Аргентинцы
| Самоназвание |
Argentinos |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: 41 млн. чел. | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип |
европеоидная раса, часть испано-индейские метисы[1] |
| Входит в | |
| Родственные народы | |
Аргентинцы (самоназвание — argentinos, по названию страны) — народ в Южной Америке, основное население Аргентины. Как народ, аргентинцы сформировались в результате массовой миграции европейцев, главным образом галисийцев, басков, итальянцев, испанцев, до 1/4 из центральной и восточной Европы, а также арабов. Численность — более 40 млн чел.(2008). Живут также в Уругвае, Парагвае, Чили, Мексике, США. Большинство верующих — католики. Язык — испанский (аргентинский вариант), романской группы индоевропейской языковой семьи.
Этногенез
До прихода испанцев территорию современной Аргентины населяли индейцы разных культурных типов:
1) многочисленные народы предгорий Анд, испытавшие влияние кечуа, создавшие культуру Диагита, занимались земледелием;
2) индейцы Чако, охотники и собиратели (группы тоба, матако, тупи, араваки);
3) народы междуречья Параны, Уругвая и дельты Ла-Платы (группа гуарани и др.), занимавшиеся подсечно-огневым земледелием;
4) индейцы Пампы и Патагонии (теуэльче, арауканы), охотники на нанду и гуанако; 5) огнеземельцы (она, яганы, алакалуф).
Испанская колонизация началась в XVI веке. Она шла со стороны Чили, Перу и Парагвая. В отрядах завоевателей было много метисов. В дальнейшем в формировании аргентинцев участвовали испанцы, креолы (прямые потомки испанцев, родившиеся в Америке), метисы, негры и мулаты. Индейцы быстро вымирали или смешивались с другими группами. В прибрежном районе этнообразующими группами стали креолы, возглавившие движение за независимость, и смешанное население Пампы — пастухи гаучо. После Войны за независимость (1810—1826) появилось понятие аргентинского народа, а чуть позже — аргентинской нации. Особую роль в формировании образа аргентинца сыграл тип пастуха гаучо.
В конце XIX — начале XX веков выросла иммиграция из европейских стран, в основном из близких по языку Испании и Италии, причем иммиграция из последней преобладала (с 1857 по 1940 год в страну переселилось 2 миллиона испанцев и 3 миллиона итальянцев, 2 миллиона составляли иммигранты из других стран Европы - Германии, Франции, России, Польши, Ирландии, Хорватии, а также арабы и евреи)[2]. Росли темпы урбанизации и развития промышленности. Население страны резко выросло с 1,9 миллиона жителей в 1869 году до 7,9 миллиона в 1914. В последующие годы рост населения снизился, демографическая обстановка стабилизировалась.
Кроме собственно аргентинцев в Аргентине сейчас сохранились небольшие группы индейцев. На о. Огненная Земля (Tierra del Fuego) живут огнеземельцы (несколько десятков человек). У границы с Боливией и Чили живут метисы, сохранившие язык кечуа, а вдоль границы с Парагваем — индейцы языковых семей тупи-гуарани, матако-матагуайо, гуайкуру.
Хозяйственная деятельность
Аргентина — высокоурбанизированная страна, 30 % населения живёт в столице, Буэнос-Айресе. В XIX — начале XX веков население делилось на две группы, «кабеситос негрос» (провинциалы), и «портеньос» (столичные жители). В эти же годы в столицу шёл большой приток мигрантов из провинции, грани между этими группами стали стираться. Теперь происходит отток жителей обратно в провинцию. В настоящее время в стране развиты промышленность и сельское хозяйство, где занято основное трудоспособное население страны. Земледелие вытеснило животноводство в период массовой иммиграции европейцев, но прежде животноводство играло очень важную роль. Это — старейшая отрасль, и сейчас она занимает видное место в экономике. В основном выращивают мясной крупный рогатый скот. В некоторых провинциях практикуется молочное скотоводство.
В земледелии главными являются зерновые и масличные культуры. В них Аргентина полностью удовлетворяет свой спрос и экспортирует. На северо-востоке выращивают тропические фрукты, бананы, ананасы, манго. На северо-западе — яблоки, вишню, сливы. Аргентина — крупнейший производитель мате (парагвайского чая) после Парагвая и Бразилии. В виноделии она уступает только Франции, Италии и Испании.
В ряде провинций сохраняются традиционные индейские или восходящие к индейской культуре ремесла. На севере делают глиняные сосуды, плетеные сумки и корзины. В провинции Сальта пончо имеет характерное для кечуа сочетание красного и чёрного цветов. В Кахамарке пончо делают из вигони. Во многих местах живы традиционные занятия гаучо — обработка кожи, производство принадлежностей для верховой езды, ножен, тесаков.
Культура и традиции
На формирование аргентинской культуры сильно повлияли иезуиты. Они были очень влиятельным орденом, здесь, в Америке, они получили полную свободу действий. Иезуиты создавали поселения (иезуитские редукции), где пытались обратить в христианство индейцев, подчинить их своей воле и заставить жить по испанскому образцу. Они подкупали вождей (касиков), давали им испанские титулы, именовали их «идальго», и освобождали от налогов, как дворян. Иезуиты были образованнее, чем конкистадоры, и привнесли сюда более высокий уровень агротехники, научили индейцев ремёслам и передали определенные элементы духовной культуры. Индейцы работали в разных мастерских, на полях, строили храмы. Это приносило большой доход иезуитам и испанской короне. Одним из сильных средств воздействия на сознание индейцев была духовная музыка. Эта деятельность была направлена на превращение индейцев в покорных слуг католической церкви. Но в 1767 г. деятельность ордена была запрещена, как в Испании, так и в её колониях.
Характерным для Аргентины типом является гаучо, житель Пампы, пастух, ловкий наездник. Это слово означает «сирота, незаконный сын». Его гордый, неукротимый характер формировался в борьбе с дикой природой. Гаучо ведут своё происхождение от браков испанцев с индианками. Но позже гаучо становились и другие иммигранты, ирландцы, шотландцы, англичане. Сейчас этот тип людей уже исчез, но так продолжают называть владельцев ранчо и пастухов.
Ядро нации составили креолы. Типичного аргентинца и сейчас называют «креол» (criollo). В развитии культуры Аргентины есть две тенденции: традиционная, испанско-индейская, во внутренних районах, и космополитическая, близкая европейской, ярко выраженная в столице. Современный быт и фольклор крестьян возник на основе первого направления. Жилища, ранчо, сооружаются из сырца. Крыша — из красной черепицы. Пол — земляной. В одежде издавна носили пончо — накидку из шерсти. Оно надевалось на куртку. Штаны — широкие, типа шаровар, передник (чирипа). Головной убор — сомбреро. Обувь — сандалии (альпаргаты) или кожаные сапоги.
Основная национальная пища — жареное мясо. Более популярны асадо, мясо, жареное на углях, и чурраско, мясо, жареное на вертеле. Широко распространены блюда из разных круп. Любимый напиток — йерба-мате (парагвайский чай). Это горьковатый тонизирующий напиток. Пьют его через трубочку (бомбилью), и питье его — настоящий национальный ритуал.
Сохраняются традиции прикладного искусства, особенно в провинции. Провинция Тукуман, например, славится красочными коврами и одеялами, Формоса — плетеными сомбреро, Корриентес — изделиями из дерева и керамики. В ткачестве используются натуральные красители, листья, корни, кора. В Буэнос-Айресе устриваются выставки народно-прикладного искусства.
В основе аргентинской музыки лежит испанский элемент. Гаучо оставили много безымянных поэтических строк и мелодий, ставших фольклором. Характерными для их творчества являются протяжные и грустные мелодии. Танцы гаучо отличались выразительностью, как и их искусство в верховой езде. Народные танцы — групповые, живые и энергичные. Инструменты — гитара и мандолина. Продолжают жить индейские инструменты — флейта (сику) и барабан (культрун). Во многих местностях есть народные певцы, пайядоры, без которых не обходится ни один праздник.
Основоположник национальной музыкальной школы — А.Вильямс, основатель консерватории(1893). На аргентинскую музыку оказала сильное влияние итальянская. В 1857 г. был открыт театр «Колон», один из крупнейших в мире. Первая постановка — опера Верди «Травиата». Здание театра построили итальянские архитекторы. На сцене его выступали многие выдающиеся артисты мира: Э.Карузо, Ф. Шаляпин, А. Патти, А. Павлова, а также солисты Большого Театра. Особую славу аргентинцам принесло танго, танец, родившийся в портовых тавернах Буэнос-Айреса. Поначалу он был запрещен, это был танец низов. На мировую арену он вышел только с разрешения римского папы. Бывают споры о том, где родилось танго, возможно и в Европе, в Испании, и занесено в Аргентину переселенцами. Но прославилось оно именно в Аргентине, и вернулось обратно в Европу в начале 20 в. Есть два варианта танго, европейский и аргентинский, которые заметно отличаются друг от друга. В состав ансамбля, исполняющего музыку танго, входят обычно фортепиано, скрипка, гитара и бандонеон (разновидность баяна). Танго можно не только танцевать, но и петь. Самый известный в мире исполнитель танго — Карлос Гардель, прозванный «королём танго».
Архитектурных сооружений аборигенов не сохранилось. В колониальный период архитектура развивалась под влиянием испанцев, города строились по типу испанских. В центре находилась «пласа майор» (главная площадь), или в топографическом центре, или у порта (в приморских городах). Здесь находились ратуша (кабильдо), дворец губернатора, собор. Здесь проходили ярмарки и корриды. Это был центр общественной жизни. От главной площади отходило обычно восемь улиц. Планировка была прямоугольной. Частные дома также были подобны испанским, для них типичны внутренние дворики(патио), окруженные галереями.
Архитектура XVII века была проста и монументальна. В XVIII веке пышно расцвело латиноамериканское барокко. В последующий период сюда проникло французское влияние, распространился классицизм. В целом стилевая направленность архитектуры близка европейской.
Аргентинцы создали также свою литературную школу. Сперва это было устное народное творчество на основе жанров испанской народной поэзии, фольклор гаучо (песни-импровизации). Первый национальный поэт — Б. Идальго (1788—1822), основоположник направления литературы гаучо. Жизнь гаучо — основная тема в литературе и кино. В XX веке появилась и своя балетная школа. До того в местных театрах танцевали итальянские актёры, а в 1910-х гастролировал Русский балет С. П. Дягилева и труппа А. П. Павловой.
Напишите отзыв о статье "Аргентинцы"
Примечания
Литература
- Л. С. Шейнбаум// Аргентинцы/ Народы и религии мира, под ред. В. А. Тишкова, М., 1998.
- Большая российская энциклопедия, М.,2005.
- Латинская Америка, энциклопедический справочник, гл. ред. В. В. Вольский, М., 1979.
Отрывок, характеризующий Аргентинцы
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
