Арвальские братья

Арвальские братья (лат. Arvāles fratres, «братья пахари» от лат. arvum — пашня) — римская коллегия 12 жрецов. В обязанности её входили молитвы богам о ниспослании урожая и процветании общины граждан.

Должность братьев была пожизненная; ни ссылка, ни плен не лишали их этого звания. Во главе их стоял ежегодно сменявшийся магистр; он в случае смерти одного из членов коллегии назначал ему преемника. Внешними отличиями их звания были венки из колосьев и белые головные повязки (infulae). Чтобы призвать на поля плодородие, братья ежегодно в течение трёх дней мая совершали Sacrificium Deae Diae (вероятно, разновидность богини Ops) частью в городе, частью в особом lucus Deae Diae, находившемся в 5 милях от города: до этого места простирались в древнейшие времена римские поля.

Предание говорит, что у Акки Лавренции, супруги Фаустула и приемной матери Ромула, было 12 сыновей. Когда один из них умер, его заменил Ромул, образовавший с своими приемными братьями коллегию Fratres Arvales. Уже символ в виде венка из колосьев служит ясным доказательством, что назначение братства заключалось в служении богине земли и земледелия, называвшейся Деа Диа. Многие смешивают её с Церерой, но наиболее вероятно, что она одно и то же лицо с Опс, женой Сатурна, которая почиталась как покровительница римской городской земли. Холм богини находился неподалёку от города Рима около Тибра, в том месте, что называется теперь Аффога л’Азино. Здесь ежегодно совершались торжественные богослужения. Очень вероятно, что Октавиан Август реставрировал эту коллегию. Глава коллегии избирался на один год, и она пополнялась членскими выборами. По-видимому, правом избрания пользовались только патриции.

Между разными другими обрядами упоминается особенно пляска, которую «братья» исполняли во внутренности храма в роще богини, при пении старинной, дошедшей до нас песни, сложенной сатурническим размером.

Более точные сведения о них получены благодаря протоколам времен Гелиогабала, которые были изданы Marini в 1795 году и значительно пополнены находками, сделанными при раскопках, производившихся в Риме в 1866 году за счёт прусского правительства. При последних найдены акты коллегии за 58 и 59 годы.

Для сравнения: Henzen, acta fratrum arvalium (1874). От упомянутого sacrificium Deae Diae отличалось Ambarvale sacrum, которое во время арвальского праздника каждым землевладельцем совершалось на своей земле; здесь также исполнялись известного рода песня и пляска.

Ссылки

• Арвальские братья // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [my.raex.com/~obsidian/eccancr.html#Arval Список известных членов коллегии]

Отрывок, характеризующий Арвальские братья

– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.