Аргу
Аргу́ язык (языки) — группа наречий тюркской языковой семьи.
В составе группы аргу различаются три идиома:
- так называемый n-диалект (древне)уйгурского языка — язык памятников литературы;
- собственно аргу — диалекты на территории Караханидского государства;
- халаджский язык — исторически диалекты племен, вошедших в состав сельджукского племенного объединения и осевших на территории нынешних государств Иран и Афганистан.
Халаджский язык является единственным сохранившимся в наши дни представителем языковой группы аргу.
Генетическая принадлежность
Языки аргу не принадлежат к огузским и не являются, как считал Г. Дёрфер, самостоятельной ветвью тюркских: относятся к карлукским и, при разграничении карлукских на карлукско-уйгурские и карлукско-хорезмийские, в том числе при постулировании отсутствия ближайше родственных связей между этими двумя подгруппами, к карлукско-уйгурским.
Как и во всех карлукско-уйгурских, в аргу налицо отражение пратюркского -d- как -d- (-δ-). От всех тюркских, в том числе и остальных карлукско-уйгурских, языки аргу отличаются развитием *ń > n (что отражено в части уйгурских памятников).
Исторически аргу представляли собой группу ближайше родственных идиомов, в сущности, являвшихся диалектами одного языка.
В собственном смысле слова аргу в исторических трудах (таких, как «Словарь тюркских наречий» Махмуда ал-Кашгари) используется для обозначения племен, проживавших в пределах Караханидского государства, тогда как для племен, откочевавших вместе с огузами (сельджуками) примерно в 1050 г. с территории Казахстана и прилегающих, используется название калач (или его варианты), от которого происходит современное название халаджи.
Однако идиом, фигурирующий под названием чигиль, относится к стандартным карлукско-уйгурским.
См. также
Напишите отзыв о статье "Аргу"
Отрывок, характеризующий Аргу
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
