Ардашир Папакан

Ардашир Папакан пехл. Artaxšēr<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Шаханшах Сасаниды
224 — 241
Предшественник:	династия Аршакидов:Артабан V
Преемник:	Шапур I
Рождение:	180(?)
Смерть:	241(0241)
Род:	Сасаниды
Отец:	Папак
Мать:	Родак
Супруга:	Myrōd
Дети:	Шапур I, Пероз I, Михршах

Ардаши́р Папака́н (Ардашир I; пехл. Artaxšēr от др.-перс. Artaxšaϑra — «имеющий царство справедливости; владеющий праведным царством» (от др.-перс. arta- — «истина, справедливость, порядок, закон» и xšaϑra- — «царство») ок. 180—241) — первый шаханшах Ирана в 224—241 годах из династии Сасанидов.

Имя «Ардашир» (пехл. Artaxšir, Ардашир, Эрдешир) может быть переведено как «праведный лев»; однако, на самом деле, оно восходит к др.-перс. Artaxšaça — «праведная власть» — более привычному нам в его греческой передаче — «Артаксеркс». Это же имя в еврейской передаче выглядело как Ahašweroš, откуда в Вульгате и в русском Синодальном переводе Библии рядом с появляется царь Ахашверош (1 Ездр. 4. 6-7).

Все источники — как пехлевийские, так и более поздние арабо- и персоязычные, а также византийские и армянские — называют Ардашира потомком Папака (поздн. Бабека), правителя Персии (Парса, поздн. Фарс) и воссоздателем персидской империи, рухнувшей вместе с Ахеменидами, после многовекового правления македонцев — Александра и Селевкидов и парфян Аршакидов. Однако все они разнятся между собою во многом, и их можно распределить по следующим группам.

Книга деяний Ардашира Папакана

Мифопоэтическая традиция, доминирующая в иранской культуре, восходит к «Книге деяний Ардашира Папакана» (Kārnāmak-i Artašir-i Pāpakān), написанной, согласно указанию армянского историка Мовсеса Хоренаци, в IV в. при праправнуке Ардашира — Шапуре II.

Используя характерный для этой культуры мотив «сокровенного наследника», «Книга деяний» делает Папака дедом Ардашира по матери, а отцом — Сасана, якобы единственного оставшегося в живых отпрыска исконных царей Ирана до Александра. Сасан служит пастухом у Папака, царя Парса, пока его происхождение не открывается тому в трёх чудесных снах, возвещающих также чрезвычайный удел его потомству. Папак призывает к себе Сасана, и тот рассказывает о своём происхождении и становится зятем царя. От брака Сасана с дочерью Папака и рождается Ардашир.

Верховным властителем Парса и Спахана (пехл. Spāhān, мн. ч. от spāh «воин» поздн. Испахан) является тогда парфянин Артаван (Артабан). По его приказу 15-летний Ардашир прибывает к его двору. Вначале он занимает исключительное место при шахе, но потом впадает в опалу, поспорив на охоте с сыном Артавана, а затем бежит в Парс с любимою служанкой шаха, которая услышала предсказания придворных звездочётов о том, что наступают дни, когда Ардаширу суждено стяжать фарр царя царей Ирана (от авест. xvarnah- — особый дар, благодать божественного избранничества). Она также похищает для Ардашира знаки царской власти, и фарр следует за ними в образе красивого барана. Артаван пускается за ним в погоню, но безуспешно: узнав по дороге, что баран догнал Ардашира, советники говорят ему, что дальнейшая погоня бесполезна и предначертанное свыше сбудется.

Победив Артавана, Ардашир казнит его и всех мужчин дома Ашканидов (то есть Аршакидов), кроме двух сыновей Артавана, которым удаётся бежать в Индию, и женится на его дочери.

Затем он ведёт войну с курдами, сначала неудачную, но, в конце концов, победоносную.

Далее следует сказочный рассказ о победе Ардашира над чудовищным Червем, жившим у некоего дехканина Хафтобада, который благодаря этому стал непобедим. Все военные предприятия Ардашира против него оборачиваются крахом, и даже его жизнь оказывалась под непосредственною угрозой. Одолеть же монстра оказалась возможным хитростью, после чего Ардашир возвращается в свою первую столицу Ардашир-Хваррах («всевышний дар, благодать Ардашира», совр. Фирузабад).

Но вскоре жизнь Ардашира подвергается новой угрозе. Спасшиеся сыновья Артавана составляют заговор, дабы отомстить ему и вынуждают свою сестру подать ему кубок с отравленным питьём. Однако кубок выпадает из её руки и разбивается, и сама она признаётся во всём. В гневе Ардашир отдаёт приказ казнить её вместе с братьями — несмотря на то, что она уже понесла от него. Однако мудрый мобедан-мобед (глава зороастрийского духовенства) скрывает царицу и её сына, которому дали имя Шапур, — до тех пор, пока последнему не исполнилось 7 лет.

Однажды случай на охоте внушает Ардаширу горькие мысли о собственном одиноком бесчадии, и по возвращении во дворец он созывает все высшие чины государства, и тут мобедан-мобед добивается от него полного прощения царицы и признания Шапура сыном и наследником шаханшаха.

Далее история как бы отражается в зеркале: Шапур влюбляется в дочь Михрака — царя, заклятого врага Ардашира, — и ему приходится скрывать эту связь, как и рождённого от неё сына Ормазда. Однако мальчик обращает на себя внимание деда смелым поведением во время игры в човган (поло) и, узнав истину, Ардашир признает внука.

Эта версия повторяется у Фирдоуси, с некоторыми вариациями. Так, родословная Сасана возводится в «Шах-Намэ» к Ардаширу, прозванному Бахманом («Благомысленным»), сыну героя царевича Исфандияра и внуку Кей Гуштаспа (Кави Виштаспы «Авесты», первого согласно зороастрийской историографии, принявшего учение Заратуштры). Современными учеными этот Ардашир Бахман отождествляется с Артаксерксом I Ахеменидом.

Зенд-и Вохуман Яшт

Упоминается он и в пехлевийском апокалиптическом сочинении «Зенд-и Вохуман Яшт» (Толкование на Яшт Благому Помыслу"), где Ормазд показывает своему Пророку древо с ветвями из разных металлов, каждая из которых обозначает правление разных царей: «А бывшее из серебра есть царствование Кей Арташира, именуемого Вохуманом (поздн. Бахманом — К. П.), сыном Спендадата, того, кто отделяет демонов от людей, рассеивает их и распространяет устав благочестия в целом мiре. А бывшее из бронзы есть царствование Арташира, исправителя и восстановителя мiра, и царя Шапура, когда он устроит мiр, созданный Мною, Ормаздом; он сделает благоденствие преобладающим в пределах мiра, и явным будет откровение доброты…» (гл. 2 17-18): примечательно, что царствование Аршакидской («Ашканидской») династии здесь поставлено после царствования первых Сасанидов. Ещё в одном зороастрийском сочинении «Джамасп Намак» («Книга Джамаспа») Арташир именуется «Бахман Бабеган» (поздн. пазенд от «Папакан»). Согласно зороастрийскому своду «Денкард», по повелению Арташира верховный первосвященник Тусар (или Тансар) собрал сохранившиеся списки книг Авесты и изучив их, установил канон маздаясны, религии по учению Заратуштры. Известно послание Тусара к царю Табаристана, с увещанием признать Арташира законным государем Ирана. Однако имени Тусара нет в ŠKZ, вообще не упоминающей жреческих титулов при дворе Арташира.

Версия Агафия

Эту же версию в несколько окарикатуренном виде излагает византийский историк Агафий, ссылаясь на анонимные мнения у персов (II, 27): Пабек, сапожник, искушённый в астрологии, предугадал, что некий воин Сасан, гостивший у него в доме, станет родоначальником славнейшего и счастливейшего рода, и свёл его со своей женой. От этого родился сын Артаксар, и, когда он захватил царскую власть, между Сасаном и Пабеком вспыхнул жестокий спор — кому считаться его отцом; в конце концов оба согласились считать Артаксара сыном Пабека, но рождённым от семени Сасана.

Версии мусульманских авторов

Иначе представлено возвышение Сасанидов у мусульманских авторов (Ибн аль-Асир, ат-Табари, Балами), а также у антиохийского патриарха Евтихия^[кто?] (ум. в 929).

В Парсе правила династия Базрангидов, к которой принадлежала жена Папака. Сам же Папак — сын Сасана — был владетелем небольшой области близ столицы Парса Истахра и главным жрецом родового храма Ардвисуры Анахиты. Ардашир был вторым сыном Папака и воспитывался властителем города Дарабгирд, который сделал его своим наследником. Вслед за тем Папак совершает переворот в Парсе и ставит царем Шапура; однако спустя некоторое время отдаёт царскую власть Ардаширу. Воцарившись в Парсе, Ардашир распространил свою власть на некоторые окрестные области и, разбив последнего парфянского шаханшаха Артавана, сам провозглашает себя «царем царей».

Надписи на монетах

Эта версия полностью подтверждается надписями на монетах, а также всем корпусом раннесасанидских торжественных надписей, прежде всего Шапура I, сына Ардашира, на т. н. «Каабе Зороастра» (ŠKZ). Монетные серии Базрангидов известны ещё со времен Селевкидов до начала III в. до н. э.; их первоначальным титулом был frataraka, ок. II в. до н. э. он заменяется на царский (bgy X MLK’ — «божественный Х царь» — на аверсе и BRH bgy Y MLK’ — «сын божественного Y царя» — на реверсе). Монеты Папака нам неизвестны; на ŠKZ он имеет царский титул, а Сасан — титул «владетель» (MR‘HY, парф. hwtwy). Известно несколько монет его сына Шапура, имеющих на аверсе изображение самого Шапура в том же головном уборе (кулахе) царей Парса, что и Базрангиды; на реверсе же — Папака в кулахе особой формы. В ŠKZ упоминается также мать Папака Денак (но при этом не сказано, была ли она женою Сасана), его жена Рутак и иные сыновья, а также дочь Денак — впоследствии, по зороастрийскому обычаю, жена Ардашира. Год перемены династии в Истахре вычисляется по надписи на вотивной колонне рядом со статуей Шапура — сына Ардашира — в Бишапуре. Согласно хронологии С. Таги-заде, дата смерти Папака — 223.

Утвердившись в Истахре, Ардашир некоторое время вёл войну с династами Парса, а затем расширил сферу своих походов до Кермана и Сеистана. Что касается низложения парфянской династии, то, согласно сирийским источникам и монетным находкам, законным наследником предыдущего царя Валарша (Вологеза) IV (ум. в 208) был Валарш V, а через 5 лет Артаван объявил себя шаханшахом Ирана, но реально правил только в Мидии и Северном Иране. В 215—218 Валарш V ведёт безрезультатную войну с Римом; серебряные тетрадрахмы с его именем выпускались в Селевкии до 223. Решающее сражение между Ардаширом и Артаваном произошло, по Таги-заде, 28.04.227 при Хормиздагане. В том же году Ардашир коронуется царем царей Ирана. Однако, в то же время сын Артавана Артавазд чеканил монеты до 539 г. селевкидской эры (229/230). Основною опорой Арташира были подчинившиеся ему вассальные царства Месопотамии, а также Керман и Мекран. В 231—232 римский император Александр Север идет на Иран; поход не принёс реальных результатов, и в 234—235 следует новая кампания. Начало её было удачно для римлян, но затем Ардашир доходит до Антиохии; в письме, посланном им с посольством в Рим он выдвигает претензии на территории «до Ионии и Карии», ссылаясь на то, что те принадлежали персам «со времен их предков».

Мовсес Хоренаци сообщает также о восстании против Ардашира знатного парфянского рода Каренов. Они обращаются за помощью к армянскому царю Хосрову, но усилия последнего не поддерживают знатные роды в Иране, в том числе и род Суренов, к которому принадлежали и сам Хосров, и свергнутый Артаван, и, позднее, св. Григорий Просветитель — креститель Армении. Затем Ардашир истребляет весь род Каренов, кроме одного мальчика, Перозмата, увезенного в Кушанское царство.

Вообще, деяния Ардашира на востоке Ирана известны меньше, чем на западе.

Согласно ат-Табари, Ардашир покорил Мерв, Балх, Хорезм, и к нему в Парс признать его сюзеренитет приезжали послы «царя кушан, царя Турана и Маркурана». Однако это не подтверждается данными ŠKZ, в которой при дворе Арташира упомянуты царь Апренка, царь Мерва, царь Кермана и царь саков. Судя по всему, они не принадлежали к роду Сасана и были местными династами.

Согласно ŠKZ, Ардашир построил три города: Ардашир-хнум, Вех-Ардашир и уже упомянутый Ардашир-Хваррах. У последнего города он, следуя древней традиции шаханшахов Ирана, высек один из своих инвеститурных рельефов и рельеф триумфа над Артаваном. Всего же рельефов Ардашира пять: два других со сценами его «божественной инвеституры» были выбиты в Накш-и-Рустаме, рядом с рельефами Ахеменидов, и ещё один в Дарабгирде, повествующий о триумфе над римлянами.

За год до смерти Ардашир сделал своим соправителем своего сына Шапура.

Литература

• Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. История Ирана III — VII вв. в легендах, исторических хрониках и современных исследованиях. — М.: СМИ-АЗИЯ, 2008. — 352 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-91660-001-8.
• Книга деяний Ардашира, сына Папака. М., 1987. (Памятники письменности Востока. LXXVIII).
• Фирдоуси. Шахнаме, т. V. M., 1984.
• Геродиан. История. СПб. 1995.
• Мовсес Хоренаци. История Армении. Ереван. 1990
• Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана. М.,
• История епископа Себеоса. Ереван. 1939;
• Луконин В. Г. Культура сасанидского Ирана. М., 1969.
• Луконин В. Г. Древний и раннесредневековый Иран. М., 1987.
• Фрай Р. Наследие Ирана, 2-е изд., М., 2002.
• [avesta.org/denkard/dk4s.html Denkard, book 4.]
• [avesta.org/pahlavi/vohuman.html Zand-i Vohuman Yasht.]
• [avesta.org/pahlavi/jamaspi.htm Jamasp Namak]

Примечания

Правители раннесредневекового Ирана (Сасаниды¹)

Сасан • Папак • Ардашир Папакан • Шапур I • Ормизд I • Бахрам I • Бахрам II • Бахрам III • Нарсе • Ормизд II • Шапур II • Арташир II • Шапур III • Бахрам IV • Йездигерд I • Бахрам V • Йездигерд II • Ормизд III • Пероз • Балаш • Кавад I • Замасп • Хосров I Ануширван • Ормизд IV • Бахрам VI • Хосров II Парвиз • Кавад II • Арташир III • Шахрвараз • Борандохт • Азармедохт • Йездигерд III ¹выделенные шрифтом маленького размера не относятся к этой династии

Отрывок, характеризующий Ардашир Папакан

«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.