Арефа Затворник

Арефа Затворник
Смерть	вторая половина XII века
Почитается	в Русской православной церкви
В лике	преподобных
Главная святыня	мощи в Ближних пещерах Киево-Печерской лавры
День памяти	28 сентября и 24 октября (по юлианскому календарю)

Арефа Затворник (вторая половина XII века) — инок Киево-Печерского монастыря. Святой Русской церкви, почитается в лике преподобных, память совершается (по юлианскому календарю): 28 сентября (Собор преподобных отцов Киево-Печерских Ближних пещер) и 24 октября.

Киево-Печерский патерик, содержит отдельное Слово, посвящённое преподобному Арефе, авторство приписывают святителю Симону, епископу Владимирскому. Патерик сообщает, что Арефа был родом из Полоцка и, несмотря на то что принял монашеский постриг, был очень богат и скуп, отказывая в милостыни нищим. Однажды ночью воры ограбили его. Арефа начал розыск виновных и «тяжкие обвинения возвёл на неповинных и многих ни за что мучил». Затем он впал в тяжкую болезнь, но даже умирая не прекратил роптать. Тогда было ему видение ангелов и бесов, спорящих о его душе:

…сказали бесы: «Так как не обрадовался он, но возроптал, то теперь он наш и нам предан». Ангелы же говорили мне: «О окаянный человек! Если бы ты благодарил Бога о своей потере, то вменилось бы тебе это, как Иову. Если кто милостыню творит, — великое это дело пред Богом, но творят по своей воле; если же кто за взятое насилием благодарит Бога, то это больше милостыни: дьявол, делая это, хочет довести до хулы человека, а он все с благодарением предает Господу,— так вот это более милостыни».

Услышав это, Арефа воскликнул — «Господи, помилуй, господи, прости! Господи, согрешил я! Господи, всё твое, а я не жалуюсь» и ангелы украденное у него серебро сочли милостыней, а бесы исчезли. После этого Арефа получил исцеление и ушёл в затвор. Скончался во второй половине XII века и был погребён в Ближних (Антониевых) пещерах Киево-Печерского монастыря. Впервые отдельный день памяти преподобного Арефы приводится в Патерике, изданном в 1661 году с благословения архимандрита Киево-Печерской лавры Иннокентия (Гизеля).

Ссылки

• [www.sedmitza.ru/text/438086.html Об Арефе-черноризце, как украденное у него ворами богатство в милостыню ему вменилось, благодаря чему он получил спасенье]. Киево-Печерский патерик. Проверено 16 октября 2009. [www.webcitation.org/66mxt6sCS Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].
• Лопухина Е.А., Черномаз И.Б. [www.pravenc.ru/text/75914.html Арефа Затворник] // Православная энциклопедия. — М., 2001. — Т. 3. — С. 217-218. — ISBN 5-89572-008-0.

Отрывок, характеризующий Арефа Затворник

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.