Ардаматский, Василий Иванович

Василий Ардаматский
Имя при рождении:	Василий Иванович Ардаматский
Род деятельности:	прозаик, сценарист
Направление:	социалистический реализм
Язык произведений:	русский
Премии:

Васи́лий Ива́нович Ардама́тский (25 сентября [8 октября] 1911 — 20 февраля 1989) — советский журналист, киносценарист, писатель историко-приключенческого жанра патриотической направленности.

Биография и литературное творчество

Родился в городе Духовщина Смоленской губернии в учительской семье. Там в середине двадцатых годов вступил в комсомол. Был бойцом ЧОНа, участвовал в коллективизации, писал заметки в качестве селькора для «Комсомольской правды» и смоленских областных газет «Рабочий путь» и «Юный товарищ».

Позднее Ардаматский поступил в Смоленский медицинский институт. С 1929 года он начал работать в местной радиогазете.

После службы в Красной Армии (1931—1932) Ардаматский переехал в Москву, связав свою жизнь с радиожурналистикой.

Особенно большое значение, по словам Ардаматского, имела для него «рижская затянувшаяся командировка» 1940 года. «Там я своими глазами, — вспоминает он, — увидел схватку революции и контрреволюции, рождающегося социализма и капитализма. Увидел деятельность западных разведок, в частности гитлеровской, которая начала готовить свои силы в Латвии к войне буквально с первых дней установления там Советской власти в 1940 году. Видел пойманных шпионов и диверсантов, имел даже возможность присутствовать на их допросах и говорить с ними. Один из них, так и не разоблаченный, работал у меня под боком на Латвийском радио… Словом, первое касание темы борьбы разведок произошло именно там и оставило во мне глубокий след на всю жизнь».

Затем — война. Уже 25 и 27 июня 1941 года в «Правде» опубликованы корреспонденции Ардаматского с фронта. А потом, почти весь первый год войны, он работал военным корреспондентом Московского радио в осаждённом Ленинграде, в котором он провёл первую, самую трудную блокадную зиму 1941/1942 годов.

Ардаматский говорил о себе, что он «как писатель… рождён войной, которая многих… призвала к творчеству». Он вспоминал о разговоре с Всеволодом Вишневским в Ленинграде. Вишневский подробно расспрашивал его о характере работы военного корреспондента на радио, а потом сказал: «Всё это важно и нужно, но для тебя-то лично всё это в воздух… А раз ты хоть как-то можешь водить карандашом по бумаге, ты должен писать… Я говорю тебе это на полном серьёзе и с партийной ответственностью. Тебе же неслыханно повезло! Тебя послали… в Ленинград! Происходящее здесь войдет в скрижали истории человечества, и каждый человек, прикоснувшийся к подвигу Ленинграда, просто обязан перед совестью своей хоть царапку… оставить на этих скрижалях. Ничто не должно быть забыто, ни один предсмертный шаг ленинградца, ни одно его перед этим деяние для победы».

Ардаматский написал много повестей и рассказов, связанных с Великой Отечественной войной.

В 1967 году в журнале «Нева» был опубликован его документальный роман «Возмездие», где речь шла о провале миссии Бориса Савинкова в 1924 году. Создание романа стало возможным благодаря доступу писателя к архивам КГБ. По его сценарию был снят фильм «Крах» (1968) и его ремейк «Синдикат-2» (1983).

Член ВКП(б) с 1943 года.

Умер Василий Иванович Ардаматский 20 февраля 1989 года на 78-м году жизни. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Обвинения в антисемитизме

20 марта 1953 года, в период окончания так называемого «Дела врачей», журнал «Крокодил» опубликовал фельетон Ардаматского «Пиня из Жмеринки». Фельетон был расценен некоторыми как антисемитский. В то время Ардаматский получил прозвище «Пиня».

Негативное отношение в этой связи к Ардаматскому постарался усилить и использовать Евгений Евтушенко во время выборов в Правление Союза московских писателей. Выступая против кандидатуры Ардаматского, он заявил:

Я не понимаю, у кого могла подняться рука выставлять Василия Ардаматского. Меня не устраивает его общественное лицо. Человек этот написал антисемитскую вещь — «Пиня из Жмеринки».

Его выступление так подействовало, что кандидатуру Ардаматского сняли без обсуждения.

Интересный факт

14 октября 1963 года «Известия» рассказали о вынужденной посадке на Неву Ту-124 Москва — Таллин. Самолёт при взлёте подломил переднее шасси. Машину направили в Ленинградский аэропорт, но произошел сбой приборов, показывавших отсутствие топлива, заглохли два двигателя. Машина начала планировать с прицелом на Неву. Командир корабля всего за 14 секунд правильно оценил обстановку и решил садиться на реку. Промчавшись под мостом, самолет совершил посадку, плюхнувшись на воды Невы. Он держался на плаву всего какие-то минуты. За это время на подоспевший катер успели сойти 52 человека — все пассажиры и члены экипажа. Героя — летчика Мостового обвинили в преступной халатности, отстранили от работы и хотели отдать под суд. Ардаматский настоял на выявлении причин аварии. Было проведено расследование с экспериментальными полётами и рядом специальных исследований. В результате лётчика Мостового вернули на работу и представили к ордену Красной Звезды. Репортаж Ардаматского об этом событии хотели запретить под давлением ОКБ А. Н. Туполева, но в конце концов его опубликовали в «Известиях» под личную ответственность главного редактора.

Произведения

Умение видеть ночью (1943) Встречи (рассказы) (1956) Я 11-17 (1958) Ответная операция (1959) Он сделал всё, что мог (1960) Звёзды в полдень (1961) Безумство храбрых (1962) «Сатурн» почти не виден (1963)(экранизирован в трёх фильмах: Путь в «Сатурн» (1967), Конец «Сатурна» (1967), Бой после Победы (1972)

Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов «Грант» вызывает Москву (1965) Возмездие (1968) Ленинградская зима (1970) Они живут на Земле Две дороги. Дилогия (кн. 1 «Дорога бесчестья», кн. 2 «Дорога чести») 1972—73 Опасный маршрут

Райцентр Суд (1980) Первая командировка (1982) Последний год (1916-й) (1983) Туристическая поездка в Англию Перед штормом (1989)

Сценарии

• 1967 — Путь в «Сатурн» (по роману «Сатурн почти не виден»)
• 1967 — Конец «Сатурна» (по роману «Сатурн почти не виден»)
• 1968 — Крах (фильм) (по роману «Возмездие»)
• 1970 — Я — 11-17 (по одноимённой повести)
• 1972 — Бой после победы (по роману «Сатурн почти не виден»)
• 1974 — Совесть
• 1976 — Опровержение (фильм)
• 1980 — Синдикат-2 (вторая экранизация романа «Возмездие»)
• 1983 — Взятка. Из блокнота журналиста В. Цветкова

Награды и премии

Отмечен многими советскими литературными премиями, в том числе:

• Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1983) за сценарий фильма «Синдикат-2» (1980).
• Премия КГБ СССР в области литературы и искусства.

Ссылки

• [archive.is/20121225051113/moscow-tombs.narod.ru/1989/ardamatsky_vi.htm Могила на Кунцевском кладбище, уч.10]
• [www.goldenmira.com/books/?act=40 Последний год]
• [www.angel-lefilm.com/1/cse/24 «Грант» вызывает Москву]
• [messie-anatol.livejournal.com/39137.html Фельетон «Пиня из Жмеринки»]

Отрывок, характеризующий Ардаматский, Василий Иванович

Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.