Арендт, Ханна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ханна Арендт
Hannah Arendt
Дата рождения:

14 октября 1906(1906-10-14)

Место рождения:

Линден, Германская империя

Дата смерти:

4 декабря 1975(1975-12-04) (69 лет)

Место смерти:

Нью-Йорк, США

Школа/традиция:

Феноменология

Направление:

Западная Философия

Период:

Философия XX века

Основные интересы:

Политика, Метафизика, Эпистемология, Философия Древней Греции, Технология, Онтология, Эпоха модерна, Философия истории

Оказавшие влияние:

Досократики, Платон, Аристотель, Кант, Гегель, Кьеркегор, Ницше, Маркс, Хайдеггер, Рассел, Ясперс, Вальтер Беньямин

Испытавшие влияние:

Юрген Хабермас, Вальтер Беньямин, Морис Мерло-Понти, Джорджо Агамбен, Сейла Бенхабиб

Премии:

Премия Соннинга[en] (1975)

Ха́нна А́рендт (Hannah Arendt; 14 октября 1906 года, Ганновер, Германская империя — 4 декабря 1975 года, Нью-Йорк) — немецко-американский философ еврейского происхождения, политический теоретик и историк, основоположник теории тоталитаризма.





Биография

Родилась в секулярной еврейской семье выходцев из Восточной Пруссии[1] инженера Пауля Арендта и Марты Кон в Линдене (Ганновер). Выросла в Кёнигсберге.

Получила образование в Марбургском, Фрайбургском и Гейдельбергском университетах, училась у Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса. Занималась в протестантском теологическом семинаре Рудольфа Бультмана, результатом чего стала её диссертация, посвященная Блаженному Августину, и первая книга, которую она успела опубликовать в Германии[2].

В 1933 г. после прихода к власти нацистов Арендт по договорённости с сионистской организацией собирала обличительные материалы о нацистах. Её арестовали, но через неделю освободили, так как ей попался благожелательно настроенный к ней следователь. После этого она бежала во Францию[3]. В мае 1940 года была интернирована в концентрационный лагерь Гюрс[4][5][6][7], откуда ей удалось спастись. В том же году бежала из оккупированной Франции в Лиссабон[4], а затем в Нью-Йорк.

Преподавала во многих университетах США.

Была замужем за Гюнтером Андерсом (19021992), они поженились в Берлине в 1929 году и развелись в 1937 году. Второй раз замужем за Генрихом Блюхером (Heinrich Blücher).

В 2012 году о ней снят художественный фильм «Ханна Арендт» (режиссёр — Маргарет фон Тротта, в заглавной роли — Барбара Зукова).[8]

Идеи

Наследие Арендт включает в себя более 450 работ, разнообразных по проблематике, но объединенных идеей осмысления современности («думать над тем, что мы делаем»).

По выражению Арендт, на Земле живут «люди, а не Человек», и сущностной характеристикой человека, отличающей его от животного, является его стремление «показать в делах и словах, кем он является в своей уникальности». Она считала, что центральной характеристикой любого общества является баланс между публичностью и приватностью, а нарушение гармоничного соотношения между этими сферами деформирует нормальное течение человеческой жизни. В тоталитарных обществах дисбаланс в пользу публичности предельно расширяет границы вмешательства государства в жизнь человека, до минимума сводя возможности проявления человеком себя в приватной сфере.

Политическую философию Арендт можно, скорее, отнести к традиции республиканизма (Аристотель, Макиавелли, Монтескьё, Джефферсон, Токвиль), а не к либерализму, консерватизму или социализму. Её подход к политике выводил на первый план активную гражданскую позицию в форме гражданского участия и коллективного обсуждения значимых политических вопросов. Политическая деятельность для Арендт высвобождает человеческие способности к действию и суждению, а не просто приводит к согласию или к общим представлениям о благе. С одной стороны, Арендт критиковала представительную демократию, разделяла мораль и политику, возвышала революционную традицию. С другой стороны, мыслитель отстаивала конституционализм, верховенство закона и права человека, которые для Арендт включали права на действие и мнение[9].

Арендт уделяла особое внимание понятию свободы, указывая, что свобода в сфере политики выступает как «сопротивление» в контексте воздействия и как «особое личное мнение» — в контексте несогласия. Потенциал свободы инспирирует «начинание нового», реализующееся в особом срезе человеческой жизнедеятельности — «активности». В отличие от «труда», обеспечивающего воспроизводство биологических процессов человеческого организма и не требующего для своего осуществления Другого, и «производства», воспроизводящего неорганическое тело цивилизации и реализующего связь между людьми лишь в контексте, заданном технологической программой, «активность» направлена на других людей. Именно осуществляя её, человек выступает не как «рабочее животное» или «человек производящий», а как творческий субъект «начинания нового»[10].

В новейшее время, по мнению Арендт, главная опасность для мировой цивилизации грозит не извне — от природных катаклизмов или «внешнего варварства», а изнутри, так как XX век показал, что мировая цивилизация может порождать варварство из себя самой. Одним из явлений, давших непосредственный толчок зарождению тоталитарных движений, Арендт считает появление в XX веке феномена «массы». «Падение охранительных стен между классами,— писала Арендт,— превратило сонные большинства, стоящие за всеми партиями, в одну громадную, неорганизованную, бесструктурную массу озлобленных индивидов… Они не нуждались в опровержении аргументации противников и последовательно предпочитали методы, которые кончались смертью, а не обращением в новую веру, сулили террор, а не переубеждение». Тоталитаризм создается сочетанием репрессий и внутреннего самопринуждения людей, «тирании логичности» тоталитарной идеологии. Этой «тирании логичности» человек передоверяет производство своих мыслей, что является предательством его внутренней свободы.

Под впечатлением суда в Израиле над Адольфом Эйхманом Арендт говорила о «банальности зла» бюрократа, бездумно выполняющего свои административные функции, связанные с массовым убийством. Этот образ у многих перевернул общепринятые представления о нацизме, включая собственные ранние размышления Арендт о «радикальном зле»[11], но ряд исследователей считает её концепцию «банальности зла» совершенно ошибочной[12].

В работе «О насилии» (1969) Арендт выступила против традиционного понимания власти как способности достичь поставленной цели, противопоставив власть и насилие и концептуально разграничив такие понятия, как «мощь», «сила» и «авторитет»: «Суть всякого правления составляет власть, а отнюдь не насилие. Насилие по самой своей природе есть не более чем орудие; как всякое средство, оно неизменно нуждается в наличии некой направляющей цели, служащей к тому же его оправданием. А то, что само по себе нуждается в оправдании или обосновании, не может являться сущностью чего бы то ни было». Власть же соответствует человеческой способности действовать сообща и прямо связана со сферой политического. Для определения политики Арендт обращается к Аристотелюхайдеггеровской интерпретации), различая два понятия: делание (poiesis, направленное на изготовление вещей) и деятельность (praxis, политическое действие, не имеющее внешней цели). Праксис и составляет суть политики. Политическое — это область особого рода деятельности, общения, в некотором смысле наиболее достойная деятельность человека; в политике люди проявляют себя как свободные существа. Именно из совместных политических действий, основанных на согласовании, возникает власть[13].

При этом отсутствие общественного признания власти приводит к тому, что сама власть начинает зависеть от насилия: «Там, где насилие перестает получать поддержку со стороны власти и не сдерживается властью, происходит хорошо известная смена мест в отношении цели и средств. Средства разрушения теперь начинают определять цель, вследствие чего целью оказывается разрушение всяческой власти… Террор — это… форма правления, устанавливаемая тогда, когда насилие, разрушив всяческую власть, сохраняет за собой полный контроль».[14]

Отношение к еврейскому народу

В доме родителей Арендт, как она вспоминала, не употребляли слова «еврей», но мать требовала от Ханны не допускать в себе униженной покорности. В случае антисемитского заявления учителя Ханна, согласно четкой инструкции матери, должна была встать и покинуть класс, предоставив матери право написать официальное письмо. Однако на антисемитские замечания одноклассников она должна была отвечать сама.

Арендт считала, что причины современного антисемитизма заключаются «в определенных аспектах еврейской истории и некоторых специфических функциях, которые выполняли евреи в последние века». Факт еврейского происхождения, выдвигаемый как таковой, все более теряя опору на религиозное, национальное и социально-экономическое основание, неизбежно становился серьезнейшим источником риска для евреев. Она писала: «Объяснение посредством ссылки на козла отпущения по-прежнему является одной из основных попыток уклониться от понимания серьезности антисемитизма и значения того обстоятельства, что евреи оказались втянутыми в эпицентр событий».[15]

Арендт критиковала сионизм, указывая, что «своей интерпретацией роли Эрец-Исраэль в будущей жизни еврейского народа сионисты отделяли себя от судьбы евреев во всем мире. Их доктрина о неизбежном упадке еврейской жизни в галуте, диаспоре по всему миру, способствовала тому, что в сознании ишува, населения в Палестине, развивалось все более отстраненное отношение к жизни остального еврейства». Сионистскую политику по отношению к арабам она не одобряла и высмеивала. Она заявляла, что она любит отдельных людей, а не народы и прочие группы.[16][17]

Основные труды

  • Истоки тоталитаризма (The Origins of Totalitarianism, 1951; [www.e-reading.club/book.php?book=1017156 русский перевод]).
  • Ситуация человека (The Human Condition, 1958).
  • О революции (On Revolution, 1963; [onrevolution.narod.ru/arendt/index.html русский перевод]).
  • Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме (Eichmann in Jerusalem: A Report on the Banality of Evil, 1963).

Русская библиография

Книги:

  • Арендт Х. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. Борисовой И. В. и др.; послесл. Давыдова Ю. Н.; под ред. Ковалевой М. С., Носова Д. М. — М.: ЦентрКом, 1996.
  • Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / Пер. с нем. и англ. В. В. Бибихина. — СПб.: Алетейя, 2000.
  • Арендт Х. Люди в темные времена: [Очерки] / Пер. с англ. и нем. Г. Дашевского, Б. Дубина. — М.: Московская школа политических исследований, 2003.
  • Арендт Х. Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме. / Пер. с англ. С. Кастальского и Н. Рудницкой; послесл. Зуроффа Э. — М.: Европа, 2008. — 424 с.
  • Арендт Х. Скрытая традиция: Эссе / Пер. с нем. и англ. Т. Набатниковой, А.Шибаровой, Н.Мовниной. — М.: Текст, 2008. — 221 с.
  • Арендт Х. О революции. Перевод И. В. Косич — Москва, Издательство 'Европа', 2011, 464 с.
  • Арендт Х. Ответственность и суждение. М.: Издательство Института Гайдара, 2013. — 352 с.
  • Арендт Х. Жизнь ума. Перевод с англ. А.В. Говорунова — СПб.: Наука, 2013. — 517 с.
  • Арендт Х. О насилии/ Перевод с англ. Г.М. Дашевского. М.: Новое издательство, 2014. — 147 с.
  • Арендт Х. Вальтер Беньямин. 1892-1940/ Перевод с английского Б. Дубина. М.: Grundrisse, 2014. — 168 с.
  • Арендт Х. Между прошлым и будущим. Восемь упражнений в политической мысли [Текст] / пер. с англ. и нем. Д. Аронсона. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014. – 416 с.

Статьи:

  • Арендт Х. Традиции и современность // Советское государство и право. — 1991. — № 3. — С. 124—133.
  • Арендт Х. Традиции и современная эпоха // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7, Философия. — 1992. — № 1. — С. 80-95.
  • Арендт Х. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Hrestom/38.php Массы и тоталитаризм] // Вопросы социологии. — 1992. — Т. 1. — С. 24-31.
  • Арендт Х. Хайдеггеру — восемьдесят лет // Вопросы философии. — 1998. — № 1. — С. 126—134.
  • Арендт Х. Ситуация человека. Разделы 24-26 главы V // Вопросы философии. — 1998. — № 11. — C. 131—141.
  • Арендт Х. [ec-dejavu.net/a-2/Hannah_Arendt_Organized_Guilt.html Организованная вина] // Арендт Х. Скрытая традиция: Эссе. — М.: Текст, 2008. — с. 39-56
  • Арендт Х. [ec-dejavu.net/i/Hannah_Arendt_Imperialism.html Об империализме] // Арендт Х. Скрытая традиция: Эссе. — М.: Текст, 2008. — с. 13-38
  • Арендт Х. [ec-dejavu.ru/f-2/Fraternity.html О человечности в темные времена: мысли о Лессинге ] // Арендт Х. Люди в темные времена. — М., 2003. — с. 21-27.
  • Арендт Х. [archive.is/20120908/krotov.info/lib_sec/01_a/are/ndt_01.htm Вальтер Беньямин] // Арендт Х. Люди в тёмные времена. — М.: МШПИ, 2002.

Напишите отзыв о статье "Арендт, Ханна"

Литература о Ханне Арендт

Список составлен в хронологическом порядке.

Книги
  • Мишкинене Ю. Б. Арендт и Хайдеггер: попытка сравнительного анализа фундаментальной онтологии человека и онтологии политики / МГУ им. М. В. Ломоносова. Филос. фак. — М., 1990.
  • Сморгунова В. Ю. Гносеологические проблемы политической философии: Гносеологический потенциал полититики: Ханна Арендт об истине и политике / Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена. — СПб.: Образование, 1997.
  • Хевеши М. А. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Hevesh/index.php Толпа, массы, политика: Историко-философский очерк.] — М., 2001.
  • Хейфец М. Р. Ханна Арендт судит XX век. — М.; Иерусалим: ДААТ/Знание, 2003.
  • Ямпольский М. Б. Сообщество одиночек: Арендт, Беньямин, Шолем, Кафка : [лекция]. — М.: Изд-во Ипполитова, 2004.
  • Нелли Мотрошилова - Мартин Хайдеггер и Ханна Арендт: бытие – время – любовь. — М.; Из-во: Академический Проект, Гаудеамус. 2013
  • Bartrop P. R. (англ.), Jacobs S. L. (англ.) [books.google.ru/books?id=xXbFBQAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Fifty Key Thinkers on the Holocaust and Genocide]. — Routledge, 2013. — P. 14-19. — 336 p.
  • Anders G. Die Kirschenschlacht: Dialoge mit Hannah Arendt und ein akademisches Nachwort. München: Verlag C.H. Beck, 2011
Статьи

• Косич И. В. Ханна Арендт. Философия и политика // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7, Философия. — 1991. — № 6. — С. 79-92. • Мушинский В. Ханна Арендт и её главная книга // Свободная мысль. — 1992. — № 8. — С. 72-81. • Лившиц М. С. Научный семинар по книге Х. Арендт «Истоки тоталитаризма» // Социологический журнал = Journal of sociology. — 1995. — № 4. — С. 224—231. • Шудра О. В. Ханна Арендт: суждение об ответственности // Московский журнал международного права = Moscow journal of international law. — 1995. — № 3. — С. 125—138. • Шудра О. В. Ханна Арендт о «радикальном зле» // Известия вузов. Правоведение. — СПб., 1995. — № 6. — С. 95-102. • Лоолер Д. Этика, политика и суждения вкуса: Арендт против Канта // Вестник Московского университета. Сер. 7, Философия. — 1997. — № 2. — С. 16-33. • Трубина Е. Г. Идентичность в мире множественности: прозрения Ханны Адрендт // Вопросы философии. — 1998. — № 11. — C. 116—130. • Магун А. В. Понятие суждения в философии Ханны Арендт // Вопросы философии. — 1998. — № 11. — C. 102—115. (см. также Магун А. В. Понятие суждения в философии Ханны Арендт // Знание и традиция в истории мировой философии: Сборник статей. — М., 2001. — С. 345—366.) • Давыдов Ю. Н. Ханна Арендт и проблема тоталитаризма // Новое и старое в теоретической социологии. — М., 1999. — Кн. 1. — С. 144—160. • Золотов А. А. Культура и власть в философии Х. Арендт // Культура и власть. — Тверь, 1999. — С. 61-66. • Файн Р. Фетишизм политики: критический анализ работ Ханны Арендт // Рубеж. — Сыктывкар, 1999. — № 13/14. — С. 36-64. • Эткинд А. Из измов в демократию: Айн Ранд и Ханна Арендт // Знамя. — 2000. — № 12. — С. 161—181. • Илон А. Возвращение Ханны Арендт // Интеллектуальный форум. — 2001. — № 4. — С. 35-57. • Лапицкий М. И. Размышления о времени и труде: (К выходу в свет книги Ханны Арендт) // Полития. — 2001. — № 3. — C. 167—176. • Синченко Г. Ч. «Равно как и наоборот», или Ханна Арендт в русскоязычном пространстве публичности // Вестник Омского университета. — 2001. — Вып. 4. — С. 44-48. • Ямпольский М. Сообщество одиночек: Арендт, Беньямин, Шолем, Кафка//НЛО, 2004, №67 • Шестаг Т.Непреодоленный язык: теория поэзии Ханны Арендт//НЛО, 2004, №67 • Гуторов В. А. Ханна Арендт и греческая политическая мысль (тезисы доклада) // В поисках политики (Материалы «круглого стола», посвященного 100-летию со дня рождения Ханны Арендт) // Полис (Политические исследования). 2007, № 3, С. 137—139. • Пертель О. О. Политика как сфера свободного действия в концепте Ханны Арендт // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки : науч. журн. — 2007. — № 3. — С. 89-91 . — ISSN 0868-4871 • Cаликов А. Н. Рецепция кантовского понятия Sensus communis в теории способности суждения Ханны Арендт // Кантовский сборник: Научный журнал. 2008. 1(27). Калининград: Изд-во РГУ им. Канта, 2008. - С. 31 - 40. • Cаликов А. Н. Политическая философия Ханны Арендт и современность: Интернет как пространство публичности // Кантовский сборник: Научный журнал. 2008. 2 (28). Калининград: Изд-во РГУ им. Канта, 2008. - С. 74 - 82. • Пертель О. О. Что остается? Остается родной язык : [беседа с нем. философом Х. Арендт] / Х. Арендт; пер., авт. примеч. О. О. Пертель // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки : науч. журн. — 2009. — № 4. — С. 47-59 . — ISSN 0868-4871 ББК 66.1(0) • Пертель О. О. Понятие власти Ханны Арендт и его критики // под. ред. А. Ю. Шутова и А. А. Ширинянца SCHOLA-2009 : сборник научных статей. — М.: Социально-политическая мысль, 2009. —Вып. 10. — С. 155-159. — ISBN 978-5-91579-028-4. • Пертель О. О. Введение в политическую концепцию Ханны Арендт // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки : науч. журн. — 2009. — № 4. — С. 60-64. — Библиогр.: с.64 (19 назв.) . — ISSN 0868-4871 ББК 66.1(0) • Пертель О. О. Новый республиканизм. Об актуальности политической теории Х. Арендт // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки : науч. журн. — 2010. — № 1. — С. 122—124. — Библиогр.: с. 124 (5 назв.) . — ISSN 0868-4871 ББК 66.2 • Филиппов А.Ф. От редакции (Послесловие к публикации перевода «Лекций по политической философии Канта)// Арендт Х. Лекции по политической философии Канта Перевод А.А. Глухова. – Спб.: Наука, 2011. с. 293-300. • Саликов А.Н. Ханна Арендт: возвращение домой// Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 4-9. • Карпенко А.М. Город, история и сфера публичного: Арендт в Калининграде? // Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 10-13. • Кшеминьски А. Вина и покаяние. Тоталитарные революции в Европе XX века. К политической философии Ханны Арендт (пер. с нем. С. Колбанëвой, под ред. А.Н. Саликова) // Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 14-32. • Магун А.В. Революция у Арендт и судьба революций в наше время // Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 33-38. • Саликов А.Н. Актуальность философии Ханны Арендт сегодня: Интернет как пространство публичности // Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 39-51. • Филиппов А.Ф. Ханна Арендт и Карл Шмитт: два понятия политического// Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 52-65. • Хойер В. Чудо действия – но кто именно действует? Размышления о значении личности (пер. с нем. С. Колбанëвой, под ред. А.Н. Саликова) // Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 66-85. • Хорст Г. Ханна Арендт и Кëнигсберг (пер. с нем. С. Колбанëвой, под ред. А.Н. Саликова) // Современное значение идей Ханны Арендт: материалы международной конференции / отв. Ред. А.Н. Саликов, И.О. Дементьев. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. с. 86-102. • Саликов А. Предисловие к публикации «Право на революцию» //Социологическое обозрение». – 2016, Т. 15 № 1, С. 54–55.

Примечания

  1. Ursula Ludz. [www.hannaharendt.net/index.php/han/pages/view/vitaArendt "Tabellarische Lebenslauf" Hannah Arendt: Ich will verstehen: Selbstauskünfte zu Leben und Werk, mit einer vollständigen Bibliographie]. München-Zürich: Piper (Serie Piper, 4591), 2005, 7. Aufl. 2013, S. 251-256. (2005).
  2. [magazines.russ.ru/nlo/2004/67/iam4.html Журнальный зал | Сообщество одиночек: Арендт, Беньямин, Шолем, Кафка]
  3. [sociologica.hse.ru/data/2013/06/04/1285381021/SocOboz_12_1_01_Arendt.pdf Интервью Ханны Арендт немецкому журналисту Гюнтеру Гаусу]
  4. 1 2 [www.fichesdelecture.com/auteurs/hannah-arendt Hannah Arendt] (фр.)
  5. [www.campgurs.com/default.asp?type=SR&savoirplus=76&idsection=2 L’HISTOIRE DU CAMP] (фр.)
  6. [www.allemagne.diplo.de/Vertretung/frankreich/fr/04-07-consulats/04-gk-bordeaux/06-evenements/06-even-130421-gurs.html 21 avril 2013 : Commémoration des victimes du Camp de Gurs] (фр.)
  7. [www.ajpn.org/internement-Camp-de-Gurs-84.html AJPN.org: Gurs, une drôle de syllabe, comme un sanglot] (фр.)
  8. [www.imdb.com/title/tt1674773/ Hannah Arendt (2012) — IMDb]
  9. Passerin d´Entrèves, Maurizio [plato.stanford.edu/entries/arendt/ Hannah Arendt] (англ.). Stanford Encyclopedia of Philosophy (Apr 10, 2014). — Статья в Стэнфордской энциклопедии философии. Проверено 29 августа 2016.
  10. [onrevolution.narod.ru/arendt/ «О революции»]
  11. [vpn.int.ru/index.php?name=Biography&op=page&pid=804 Арендт, Ханна — Биография. Библиография. Философские взгляды. Высказывания]
  12. А. Мелихов. [zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=2209 Банальность сверхчеловечности]
  13. Ямпольский М. От бытия к инструментальности. Насилие входит в мир // Арендт Х. О насилии / пер.с англ. Г. М. Дашевского. — М: Новое издательство, 2014. — С. 119—125. ISBN 978-5-98379-178-7
  14. [www.isras.ru/files/File/Vlast/2010/05/Diskurs_nacilia.pdf И.Мюрберг. Дискурс насилия. К.Шмитт против Х.Арендт]
  15. [magazines.russ.ru/novyi_mi/1997/5/rew06.html Елена Ознобкина. Начало совершилось, человек сотворен был…"]
  16. [www.lechaim.ru/ARHIV/204/epshteyn.htm Алек Д. Эпштейн. Ханна Арендт против Теодора Герцля]
  17. [www.lechaim.ru/ARHIV/203/gart.htm Д.Гарт."Неизбежность — лишь призрак": наднациональная этика Ханны Арендт]

Ссылки

Внешние изображения
Ханна Арендт
[www.librislondon.co.uk/images/hannah_arendt_portrait_300.jpg]
[ami-moy.narod.ru/A412/images/A412-081-1.jpg]
  • [vpn.int.ru/index.php?name=Biography&op=page&pid=804 Арендт, Ханна — Биография. Библиография. Философские взгляды. Высказывания]
  • [onrevolution.narod.ru/arendt/ ПРОЕКТ: ХАННА АРЕНДТ]
  • Игорь Косич [russ.ru/pole/Arendt-O-revolyucii-istoriya-odnoj-knigi-i-perevoda «О Революции» Ханны Арендт: история книги и перевода]
  • Леонид Мининберг: [berkovich-zametki.com/2005/Zametki/Nomer11/Mininberg1.htm «Биографии известных евреев, именами которых названы улицы города»]
  • Михаил Хейфец. [berkovich-zametki.com/2005/Starina/Nomer4/Hejfec1.htm Ханна Арендт судит двадцатый век]
  • Михаил Хейфец. [berkovich-zametki.com/2007/Starina/Nomer1/Hejfec1.htm Ханна Арендт. Условия бытия человека]
  • Эпштейн А. [magazines.russ.ru/nz/2010/69/ep4.html Космополитический национализм Ханны Арендт]
  • Ханна Арендт, Альберт Эйнштейн, Исаак Шёнберг и др. [web.archive.org/web/20090206151419/elblogdemunsel.wordpress.com/2009/01/05/carta-de-einstein-y-hannah-arendt-al-new-york-times-acerca-de-la-visita-del-fascista-begin-a-estados-unidos/ Открытое письмо в Нью-Йорк Таймс по поводу визита Менахема Бегина в США]  (англ.), опубликовано 4 декабря 1948 г.
  • [www.e-slovo.ru/153/arendt.htm Ирма Фадеева. Тоталитарное общество Ханны Арендт]
  • [magazines.russ.ru/novyi_mi/1997/5/rew06.html Елена Ознобкина. Начало совершилось, человек сотворен был…"]
  • [www.e-slovo.ru/387/10pol1.htm Е.Беркович. Мартин Хайдеггер и Ханна Арендт: необъяснимая любовь]
  • [www.berkovich-zametki.com/Nomer21/Entova1.htm Ася Энтова. УРОКИ ХАННЫ АРЕНДТ]
  • [citaty.su/aforizmy-i-citaty-xanny-arendt/ Афоризмы Ханны Арендт]
  • [sociologica.hse.ru/data/2013/06/04/1285381021/SocOboz_12_1_01_Arendt.pdf Интервью Ханны Арендт немецкому журналисту Гюнтеру Гаусу]

Отрывок, характеризующий Арендт, Ханна



В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.