Аргосский скитализм
Аргосский скитализм (др.-греч. Σκυταλισμός του Άργου) — массовое убийство представителей имущего класса демократически настроенным народом в 370 до н. э. в Аргосе.
Содержание
Политическая ситуация на Пелопоннесе
После разгрома спартанцев при Левктрах в 371 до н. э. Пелопоннесский союз распался и на Афинском конгрессе большинство государств Пелопоннеса, в том числе и Аргос, заключили договор с Афинами и Вторым морским союзом[1].
Падение спартанского господства привело к демократическому брожению в городах и обострило уже существовавшие социальные конфликты, причем борьба партий в условиях кризиса полисной системы приобрела крайне ожесточенный характер, и временами велась на уничтожение[2].
Изгнанные из Фигалии проспартанские олигархи во время празднования Дионисий напали на город и устроили резню горожан, собравшихся в театре, коринфские демократы проникли в город, чтобы устроить переворот, но были разоблачены и совершили коллективное самоубийство, чтобы не попасть в руки олигархов, а вслед за этим в Коринфе прокатилась волна террора[1].
Бойня в Аргосе
Самый жестокий всплеск насилия произошел в Аргосе[3], старинном центре пелопоннесской демократии. По сообщению Диодора, местные демагоги стали подстрекать толпу против богатых и влиятельных граждан. Те решили не дожидаться расправы и составили заговор с целью свержения демократии, но несколько из них были арестованы и подвергнуты пыткам. Все, кроме одного, покончили с собой, чтобы не давать показаний, но один из арестованных, получив гарантии безопасности, выдал 30 человек, причастных к заговору[4].
Не затрудняясь проведением расследования, демократы казнили этих людей и конфисковали имущество, а затем, так как под подозрением оставались и другие богачи, толпа, распаляемая демагогами, без суда казнила более 1200 состоятельных граждан[4]. Эта бойня вошла в историю под названием «скитализм»[5], так как приговоренных забивали палками (по-гречески σκυτάλη). Предполагается также, что название было образовано по аналогии с традиционным для Афин способом казни уголовных преступников — «апотимпанизмом», когда приговоренного раздетым привязывали к столбу и оставляли умирать[6].
Испугавшись разгула вызванного ими же самими террора, демагоги прекратили выдвигать обвинения, тогда толпа, почувствовав себя обманутой, обратилась против собственных вождей, и в ярости поубивала и их[4].
Соседние государства в ужасе наблюдали за происходящим, а афиняне были настолько шокированы, что приказали провести ритуальное очищение, дабы избежать божественного возмездия[6].
Напишите отзыв о статье "Аргосский скитализм"
Примечания
Литература
- Белох Ю. Греческая история: в 2 т. / пер. с нем. М. О. Гершензона; 3-e изд. Т. 2: Кончая Аристотелем и завоеванием Азии. — М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2009. — ISBN 978-5-85209-215-1.
- Piérart M., Touchais G. [books.openedition.org/editionscnrs/3841 Argos: Une ville grecque de 6000 ans]. — CNRS Éditions, Editions Paris-Méditérrannée, 1996. — ISBN 978-2271054227.
- Фролов Э. Д. Греция в эпоху поздней классики (Общество. Личность. Власть). — СПб.: ИЦ Гуманитарная академия, 2001. — ISBN 5-93762-013-5.
Ссылки
- [www.istoria.gr/index.php?mod=articles&action=disArcArt&issue=99&id=1235 Βία στη δημοκρατία. Ο σκυταλισμός του Άργους, 370 π.Χ.]
Отрывок, характеризующий Аргосский скитализм
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.
