Гипасписты

Гипасписты — «щитоносцы» в македонской армии Филиппа Второго и Александра Великого. Наследники идеи фиванских гамиппов. Организованы в хилиархии — «тысячи». Всего было 3 или 6 тысяч гипаспистов (3 или 6 хилиархий). Ранее в архаический и классический периоды - слуги и рабы воинов, в основном, гоплитов, число которых в походе у спартанцев доходило до семи (Геродот) на одного спартиата и которых иногда в бою строили отдельными отрядами легковооруженных (Ксенофонт).

Одно из ранних наименований гипаспистов — «щитоносцы гетайров», из чего можно сделать вывод, что весь корпус гипаспистов первоначально был сформирован из пеших оруженосцев (щитоносцев) царских спутников-гетайров.

Основой боевого применения Александром отборного корпуса гипаспистов стало теснейшее взаимодействие гипаспистов с гетайрами (явное развитие Филиппом идеи Эпаминонда применения беотийских пеших гамиппов и фиванской конницы в составе смешанных конно-пехотных отрядов. Гамиппы шли в бой, держась за гривы или за хвосты коней).

Вооружение гипаспистов: ударная пика-сариса, гоплитское копьё или дротики, ксифос, шлем, щит аспис, панцирь, книмиды-поножи.

Элитные подразделения

Аргираспиды — «сереброщитные» — элитное подразделение гипаспистов в составе царской Агемы, которые за отличия в сражениях получили от Александра Македонского знак отличия — посеребренные щиты. После смерти Александра они служили у Евмена, потом у Антигона Одноглазого, который расформировал это подразделение. Позднее император Александр Север организовал подобный отряд, отборной части которого дал даже щиты из золота; за что их называли хризоаспиды.

В армии Византийской Империи

В восточно-римской армии времен Юстиниана также были ипасписты (гипасписты) или буккеларии — личные дружины полководцев, отличавшиеся отличным вооружением, выучкой и умением биться верхом и пешими, в строю и в одиночку. Офицеры частей назывались копьеносцами-дорифорами, а рядовые — щитоносцами.

Литература

• Гипасписты // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>

Отрывок, характеризующий Гипасписты

– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера: