Ардеволь, Хосе
| Хосе Ардеволь José Ardévol | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Годы активности | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
Хосе Арде́воль (исп. José Ardévol) (13 марта 1911, Барселона — 7 января 1981, Гавана) — кубинский композитор и дирижёр испанского происхождения.
Биография
Ардеволь ещё в детском возрасте учился у своего отца, Фернандо, который был музыкантом и дирижёром. Эмигрировал на Кубу в 1930 году, а с 1934 по 1952 год был директором rquestra de cámara de la Habana. В 1934 году основал камерный оркестр, которым руководил до 1952 года. Он стал профессором музыки на Кубе и с 1936 по 1951 год преподавал в университетах в Гаване и Ориенте. С 1938 года преподавал в Муниципальной консерватории, а с 1976 в Высшем институте искусств (с 1976) в Гаване[1].
В 1942 году он основал движение под названием Grupo de Renovación musical, в которое вошли несколько его учеников, разделявших его эстетические идеалы. Ардеволь поддержал Кубинскую революцию и фактически встал во главе кубинского музыкального мира после того, как Фидель Кастро пришёл к власти в 1959 году. В рамках своих обязанностей он дирижировал оркестром Министерства образования. Он продолжал преподавать, работать в качестве профессора композиции в консерватории Гаваны с 1965 года и в Национальной школе музыки с 1968 года.
Ранние композиции Ардеволя в целом написаны в стиле неоклассицизма, но к поздний период своей жизни он начал изучать техники алеаторики и сериализма. Некоторые из его вокальных произведений прославляют коммунизм и посвящены революционным темам.
Библиография
- Don Randel. The Harvard Biographical Dictionary of Music. Harvard, 1996, стр. 24.
Напишите отзыв о статье "Ардеволь, Хосе"
Примечания
- ↑ [www.persons-info.com/persons/ARDEVOL_KHose/ Хосе Ардеволь]. Проверено 23 марта 2013. [www.webcitation.org/6FgbqAp1y Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий Ардеволь, Хосе
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
