Аренсбургская культура
Аренсбургская культура палеолит | ||||
Локализация | ||||
---|---|---|---|---|
Датировка |
11—10 тыс. до н. э. | |||
Тип хозяйства |
охота и рыболовство | |||
Преемственность: | ||||
|
Палеолит |
---|
|
Нижний палеолит (ок. 2,5 млн лет назад — 100 тыс. лет назад)
Средний палеолит (300 — 30 тыс. лет назад)
Верхний палеолит (50 — 10 тыс. лет назад)
Финальный палеолит (14 — 10 тыс. лет назад)
|
|
См. также Портал:Доисторическая Европа |
Аренсбургская культура — существовавшая в 11—10 тыс. до н. э. археологическая культура (или комплекс каменной индустрии) позднего палеолита на территории современных Нидерландов и северной Германии. Носители культуры были кочевыми охотниками-собирателями, обитавшими в Северо-Центральной Европе во время позднего дриаса, последнего похолодания в конце вислинского оледенения, приведшего к обезлесению и образованию тундры, поросшей кустарником карликовой берёзы и рябины. Наиболее важной дичью был северный олень.
Общая характеристика
Наиболее ранними находками, связанными с данной культурой, являются лук и стрелы (хотя сами по себе эти орудия могли быть изобретены ранее).
Аренсбургской культуре предшествовали гамбургская культура и культура Федермессер, а наследовали ей мезолитические культуры.
Находки, связанные с аренсбургской культурой, были сделаны на юге и западе Скандинавии, на Северо-Германской низменности и на западе Польши. Также территория аренсбургской культуры включала обширные территории, ныне скрытые на дне Северного и Балтийского морей (Доггерленд), поскольку во времена позднего дриаса береговая линия проходила намного севернее нынешней.
Культура названа в честь туннельной долины близ деревни Аренсбург, расположенной в 25 км к северо-востоку от Гамбурга в немецкой земле Шлезвиг-Гольштейн, где слои, связанные с данной культурой, были обнаружены в таких местах, как Мейендорф (de:Meiendorf), Штельмоор (de:Stellmoor) и Борнек (de:Borneck). Хотя эти памятники, как и большинство других памятников данной культуры, относятся к позднему дриасу, культурный слой аренсбургской культуры в Альт-Дуфенштедте датируется очень поздним аллерёдским периодом, то есть, по-видимому, представляет собой наиболее ранний этап данной культуры, который мог соответствовать сходной культуре Бромме на севере. Артефакты, найденные в одном контексте с хвостовыми наконечниками стрел, ассоциируются с обеими культурами — Бромме и аренсбургской.
По мнению ряда российских исследователей, восточной границей распространения этой культуры были верховья реки Волга[1]. На Западе эта точка зрения не принята.
От аренсбургской культуры происходят более поздние культуры Фосна-Хенсбака на территории Норвегии и Швеции.
Штельмоор
Археологический памятник Штельмоор (de:Stellmoor) представлял собой сезонное поселение, населённое главным образом в октябре, где были найдены кости, принадлежавшие 650 различным северным оленям. Для охоты использовались лук и стрелы. В Штельмооре также были найдены хорошо сохранившиеся древка стрел из сосны, предназначавшиеся для характерных наконечников данной культуры типа skaftunge из кремня. Был обнаружен ряд сохранившихся в целости скелетов северного оленя с наконечниками стрел в груди — вероятно, они были принесены в жертву высшим силам. В поселениях археологи обнаружили каменные круги, которые могли служить основаниями для домов-типи.
Скандинавия (группа Хенсбака)
Наиболее ранние надёжные следы обитания на севере Норвегии и западе Швеции относятся к переходному периоду между поздним дриасом и пребореальным периодом. Более благоприятные условия жизни, а также опыт прошлого, приобретённый во время сезонного кочевья, стимулировалил интенсивную эксплуатацию морских ресурсов на северных территориях. Культура Фосна-Хенсбака на западном побережье Швеции является примером процесса культурной фрагментации, который происходил в рамках континентальной аренсбургской культуры.[2][3][4] Вместо новых миграций в начале мезолита открытие отложений костей и новая датировка указывают на отсутствие заметного разрыва в преемственности поселений. Новые знания указывают на продолжение автохтонного развития, при том, что быстрые климатические изменения стимулировали быстрые изменения в культуре.[5]
Климат
Аренсбургская культура относится к комплексу культур позднего верхнего палеолита и раннего мезолита, возникновение которого относится к отступлению ледника и последовавшему распаду позднепалеолитических культур в период 15—10 тыс. лет тому назад. Вымирание мегафауны, бывшей основным источником питания верхнепалеолитического населения, спровоцировало повышенный спрос на другие формы рациона, в том числе морские ресурсы. Миграции на север совпали с бёллингским и аллерёдским потеплениями, однако большая часть Северной Европы оставалась незаселённой на протяжении всего позднего дриаса.
Во время голоценового климатического оптимума возросшая биомасса привела к значительной интенсификации эксплуатации биологических ресурсов со стороны всех тогдашних групп населения, развитию межгрупповых контактов и в конечном счёте к зачаткам сельского хозяйства.[6]
Напишите отзыв о статье "Аренсбургская культура"
Примечания
- ↑ [university.tversu.ru/misc/archaeology/stone.htm Каменный век на Верхней Волге]
- ↑ Schmitt, L. (2009), "Chronological insights, cultural change, and resource exploitation on the west coast of Sweden during the Late Palaeolithic/early Mesolithic transition", Oxford Journal of Archaeology Т. 28 (1)
- ↑ Schmitt, L. (2006), "‘Why they came’; the colonization of the coast of western Sweden and its environmental context at the end of the last glaciation", Oxford Journal of Archaeology Т. 25 (1)
- ↑ Schmitt, L. (1999), "Comparative points and relative thoughts: the relationship between the Ahrensburgian and Hensbacka assemblages", Oxford Journal of Archaeology Т. 13 (4)
- ↑ [www.uni-greifswald.de/~histor/~ufg/mitarbeiter/terberger/Terberger1_LoRes.pdf Fehler]
- ↑ Dolukhanov, P. M. (1997), "[dx.doi.org/10.1016%2FS1040-6182%2896%2900051-1 The Pleistocene-Holocene transition in northern Eurasia: Environmental changes and human adaptations]", Quaternary International Т. 41–42: 181–191, DOI 10.1016/S1040-6182(96)00051-1
Это заготовка статьи по археологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Аренсбургская культура
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.