Аргентина в Первой мировой войне

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Аргентина в период Первой мировой войны придерживалась нейтралитета. Этому способствовали несколько факторов. Во-первых, удалённость страны от основных мест боевых действий, во-вторых, политика нейтралитета — со времён окончания «братоубийственной» Парагвайской войны страна не участвовала в каких-либо широкомасштабных боевых действиях. За годы войны Аргентина из должника превратилась в кредитора.





Предыстория

Аргентина начала XX века была одной из передовых во многих отношениях стран американского континента, что резко выделяло её на общем латиноамериканском фоне. Этот период в истории страны ознаменовался бурным развитием экономики, превратившим её в одного из крупнейших в мире производителей сельскохозяйственной продукции, что в свою очередь, спровоцировало быстрый рост населения страны, а также развитие народного образования и культуры. Аргентина входила в первую десятку стран мира с самым высоким доходом на душу населения[1][2]. Ещё в 70-80-х годах XIX века страна вступила в фазу промышленного переворота[3]. Политический строй представлял собой так называемый режим «элитарной демократии» (1880—1916)[4], начало которому положили такие видные деятели Аргентины, как Сармьенто и Авельянеда.

10 февраля 1912 года был принят закон о всеобщем избирательном праве при тайном голосовании; это была одна из важнейших политических реформ, когда-либо проводившихся в стране[5].

На международном уровне Аргентина пользовалась авторитетом, особенно среди стран Латинской Америки, после усилий аргентинских дипломатов в венесуэльском конфликте с европейскими державами, в результате чего появилась доктрина Драго[6]. Отношения с главным экономическим и политическим партнёром — Великобританией, достигли такого уровня, что Аргентину того периода называют «пятым британским доминионом»[7].

Первая мировая война

После сараевского убийства и июльского кризиса разразилась Первая мировая война. 4 августа 1914 года[8][9] Аргентина провозгласила политику соблюдения строгого нейтралитета[10]. В самом начале войны, до истечения срока своих полномочий, скончался президент Роке Саэнс Пенья, создатель компромиссного закона 8871, примирившего политические силы страны. Его преемник Викторино де ла Пласа продолжил политику нейтралитета. А избрание на пост президента Аргентины Иполито Иригойена только укрепило эту позицию. Иригойен, глава аргентинских либералов (Гражданский радикальный союз), сумел удержать страну от вмешательства в конфликт, несмотря на ряд инцидентов[11].

«Аргентинская нация, не будет объединяться ни с кем против кого бы то ни было, она будет жить в мире со всеми для блага всех»

— Иполито Иригойен

В самом начале войны германские войска устроили в бельгийском городке Динан массовую резню (нем.), в ходе которой был расстрелян аргентинский вице-консул, гражданин Франции Реми Иммер (фр.). Правительство Викторино де ла Пласа замяло скандал, опасаясь быть втянутым в конфликт[12].

В 1914 году Германия провозгласила неограниченную подводную войну и, в 1915 два аргентинских судна были торпедированы и потоплены подводными лодками кайзерлихмарине. Возникла угроза вступления страны в войну. Германия согласилась на возмещение убытков и дала гарантии на ненападение на аргентинские суда[10].

В 1915 году произошёл ещё один серьёзный инцидент, но, теперь уже с Британией. 28 ноября английский военный корабль задержал судно «Пресиденте Митре» под аргентинским флагом[9], владельцы и экипаж которого являлись аргентинцами немецкого происхождения. Министр иностранных дел Аргентины Хосе Луис Муратур выразил протест английскому правительству, ответ на который поступил 21 декабря. Британцы заявили, что оставляют за собой право на арест любого аргентинского судна в сходных обстоятельствах. Депутат Эстанислао Себальос, считая британский ответ унизительным, потребовал отставки Муратура. Судно и груз были возвращены через несколько месяцев.

В сентябре 1917 года в США было опубликовано сообщение немецкого посла Карла фон Люксбурга, в котором рекомендовалось потопить, «не оставляя следов…», два аргентинских судна — «Оран» и «Гуасу», намеревавшихся войти в зону действия немецких субмарин[12][13]. Возмущённые этим, обе палаты Конгресса Аргентины абсолютным большинством проголосовали за разрыв дипломатических отношений с Берлином[14]. Ставший к тому времени хозяином «Розового дома» Иполито Иригойен не утвердил это решение и ограничился высылкой немецкого посла из страны[10]. В скандале оказалась замешана нейтральная Швеция, дипломатическую связь которой Люксбург использовал для пересылки свох шифровок[12][15].

Весной и летом 1917 немецкие субмарины потопили ещё несколько аргентинских судов, в том числе «Монте-Протехидо» (исп.)[13][16][17][18]. Под сильным внутренним и внешним давлением Иригойен и здесь подтвердил продолжение соблюдения нейтралитета[14]. Это вызвало взрыв возмущения в аргентинском обществе[11]. Состоялись пикеты у немецких учреждений страны, погромы помещений немецких фирм[19].

Объявить войну Германии требовали правительства Британии и США. Аналогичное заявление сделала Франция, которой накануне Буэнос-Айрес дал заём в 100 миллионов песо[14].

Осенью 1917 года соседний Уругвай разорвал дипломатические отношения с Берлином. Правительство Бразилии сообщило о возможном вооружённом вторжении немецких колонистов с южных штатов[20] Санта-Катарина и Риу-Гранди-ду-Сул. Не имея достаточных сил для отражения возможного нападения, Монтевидео обратился за помощью к Аргентине. Иригойен, в ответ на обращение министра иностранных дел Бальтасара Брума, пообещал, что в случае вторжения, аргентинская армия перейдет Рио-де-Ла-Плату для защиты Уругвая[20].

Аргентинские добровольцы участвовали в боевых действиях по обе стороны фронта[21]. Наиболее известны — Шарль Леска, Хуан Карулья (англ.), Висенте Альмандос Альмонасид (фр.), Томас Трэйлл (англ.), Александер Бек (англ.) и другие.

В 1915 году Аргентиной было интернировано несколько германских судов: 18 января — «Патагония», 26 февраля — «Хольгер». После Фолклендского боя в Аргентину пришло и было интернировано (23 февраля) судно «Зейдлиц» из состава Восточно-Азиатской крейсерской эскадры[13].

Последствия

Правительство Иполито Иригойена сумело отстоять национальный суверенитет Аргентины. Иригойен осудил Первую мировую войну и Версальскую систему[22], хотя и подвергался нападкам внутренних пробританских сил. В то же время это принесло ему популярность аргентинского народа[11].

Война привела к ослаблению экономических отношений Буэнос-Айреса с Лондоном, что стало стимулом к внутреннему развитию Аргентины и началом экономического проникновения североамериканского капитала[23]. Ещё в 1913 году в стране насчитывалось 49 тысяч предприятий[24], а в годы Первой мировой их число увеличилось. Страна превратилась в крупнейшего в мире экспортёра мяса. За 1914—1920 годы золотой запас Аргентины вырос в два раза[25].

Марсело Торкуато де Альвеар и Ро́муло Нао́н (исп.) публично называли Иригойена германофилом. Им следовали США, заинтересованные в ослаблении позиций Аргентины на американском континенте. Биограф Иригойена писал, что «ни один человек в истории страны не был так любим и в то же время так ненавидим, как президент Иригойен»[11]. Однако способность объединить народ во имя общенациональных интересов дала повод некоторым исследователям называть его «аргентинским Ганди»[22].

За потопленные в годы войны суда Германия согласилась выплатить компенсации, о чём в 1921 году на борту броненосца «Ганновер» послом Аргентины в Германии Луисом Молиной и министром иностранных дел Веймарской республики Вальтером Симонсом был подписан договор[14].

См. также

Напишите отзыв о статье "Аргентина в Первой мировой войне"

Примечания

  1. Дмитрий Травин [magazines.russ.ru/zvezda/1999/7/travin.html Аргентина: "сто лет" популизма и десятилетие реформ] // Звезда. — 1999. — № 7. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0321-1878&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0321-1878].
  2. Вачнадзе Г. Н. Деловая Аргентина, тома VIII-IX. Экономика и связи с Россией в 2000-08 гг.. — ПОЛПРЕД Справочники. — М.: ФГУП «ПИК ВИНИТИ», 2008. — С. 6. — 236 с. — ISBN 5-900034-43-7.
  3. Строганов, 1995, с. 7.
  4. Строганов, 1995, с. 15.
  5. Ермолаев, 1961, с. 266.
  6. Ермолаев, 1961, с. 271-272.
  7. Ермолаев, 1961, с. 252.
  8. [www.argentina-rree.com/8/8-007.htm La posición de neutralidad de la Argentina] (исп.). Проверено 27 января 2014.
  9. 1 2 [upcndigital.org/~archivos/pdf/bibliotecavirtual/seccapital/revistas/aportes2013.pdf La posición de neutralidad de la Argentina] (исп.). — Aportes para la Militancia, 2013. — No апрель. — P. 8.
  10. 1 2 3 Ермолаев, 1961, с. 274.
  11. 1 2 3 4 Ермолаев, 1961, с. 297.
  12. 1 2 3 [www.taringa.net/posts/info/16697278/Incidentes-Germano-Argentinos-durante-la-primera-guerra.html Incidentes Germano-Argentinos durante la primera guerra] (исп.). Taringa!. Проверено 27 января 2014.
  13. 1 2 3 Sheina, 1985, с. 400.
  14. 1 2 3 4 [edant.clarin.com/diario/especiales/yrigoyen/guerra/neutral.htm La neutralidad argentina] (исп.), Clarín. Проверено 25 января 2014.
  15. [svspb.net/istorija-shvecii/mirovaja-vojna.php Швеция во время Первой мировой войны (1914–1922 гг.)]. svspb.net. Проверено 27 января 2014.
  16. [argentina-rree.com/8/8-057.htm El hundimiento de la goleta Monte Protegido (abril de 1917)] (исп.). Проверено 25 января 2014.
  17. [www.histarmar.org/BuquesMercantes/VelerosMercArg/Brabo.htm "BRABO / MONTE PROTEGIDO"] (исп.). Historia y Arqueologia Marítima. Проверено 25 января 2014.
  18. Guðmundur Helgason. [uboat.net/wwi/ships_hit/4231.html Monte Protegido] (англ.). uboat.net. Проверено 25 января 2014.
  19. Казаков, 2007, с. 105.
  20. 1 2 Казаков, 2007, с. 109.
  21. [www.taringa.net/posts/info/9097636/Ases-Argentinos-De-La-Primera-Guerra-Mundial.html Ases Argentinos De La Primera Guerra Mundial] (исп.). Taringa!. Проверено 25 января 2014.
  22. 1 2 Строганов, 1995, с. 34.
  23. Ермолаев, 1961, с. 253.
  24. Ермолаев, 1961, с. 251.
  25. Ермолаев, 1961, с. 277.

Литература

  • Ермолаев В. И. Очерки истории Аргентины. — М.: Соцэкгиз, 1961. — 588 с.
  • Строганов А. И. Новейшая история стран Латинской Америки. — М.: Высшая школа, 1995. — С. 415. — ISBN 5-06-002830-5.
  • Robert L. Sheina. Conway's All The World's Fighting Ships 1906-1921 / Gray, Randal. — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 с. — ISBN 0-85177-245-5.
  • Казаков В. П. Аргентина и первая мировая война: международная политика Иригойена // Латиноамериканский исторический альманах : журнал / Щелчков А. А.. — М.: ИВИ РАН, 2007. — № 7. — С. 210. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2305-8773&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2305-8773].

Ссылки

  • [www.histarmar.com.ar/BuquesMercantes/Hundidos1GM.htm BUQUES MERCANTES ARGENTINOS HUNDIDOS, APRESADOS O VENDIDOS DURANTE LA 1ª GUERRA MUNDIAL] (исп.). Historia y Arqueologia Marítima. Проверено 25 января 2014.
  • Oscar Granados Erazo. [www.scielo.org.co/scielo.php?pid=S1909-30632010000200002&script=sci_arttext DE LA HEGEMONÍA BRITÁNICA A LA HEGEMONÍA ESTADOUNIDENSE UNA TRANSICIÓN ECONÓMICA EN ARGENTINA Y BRASIL, 1870-1930] (исп.). Проверено 25 января 2014.
  • Guðmundur Helgason. [uboat.net/wwi/ships_hit/search.php?country=Ar Ships hit during WWI] (англ.). Проверено 25 января 2014.

Отрывок, характеризующий Аргентина в Первой мировой войне



Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.