интервал движения, особенно если учесть пересечение траекторий поездов на въезде и выезде) организуют так называемые зонные обороты поездов, то есть поезда следуют не до конечной станции, а до станции, где есть путевое развитие и возможность быстро организовать оборот поезда. На Арбатско-Покровской линии для этих целей используют станцию «Партизанская» (для ночного отстоя и захода в депо) при движении в сторону «Щёлковской», а также станции «Молодёжная» и «Митино» при движении в сторону «Пятницкого шоссе», реже используются «Строгино» и «Киевская» (в основном в утренние и вечерние часы пик). При проведении плановых ремонтных работ на центральном участке закрываются станции «Площадь Революции», «Арбатская» и «Смоленская». Движение поездов возможно только на участках «Пятницкое шоссе» — «Киевская» и «Щёлковская» — «Курская».

Пересадки

Пересадка на линию	Со станции	На станцию
01 Сокольническая	Арбатская	Библиотека имени Ленина
02 Замоскворецкая	Площадь Революции	Театральная
04 Филёвская	Арбатская Киевская Кунцевская	Александровский сад Киевская Кунцевская
05 Кольцевая	Курская Киевская	Курская Киевская
8А Солнцевская	Смоленская Парк Победы	Плющиха Парк Победы
09 Серпуховско-Тимирязевская	Арбатская	Боровицкая
10 Люблинско-Дмитровская	Курская	Чкаловская
11 Третий пересадочный контур	Электрозаводская Кунцевская	Рубцовская Можайская
14 Московское центральное кольцо	Партизанская	Измайлово

Депо и подвижной состав

Депо, обслуживавшие линию

Депо	Годы обслуживания
«Сокол»	1938 — 1941, 1942 — 1950
«Северное»	1941 — 1942
«Измайлово»	с 1950
«Фили»	с 2008
«Митино»	с 2016 (план, де-факто отстой с 2015)

Количество вагонов в составах

Количество вагонов	Годы
4	1938 — 1947
6	1947 — 1970
7	1970 — 2010, с 2015
5 (типа «Русич»)	с 2006

По данным 2010 года, на линии задействовано около 300 вагонов.

Типы вагонов, использовавшихся на линии

Тип вагонов	Годы
А, Ам	1938 — 4 февраля 1975
Б, Бм	1938 — 4 февраля 1975
Г	1941—1950, 1954—1958, 1970 — 4 февраля 1975 (седьмой в составе из Ам/Бм)
Д	1973 — 2 июня 1995
Е	1992—2005; январь—29 февраля 2008 (вагон Е № 3605)
Ем-508, Ем-509, Еж, Еж1	1992 — 9 августа 2010
81-740.1/741.1 «Русич»	с 26 декабря 2006
81-740.4/741.4 «Русич»	с сентября 2009
81-760/761 «Ока»	с 23 сентября 2015

С 9 августа 2010 г. вагоны типа Ем и Еж были выведены из регулярной линейной пассажирской эксплуатации. Несколько составов из вагонов данного типа числились в резерве ещё до декабря 2010 г.

С 23 сентября 2015 г. началась эксплуатация вагонов модели 81-760/761 «Ока». Вагоны поступили на линию в связи с подготовкой машинистов ТЧ-&&&&&&&&&&&&&&03.&&&&003 «Измайлово» и будут использоваться на Солнцевской линии, которую обслуживает данное депо.

Именные поезда

• 1 июня 2007 года на Арбатско-Покровской линии был презентован поезд-галерея «Акварель». По сравнению с обычными вагонами типа 81-740.1/741.1 «Русич», в поезде отсутствуют окна и сиденья с одной из сторон, на их месте расположены картины, над которыми добавлено освещение. Экспозиция репродукций картин ежегодно меняется. Каждый из вагонов оформлен в определённой цветовой гамме, стены снаружи вагонов оклеены цветной плёнкой с изображениями цветов, фруктов, рек, деревьев.
• 1 декабря 2011 года на линию вышел состав «Поэзия в метро» с Филёвской линии. 10 марта 2012 года был возвращён обратно. Со 2 октября 2016 года поезд снова начал эксплуатироваться на Арбатско-Покровской линии. В настоящее время в поезде размещена экспозиция «Шекспировские страсти». Экстерьер вагонов знакомит с фотографиями людей, перевоплощенных в персонажей шекспировской эпохи и испытывающих различные эмоции.
• 30 мая 2016 года на линию вышел поезд «Кино Победы», посвящённый фильмам о Великой Отечественной войне. В поезде представлены кадры из фильмов, справки о состоянии страны в период, показанный в кинолентах, а также материалы о реальных людях, которые стали прототипами экранных героев. 8 июня на линии появился второй состав, идентичный по дизайну с предыдущим.

Основные технические характеристики

• Самая глубокая станция в Московском метрополитене — «Парк Победы» (73,6 м).
• Самый длинный перегон в Московском метрополитене — «Крылатское» — «Строгино», расстояние более 6.62 км.
• Самый длинный перегон внутри Кольцевой линии — «Курская» — «Площадь Революции», расстояние более 2,2 км.
• На станции «Бауманская» установлен абсолютный рекорд продолжительности эксплуатации эскалаторов в истории Московского метро (с 18.01.1944 по 7.02.2015).
• Арбатско-Покровская линия связана с Филёвской линией тремя пересадочными узлами: между станциями «Александровский сад» и «Арбатская» Арбатско-Покровской линии, между двумя «Киевскими» и двумя «Кунцевскими». Это связано с историческим развитием двух линий-дублёров. С этим же связан и тот факт, что на линиях существуют две пары станций с одинаковыми названиями («Арбатская» и «Смоленская»), между которыми отсутствуют переходы.
• Основные средства сигнализации:
  • На участке «Электрозаводская» — «Щёлковская» — двузначная автоблокировка с автостопами и защитными участками, дополненная сигналами «один жёлтый огонь».
  • На участке «Пятницкое шоссе» — «Электрозаводская» — система АЛС-АРС с нормально погашенными светофорами автоматического действия. Напольное оборудование АЛС-АРС — АРС-Днепр 2/6, поездное оборудование — БАРС. Резервное средство сигнализации — двухзначная автоблокировка.

На линии ведутся работы по переходу на систему АЛС-АРС. В августе 2009 г. АЛС-АРС введена в эксплуатацию на участке «Киевская» — «Митино», в декабре 2010 г. на участке «Киевская» — «Смоленская», в январе 2014 на участке «Смоленская» — «Электрозаводская»

Канал радиосвязи — второй.

Перспективы

В 2016 году ожидается полноценный запуск электродепо «Митино».

Ведётся строительство второго выхода со станции «Парк Победы», открытие запланировано на 2016-2017 годы. Ранее планировалось также сооружение второго вестибюля со станции «Бауманская», однако в 2013 году он был исключён из программы строительства Московского метро.

На перегоне между станциями «Крылатское» и «Строгино» оставлен задел под строительство станции «Троице-Лыково», которая будет построена, когда на этом месте появится жилой массив. Также за станцией «Строгино» были предусмотрены заделы под Кросс-платформенную пресадку на именуемую станцию «Строгино-2» Рублёво-Архангельской линии.

После 2020 г. по Генплану есть возможность продления восточного радиуса линии от станции «Щёлковская» до станции «Гольяново». Пока проект не утверждён.

При строительстве линии на перегоне «Площадь Революции» — «Курская» проектом было предусмотрено сооружение станции «Хмельницкая» с организацией пересадки на станцию «Китай-город» Калужско-Рижской и Таганско-Краснопресненской линий. Дальнейшая судьба данной станции на сегодня остаётся неизвестной.

См. также

• Северо-Западный тоннель
• Митинский метромост
• Хордовые линии
• Филёвская линия

Ссылки

• [mosmetro.ru/stations/arbatsko_pokrovskaya/ Арбатско-Покровская линия на официальном сайте Московского метрополитена]
• [metro.molot.ru/line3.shtml Арбатско-Покровская линия на сайте metro.molot.ru]
• [metro-photo.ru/АПЛ Арбатско-Покровская линия в фотографиях на сайте metro-photo.ru]
• [metromost.com/alb/033.htm Станции Арбатско-Покровской линии на www.metromost.com]
• [www.mosmetro.ru/files/15298368644eea2f035cb6/shema_str.jpg Схема развития Арбатско-Покровской линии на сайте mosmetro.ru]
• [vartal.livejournal.com/tag/Митинский Митинский участок Арбатско-Покровской линии во время строительства]

</center>

Отрывок, характеризующий Арбатско-Покровская линия

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому: