Ардова, Анна Борисовна
Поделись знанием:
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
| Анна Ардова | |
| Имя при рождении: |
Анна Борисовна Ардова |
|---|---|
| Дата рождения: |
27 сентября 1969 (54 года) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1983 — наст. время |
| Награды: | |
| [annaardova.ru ova.ru] | |
А́нна Бори́совна А́рдова (род. 27 сентября 1969, Москва, РСФСР, СССР) — российская актриса театра, кино и телевидения, наиболее известная по главной роли в ситкоме «Одна за всех» на телеканале «Домашний». Актриса Театра им. Маяковского. С 16 февраля 2013 года — ведущая игры «Форт Боярд» на Первом канале.
Содержание
Биография
Анна Ардова родилась 27 сентября 1969 года в Москве в актёрской семье. С 16 лет пыталась поступить в театральные ВУЗы и только с пятой попытки поступила в ГИТИС (мастерская Андрея Гончарова), который окончила в 1995 году. С 1995 года — актриса Московского академического театра им. В. Маяковского. Её однокурсниками были Никита Тюнин, Анна Воронова, Дмитрий Прокофьев, Даниил Спиваковский, Алевтина Добрынина.
Карьера
В кино Анна начала сниматься с 1983 года. На протяжении пяти сезонов она играла в скетчкоме «Женская лига» на ТНТ[1][2], благодаря которому получила известность.
В 2009 году ей была предложена главная роль в шоу «Одна за всех» на телеканале «Домашний». Проект стал одним из главных хитов канала, а Ардова получила премию «ТЭФИ» За лучшую женскую роль в телесериале в 2010 году.[3][4]
Семья
- Отец — актёр и режиссёр Борис Викторович Ардов, художник-постановщик мультипликационных фильмов.
- Мать — актриса Московского ТЮЗа Мира Валерьяновна Ардова.
- Приёмный отец — актёр Игорь Старыгин.
- Дед — известный писатель и драматург Виктор Ефимович Ардов (Зигберман).
- Бабушка — актриса Нина Ольшевская, ученица Станиславского.
- Дяди — актёр, народный артист СССР Алексей Баталов и писатель-мемуарист, протоиерей Русской Православной Автономной Церкви Михаил Ардов.
- Дети:
- дочь Соня (актриса) и
- сын Антон.
- Первый муж — актёр Даниил Спиваковский.
- Второй муж — актёр Александр Шаврин.
Фамилия
По семейной легенде, предками Виктора Зигбермана с одной стороны были ашкеназские евреи, с другой — сефарды. Вначале он решил взять псевдоним Сефардов, а потом первые три буквы отпали и получилось «Ардов»[5][6].
Роли в театре
Московский академический театр им. Вл. Маяковского[7].
- «Банкрот» — Устинья Наумовна, сваха
- «Фарс только для взрослых» — Римка
- «Приключения Буратино» — Лиса Алиса
- «Ящерица» — Жена Красноречивого
- «Жертва века» — Шансонетка
- «Женитьба» — дурочка
- «Розенкранц и Гильденстерн мёртвы» — Гертруда
- 1998 — «Чума на оба ваши дома!» — Розалина
- 2003 — «Карамазовы» — Мария Кондратьевна
- 2004 — «Развод по-женски» — Эдит
- 2012 — «Таланты и поклонники» — Смельская
- 2013 — «Август: Графство Осейдж» — Барбара
Московский драматический театр им. К.С. Станиславского
- «Евграф — искатель приключений» (реж. Т. А. Ахрамкова) — Зоська
Центр Драматургии и режиссуры
- «Нинкина Земля. Чужие» (реж. Е. Новикова) — Нинка
Антреприза
- 2007 — «Свои люди» — Сваха
Фильмография
- 1983 — Если верить Лопотухину — Ардова, член школьного совета
- 2003 — Всегда говори «Всегда» — Изольда
- 2004 — Дети Арбата — Вероника, актриса
- 2004 — Тайна Голубой долины — Лилия Александровна
- 2004 — Только ты — Вера
- 2005 — Дело о «Мёртвых душах» — ключница
- 2005 — Три мушкетёра — Арамис
- 2005 — Фирменная история — Яблокова
- 2006 — Из пламя и света — ключница Дарья
- 2006 — Острог. Дело Фёдора Сеченова — Ирина Живцова, библиотекарша
- 2006 — 977
- 2006 — 2008 — Счастливы вместе — Клара Цеткина, бывшая одноклассница Даши
- 2007 — Бешеная — Изольда
- 2007 — Путешествие во влюблённость — Мария, подруга Катерины (Кошки) и Веры
- 2007 — 2008 — И всё-таки я люблю — Райка, соседка Веры по бараку
- 2007 — Репортёры — Ева
- 2008 — А я люблю женатого (Россия, Украина) — Татьяна
- 2008 — Королева — Раиса, мать Максима
- 2008 — Кружева — Галина Аркадьевна Швец, модельер
- 2008 — Почтальон
- 2008 — Холодное солнце — Ирина, подруга Елены
- 2008 — Человек без пистолета — хозяйка
- 2009 — Женщина-зима — Любовь Петровна, сестра Полины
- 2009 — Синдром Феникса — Лида, подруга Татьяны
- 2009 — Крыша — мама Даши
- 2009 — Огни большого города — Аня, секретарь в редакции журнала
- 2010 — Школа для толстушек — Ксения
- 2011 — All inclusive, или Всё включено — Галя
- 2011 — Высоцкий. Спасибо, что живой — Изабелла Юрьевна, директор Дома культуры
- 2011 — Оплачено любовью — Тамара
- 2011 — Наследница — Лариса Витальевна, жена Петрова
- 2011 — Моя безумная семья — Алла Леонидовна
- 2012 — Настоящая любовь
- 2013 — All inclusive, или Всё включено 2 — Галя
- 2013 — 2015 — Последний из Магикян — Наталья Магикян
- 2013 — Берега любви — Вера
- 2013 — Соседи по разводу — Рита
- 2014 — Свадьбы не будет
- 2014 — Дедушка моей мечты — Туся, соседка Белкиных
- 2016 — Помню — не помню! — Мария Петровна
- 2016 — Дневник новой русской — Алёна
- 2016 — Любовь и Сакс — Капитолина
Озвучивание
- 2012 — Снежная Королева — Атаманша (озвучка)
Телепроекты
- 2006 — 2009 — Женская лига
- 2009 — 2013 — Одна за всех — практически все женские роли
Телеспектакли
- 2002 — Чума на оба ваши дома! (телеспектакль) — Розалина
Дубляж
- 2012 — Замбезия — попугай
- 2012 — Алиса знает, что делать! — мама Алисы
- 2013 — Университет монстров — Миссис Склизли (Джулия Суини)
- 2014 — Самолёты: Огонь и вода — Плюшка
Роли в проекте «Одна за всех»
- Энджи — рублёвская блондинка. Появляется на протяжении 7-ми сезонов. (1-7)
- Серафима Аркадьевна — злая старуха. Появляется на протяжении 7-ми сезонов. (1-7)
- Карина Магомедова — кавказская женщина. Появляется на протяжении 7-ми сезонов. (1-7)
- Роза Фильштейн — еврейская мама. Появляется на протяжении 6-ти сезонов. (2-7)
- Екатерина Петровна Иванова — женщина-президент. Появляется на протяжении 5-ти сезонов. (2-6)
- Люся Горохова — настоящая русская женщина. Появляется на протяжении 5-ти сезонов. (3-7)
- Надюша — офисная модница. Появляется на протяжении 3-х сезонов. (2, 5, 6)
- Люба Лаптева — официантка. Появляется на протяжении 3-х сезонов. (4, 5, 6)
- Женщина-шопоголик. Появляется на протяжении 3-х сезонов. (5, 6, 7)
- Оксана, секретарша, вожделеющая своего начальника
- Спящая охранница. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (1, 2)
- Худеющая толстушка. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (2, 3)
- Василиса Стар — скандальная певица. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (4, 5)
- Алла Вершинина — телеведущая. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (4, 5)
- Аня — копуша. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (4, 5)
- Залима — стюардесса узбекских авиалиний. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (6, 7)
- Оля Стручкова — беременная женщина. Появляется на протяжении 2-ух сезонов. (1, 7)
- Гала Курбак — продавщица сосисок. Появляется на протяжении 6-ти сезонов. (1-3, 5-7)[уточнить]
- Галина Борисовна (Гала) Курбак — продавщица хот-догов. Появляется на протяжении 7-ми сезонов. (1-7)[уточнить]
Напишите отзыв о статье "Ардова, Анна Борисовна"
Примечания
- ↑ [ekran-tv.ru/content/view/30/36/ Новогодние истории и поздравления! — Телекомпания Экран-ТВ Миасс]
- ↑ [www.volgograd.kp.ru/daily/26138/3028047 Самые смешные скетчи с Анной Ардовой // KP.RU]
- ↑ [www.kp.ru/daily/24564.5/738449 Анна Ардова «одна за всех» взяла ТЭФИ! // KP.RU]
- ↑ [www.interfax.by/article/70922 Церемония вручения премии национального телевизионного конкурса ТЭФИ-2010 в категории «Лица» | СМИ на interfax.by]
- ↑ [www.alefmagazine.com/pub2159.html Как Зигберман стал Виктором Ардовым — АЛЕФ: Публикации Журнал # 999]
- ↑ Ю. А. Федосюк. Виктор Ардов // [books.google.com/books?id=Jr6wNwAACAAJ Короткие встречи с великими: воспоминания*]. — Флинта, Наука, 2007. — 184 с. — ISBN 978-5-89349-867-7, 978-5-02-033332-1.
- ↑ [mayakovsky.ru/actors/truppa/anna-ardova Анна | Московский академический театр имени Вл. Маяковского]
Ссылки
- [annaardova.ru ova.ru] — официальный сайт Анны Ардовой
- Анна Ардова в «Твиттере»
- [www.mayakovsky.ru/actors/truppa/anna-ardova/ Анна Ардова на сайте Московского академического театра им. В. Маяковского]
- [www.ruskino.ru/art/4258 Анна Ардова на сайте RUSKINO.RU]
- [www.mayakovsky.ru/press-about-akters/anna-ardova/anna-ardova-menya-nazvali-v-chest-ahmat.html Анна Ардова: «меня назвали в честь поэтессы Ахматовой»]
- Анна Ардова в программе «Кабачок „Дежавю“» www.youtube.com/playlist?list=PLIEd6v4H64Hru8y5ky4Z8PeNwlB-6m2-4
Отрывок, характеризующий Ардова, Анна Борисовна
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
