Аргентинский рок

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аргентинский рок
Направление:

рок,
аргентинская народная музыка

Истоки:

песни гаучо, nueva canción, биг-бит, ритм-энд-блюз, психоделический рок

Место и время возникновения:

начало 1960-х, Аргентина

Годы расцвета:

1970-е- н.в.

См. также:

Латиноамериканская музыка, Латин-рок

Аргентинский рок (исп. Rock de Argentina) — собирательное обозначение рок-музыки Аргентины.





Начало

Рок-н-ролл, пришедший в Аргентину из США с записями Элвиса Пресли и Билла Хейли (который давал концерты в стране в 1958 году), пробудил желание у местных музыкантов воспроизвести их саунд. Несколько телешоу, таких как Ritmo y Juventud and El Club del Clan, где выступали Palito Ortega, Violeta Rivas, Chico Navarro и Lalo Fransen, представляли зародившийся в стране стиль Sunny Pop, который совмещал мерси-бит и аргентинский романтик-поп. Первые местные бит-группы возникли уже на заре рок-н-ролла. Наиболее заметными среди них были Sandro y Los de Fuegos, которые записали целую серию испаноязычных версий рок-н-ролльных хитов того времени, и достигли коммерческой популярности. Sandro (настоящее имя Roberto Vicente Sánchez Ocampo) вскоре начал писать свои поп-хиты, что сделало его популярным в международном масштабе.

Почему Аргентина стала столь влиятельной рок-державой? Историки рока находят параллели между развитием стиля здесь и в США. Обе страны были местом иммиграции миллионов европейцев, а их музыкальное наследие было под сильным воздействием общеевропейского - как классики, так и фолка. Эти музыкальные влияния дали схожие результаты: блюграсс и кантри в США, фольклор гаучо и музыка пампы в Аргентине. Здесь фольклор (так называемый Nueva canción) все чаще скрещивается с популярными музыкальными тенденциями в конце 1950-х годов.

К 1965 рок-музыка в стране быстро развивалась. Когда в большинстве стран мира национальный рок находился под спудом американской поп-музыки и "британского вторжения", в Аргентине он не только сохранился, но и эволюционировал в своем, независимом от британо-американского, направлении. С середины 60х аргентинский рок стал локомотивом рок-движения в испаноговорящем мире. В андеграунде появляются наиболее значимые фигуры раннего Argentine rock. В джаз-барах "La Cueva" и "La Perla del Once", собирается местная богема, чтобы обменяться идеями. Среди них Moris, Pajarito Zaguri, Miguel Abuelo, Tanguito и Javier Martinez - ударник и вокалист самой известной в то время аргентинской блюз-группы Manal. Los Beatnicks, членами которых были Moris и Martinez, начали движение, которое понемногу привело Argentine rock от подражания к собственному творчеству (хотя и следуя в основном британским тенденциям). Сформированная на тихих пляжах Villa Gesell, группа в 1966 записывает первый аргентинский испаноязычный сингл "Rebelde".[1] Видеозапись, на которой участники группы разъезжают по улицам Буэнос-Айреса, стала первым в истории Аргентины видеоклипом.

  1. <iframe type="text/html" width="607" height="360" src="www.youtube.com/embed/hUN6zgA07LU" frameborder="0"></iframe>

Испаноязычный рок

Прорыв испаноязычного, оригинального по материалу рока совершила группаt Los Gatos. Поиграв несколько месяцев в "La Cueva", где музыканты регулярно арестовывались по политическим мотивам, группа выпускает два сингла в 1967. "La Balsa", песня отдаленно напоминавшая The Doors, была сочинена Tanguito и продана в количестве 200,000 копий. В следующем году появился первый аргентинский рок-журнал Pinap, и был основан первый национальный рок-лейбл Mandioca. В 1969, состоялись четыре больших концерта: June Sunday concerts, Festival Nacional de Música Beat, Festival Pinap и Festival de Música Joven. По следам Los Gatos пошёл целый ряд групп, среди которых были самая влиятельная рок-банда конца 60х Almendra, основанная Luis Alberto Spinetta', и Manal, первая успешная испаноязычная блюзовая группа. Эти группы и составили триумвират основателей аргентинского рок-движения, хотя ни у одной из них не было продолжительной истории. Ранняя рок-сцена Аргентины характеризовалась большим количеством изменений составов групп - участники мигрировали между коллективами или музыканты из разных банд встречались и организовывали новые. Естественно, что при таком движении возникало широкое поле для экспериментов. После распада Almendra Spinetta организует Pescado Rabioso, а остальные музыканты Color Humano и Aquelarre. В 1970 Vox Dei со своей уникальной смесью хард-рока и пасторальных мелодий вносят свежую струю в движение. Их альбом "La Biblia" (Библия) является одной из основополагающих работ в начале 70-х, и даже получает неожиданное одобрение католической церкви.

Акустика

В этом же 70м году, первый B.A Rock festival (Buenos Aires)стал площадкой для новых влияний которые будут доминировать в аргентинском роке первой половины 1970s . На смене десятилетий наметилась диверсификация аргентинского рока, когда мир вступил в эру хард-рока и часть групп стали играть более тяжелую музыку. Самой влиятельной хардовой и блюзовой бандой этой эры, получившей известность даже в США, стали Pappo's Blues, ведомые Roberto “Pappo” Napolitano. Роберто не только заложил основы аргентинского блюза и харда, но и стал отцом-основателем местного хеви-метал, организовав в 1980м первую в стране метал-группу Riff. Другим важным, но недооцененным рок-актом этого времени стали El Reloj.

Однако тот же первый B.A Rock festival продемонстрировал большое количество групп акустического рок-движения: Gustavo Santaolalla и Ara Tokotlian, основавшие Arco Iris, фолк-рок гибрид León Gieco's - Sui Generis, Raul Porchetto, а также Pedro y Pablo. Эти музыканты не только черпали вдохновение в аргентинском фолке, они начали эксперименты со всеми южноамериканскими стилями, а их тексты становятся все более поэтическими с экологическим уклоном. Распространение этих групп и их растущая популярность в начале 70-х годов стали вершиной движения хиппи в Аргентине, апогеем которого стал фестиваль Acusticazo 1972 года. Несколько акустических рок-групп после него стали особено популярными, в том числе Vivencia, Pastoral, и Alma y Vida. Эти и некоторые другие группы доминировали в чартах первой половины 70х. Тогда же аргентинский рок впервые в своей иистории стал популярен за границей. Sui Generis и Pastoral стали любимыми группами хиппи в Латинской Америке и даже за её пределами, в частности, в Японии (Pastoral там выпустили EP) Sui Generis начали переходить от классического акустического рока к более электрическому звуку. Кроме того, в аргентинском андеграунде появились новые группы с совершенно другим саундом. Они отталкивались от экспериментальных акустических работ, танго, а также британского прогрессивного рока и джаза. Вершиной этого стали Arco Iris с их первой латиноамериканской рок-оперой Sudamerica o El Regreso al Aurora (1972) и феноменальным эпическим двойником Agitor Lucens V (1974), в которых были смешаны арт-рок, джаз-фьюжн и world music. Для длинных импровизационых композиций, длящихся подчас по 15-20 минут, группе не хватало формата одного винила, и оба вышеупомятых альбома были выпущены в формате double LP. Мало кто тогда мог предвидеть, что середина 70х станет переломным моментом не только аргентинского рока, но и для всей страны. Акустический рок уходил в историю, группы распадались, меняли саунд. На смену им приходил прогрессив. Классическая эра аргентинского акустик-рока завершилась в 1976 году. После этого лишь некоторые акустические составы имели умеренный успех, например Pastoral и Nito Mestre y Los Desconocidos de Siempre. В этот период начинает доминировать симфо и прогрессив-рок.

Прогрессив

Первыми в начале 73го комбинировать рок с прогрессивом и фолком стала группа Contraluz (Карлос Баррио на гитаре, Нестор Баррио на барабанах, Фредди Прочник на бас-гитаре и Aлехандро Барзи на флейте + вокал) На первоначальном этапе на их музыкальный стиль большое влияние оказывала музыка Jethro Tull. Но в начале 70-х они начали работать на слиянии рока с национальными музыкальными корнями и фольклорной ритмикой. Их первый альбом –«Американос» появился в 1973 году. Песни для него были тщательно отобраны, с таким расчетом, чтобы высокий социальный накал текстов (выраженный даже в названиях - «Без работы», «Не опускайся до попрошайничества», «Тюрьмы без индейцев», «Чесоточный ветер» и другие) подчеркивался мощным голосом Альваро Канада, беспрецедентным для того времени в Аргентинском роке.

После большого успеха в Аргентине и активной деятельности на различных концертах, радио-и телевизионных выступлений, группа неожиданно для многих в 1974 году приостановила свою деятельность. Как оказалось позже, аргентинская цензура того времени не позволила группе более выступать и записываться. И лишь через долгих 27 лет после выхода их первого альбома, в 2000 году группа собралась и записала ещё три альбома.

Ещё целый ряд групп в это время развивают аргентинский прогрессив. Первый альбом группы Espíritu, образованной в 1973м, но имеющей корни ещё в 69м, назывался Crisalida и считается их лучшим произведением. Его отличают красивые и разнообразные композиции с меняющейся атмосферой (от мягких акустических вещей до темповых тяжелых риффов), богато аранжированные клавишные и вокальные гармонии. Хард-рокеры El Reloj на втором альбоме 1975's тоже повернули к мистическому прогу, в стиле Юрахип. Аргентинская группа Relax была образована в 1976 году братьями Daniel и Hector Grasso. Оба были ярыми поклонниками Black Sabbath,Led Zeppelin,Deep Purple и других классических групп. В 1977 году они записали альбом Padre. В стилевом отношении они отдали дань своим любимым командам и на альбоме присутствуют progressive ,hard, blues и т.д, исполненные на высочайшем уровне. Но из-за изменения конъюнктуры музыкального рынка альбом не получил должного внимания.У группы в дальнейших планах было сочинение рок-оперы основанной на жизнеописании Христа (как это сделали Vox Dei), но экономические проблемы не дали осуществить эту задумку. Подававшей, но не реализовавшей большие надежды, была группа Reino de Munt. Собранная Raulom Porchetto, она представляла юного Alejandro Lernera, а также известных Gustavo Basterrica и Franka Ojstersecka. Великолепный альбом Nin tiempo ni espacio ("Нет времени и пространства") с солирующей скрипкой Héctorа Boo Guerrero записали в 1972 году Los Barrocos, но увидел свет он только два года спустя. Это интригующая смесь прогрессив-рока, психоделии и камерной музыки, несколько напоминающая работы англичан It’s a Beautiful Day.

В 1976 году большой успех выпал на симфо-рокеров ALAS, чья музыка была ещё более интеллектуальна и нетрадиционна. Luis Alberto Spinetta организовывает новую группу Invisible в этом же году. Их симфонический звук, соединенный с ритмами танго, снискал успех у критики. Charly García формирует новую группу La Máquina de Hacer Pájaros, в которой начинает проявляться его интерес к симфо и прогрессив-року. Ещё несколько симфо-проговых групп, заслуживающих упоминания - Torax, Ave Rock, Anacrusa, и Materia Gris.

Но пожалуй, наиболее значительным в симфо-прог движении были Crucis. Их творчество начало привлекать внимание ещё в начале 70х в андеграунде. Когда в 1975 году аргентинский рок захлестнули перемены, их музыка оказалась чрезвычайно популярной и востребованной слушаетелями. Композиции Crucis были мощными и динамичными, несколько напоминая классиков английского арт-рока Yes, но в целом очень самобытные, с неожиданными сменами ритма и «дуэлями» между гитарой Pino Marrone, часто использующего квакушку, и виртуозным клавишами Aníbala Kerpela,. Не менее впечатяющей была и ритм-секция Gonzalo Farrugia - барабаны и José Luis Fernández - bass, который был основным композитором.

Хунта

24 марта 1976 года демократическое правительство было свергнуто военной хунтой. Открылась одна из самых мрачных страниц в политической истории Аргентины, полная репрессий, страха и пропавших без вести граждан. Аргентинские рокеры начали подвергаться цензурным и политическим преследованиям одними из первых. В 1976 году в своей речи адмирал Эмилио Массера осудил рок-музыкантов и их поклонников, как «потенциально подрывные элементы», и в следующем году на них обрушились репрессии. До конца десятилетия почти все рок-музыканты ушли в подполье или уехали за рубеж. Тем не менее, музыка продолжала развиваться. Параллельно с рядом симфо-проговых проектов, хард-рокеры Vox Dei и Pappo's Blues продолжали удерживать популярность. ЕЩе одна тяжелая банда, Plus, дебютировала в '76 и была одной из самых успешных до конца десятилетия 1977 был годом распадов и завершений: Crucis распался в конце года, Pappo's blues тоже завершили семилетнюю карьеру. Aquelarre вернулись из своей испанской эмиграции, но после турне тоже разошлись в разные стороны . Но были и надежды на будущее: коллектив из La Plata под названием Patricio Rey y sus Redonditos de Ricota поразили публику комическими костюмами и нервными ритмами. Были несколько ярких одноальбомных проектов: электрик-фолковая Soluna (новая группа Gustavo Santaolalla's), и Bubu с альбомом Anabelas. В 1977 году пика успеха достигли Orion's Beethoven братьев Адриана и Ронана Баров. На первом альбоме Superangel 1973 они представили совершенно нехарактерный для Латинской Америки краутрок в стиле Ash Ra Temple, но публика его не восприняла. А со вторым диском Tercer Milenio (третье тысячелетие), где они склонились к жесткому спейс-року, несколько напоминающему немцев Eloy, они неожиданно добились широкой популярности.

Период конца 70х был не самый плодотворным для рока, и симфо-прог постепенно ушёл в более коммерческую сторону. Как и во всем мире, в стране гремела диско-лихорадка. Но именно в это время в Argentine появляется первая настоящая супергруппа. Она называется Seru Giran.

В 1977 Charly García объединяется с David Lebón, ex-членом Pescado Rabioso, для записи песен в Brazil. Там они рекрутируют Oscar Moro, барабанщика легендарных "Los Gatos" и "La Máquina De Hacer Pájaros". Вскоре трио решает, что вместо продажи песен, как думали ранее, они будут сами его играть. Но для этого нужен был басист. Им стал Pedro Aznar, друг Moro, одно время игравший в составе "ALAS". Charly, Moro, Lebón и Aznar сделали с Serú Girán две важнейшие вещи: разработали саунд, принципиально отличающийся от англоязычного рока и завоевали массовую популярность как у высших, так и у низших слоев населения аргентины. Serú Girán играли музыку и для «умных» и для «простых» людей. Первый альбом группы представил смесь бразильской музыки с симфо-роком и джазом, но окнцертное турне провалилось: люди требовали старые песни Sui Generis. Но уже второй диск La Grasa de las Capitales был тепло принят прессой и укрепил их статус как одной из самых популярных групп своего времени. Третий альбом Bicicleta (1980) вначале был воспринят вяло, но со временем признан лучшей работой Serú Girán. Оба эти диска более просты и скупее аранжированы, чем первый - в традициях входившего в силу панка и хэви-метал. Музыканты выпускают четвёртый релиз Peperina in 1981 но в конце года Pedro Aznar уходит из группы, чтобы учиться в Беркли. Завершением карьеры стали концерты 6–7 March, 1982, на Arena Obras Sanitarias. Высшей их точкой стала песня "No llores por mi Argentina" (не имеющая отношения к одноимённой теме из Эвиты), песня полная символизма и ставшая пророческой.

Менее чем через месяц, 2 апреля аргентицы проснулись и узнали, что началась война, которую их правительство объявило Великобритании. Хорхе Луис Борхес написал стихотворение памяти британских и аргентинских солдат и назвал войну «ссорой двух лысых из-за расчёски». После трех месяцев боев в Южной Атлантике Великобритания восстановила контроль над Фолклендскими (Мальвинскими) островами. Популярность аргентинского военного правительства, доведшего страну до жесточайшего экономического кризиса, достигла своего дна, и вскоре оно пало. Состоялись демократические выборы, и это стало новой страницей в истории Аргентины и аргентинского рока.

80-е

На это время приходится расцвет аргентинской тяжелой музыки. Первыми хард-рок в стиле Black Sabbath в Аргентине начали играть ещё во второй половине 70-х El Reloj, но окончательно к хэви-метал группа перешла на своем третьем альбоме La Esencia Es La Misma (1983). Однако основателями аргентинского металла считается группа Riff, которую создал Pappo по возвращении из Европы под впечатлением от New wave of British heavy-metal. Их первые два альбома Macadam 3...2..1.0 и Ruedas de Metal (оба 1981) укрепили группу в этом статусе. Хотя справедливости ради надо отметить, что это не был классический хеви, который играли в Англии Iron Maiden а в США Metallica, а скорее тяжелый рок-н-ролл, более сходный со стилистикой Judas Priest.

90-е

XXI век

25 февраля 2005 года Роберто "Паппо" Наполитано погиб в местечке Лухан в результате дорожно-транспортного происшествия на 71 километре трассы 5, в нескольких милях от дома в Баррио Сан-Антонио, который музыкант снял на лето. Согласно полицейским источникам, гитарист, отобедав и выпив в ресторане, на своем Harley Davidson последовал за другим мотоциклом, на которм ехали его сын Лучано и его дочь. Около местечка Estancia La Blanqueada байки задели друг друга, Pappo потерял котнтроль над своим мотоциклом, вылетев в сторону тротуара. Он был ещё жив, но но удар другого автомобиля с противоположной стороны убил его.

Прощание с блюзменом состоялось на следующий день в пантеоне музыкантов SADAIC на кладбище Chacarita (Capital Federal, Аргентина) для близких и множества поклонников, которые во время траурной церемонии пели его песни. В Буэнос-Айресе на площади Roque Sáenz Peña установлен памятник в его честь (авторы Juan B. Justo, Boyacá, Remedios de Escalada de San Martín y Andrés Lamas).

Заметным явлением в рок-жизни Аргентины нового тысячелетия стало возрождение после трех десятилетий распада и эмиграции прог-рокеров Contraluz. Выпустив три потрясающих альбома El Pasaje (2000), Ramos Generales (2003) и Novus Orbis (2011), в которых группа в дополнение к интеллектуальному арт-прогу ввела заметные элементы латиноамериканского фолка, Contralus ещё раз показали самобытность путей развития рок-музыки Республики Аргентина.


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)


Напишите отзыв о статье "Аргентинский рок"

Отрывок, характеризующий Аргентинский рок

Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.