Ардинцев, Яков Спиридонович

Яков Спиридонович Ардинцев
Дата рождения	1910(1910)
Место рождения	хутор Отрезок ныне в черте г. Зеленокумск Ставропольский край
Дата смерти	20 августа 1944(1944-08-20)
Место смерти	Шяуляйский район, Литва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1941—1944
Звание	старший лейтенант
Командовал	батареей
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	(посмертно)

Я́ков Спиридо́нович Арди́нцев (1910 — 20 августа 1944) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны, командир батареи 1187-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 25-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады 2-й гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта, Герой Советского Союза (24.03.1945), старший лейтенант.

Биография

Родился в 1910 году на хуторе Отрезок ныне в черте города Зеленокумск Ставропольского края в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б) с 1943 года. Образование неполное среднее. Работал шофёром.

В Красную армию призван в июне 1941 года и направлен в действующую армию.

Командир батареи 1187-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 25-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады 2-й гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта старший лейтенант Ардинцев особо отличился при освобождении Литвы.

В бою 17 августа 1944 года у селения Куршаны западнее города Шяуляй его батарея заняла оборону у переправы. Ночью враг бросил на артиллеристов крупные силы пехоты и танков. Стрелкового прикрытия у батареи не было и она оказалась в окружении. Ардинцев организовал отражение атаки врага, в ходе которой батарея уничтожила пять танков, более сотни гитлеровцев и с боем прорвала кольцо окружения, выкатив орудия на руках.

19 августа артиллеристы под командованием старшего лейтенанта Ардинцева отразили три контратаки противника. 20 августа 1944 года, воспользовавшись туманом, противник бросил на позицию батареи большой десант пехоты при поддержке танков и бронетранспортёра. Благодаря умело организованному отражению вражеской атаки было уничтожено восемь танков, бронетранспортёр, до тридцати вражеских солдат. В этом бою Ардинцев был смертельно ранен.

Всего за два дня боёв батарея сожгла тринадцать танков, бронетранспортёр, уничтожила около ста пятидесяти солдат и офицеров противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, старшему лейтенанту Ардинцеву Якову Спиридоновичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза
• Орден Ленина
• Орден Красной Звезды

Память

• Похоронен на воинском кладбище в местечке Бубяй Шяуляйского района Литвы.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10867 Ардинцев, Яков Спиридонович]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 29 августа 2011)

Отрывок, характеризующий Ардинцев, Яков Спиридонович

31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.