Аржанов, Михаил Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Аржанов
Имя при рождении:

Михаил Николаевич Аржанов

Дата рождения:

3 марта 1924(1924-03-03)

Место рождения:

д. Синельниково, Аткарский уезд, Саратовская губерния, РСФСР, СССР

Дата смерти:

30 ноября 1981(1981-11-30) (57 лет)

Место смерти:

Саратов, РСФСР, СССР

Гражданство:

СССР СССР

Учёба:

Саратовское художественное училище
Московский полиграфический институт

Михаил Николаевич Аржанов (3 марта 1924, д. Синельниково, Саратовская губерния — 30 ноября 1981, Саратов) — советский художник (живописец, график, реставратор масляной и темперной живописи).





Биография

Михаил Николаевич Аржанов родился в деревне Синельниково Аткарского уезда Саратовской губернии.

В 1941—1947 годах учился в Саратовском художественном училище (педагоги И. Н. Щеглов, Е. К. Щаблиовский, Б. В. Миловидов), закончил (под руководством В. В. Кисимова) театрально-декорационное отделение.

1948—1954 гг. — учился в Московском полиграфическом институте. Большое значение для творчества Аржанова имело состоявшееся в 1950 году знакомство с художником Н. М. Гущиным (1888—1965).

Работал в Саратовском Государственном художественном музее имени А. Н. Радищева: 10 лет реставратором, заведовал реставрационным отделом.

Прижизненных персональных выставок не было. Первая — посмертно, в январе 1984 года (Радищевский музей).

Формирование главного направления художнических поисков, духовных и философских убеждений пришлось на середину 1950-х — 1960-х годов. Одновременно рождается и противостояние власти, вынужденный долгий андеграунд — режим препятствовал новым веяниям в искусстве и подавлял всё, что выходило за рамки соцреализма. В 1960-е годы он стал лидером среди тех саратовских художников, которые не желали иметь ничего общего с «партийным» искусством.

Творческое наследие Михаила Николаевича Аржанова значительно: свыше трехсот живописных произведений и более тысячи акварелей, пастелей, рисунков, исполненных в самой разной технике. Самые ранние из сохранившихся работ — волжские пейзажи конца 1940-х годов. Лиричные, тонко разработанные в голубовато-серой цветовой гамме, они говорят о живописном восприятии мира, которое сродни видению художников так называемой «саратовской школы» — В. Э. Борисова-Мусатова, П. С. Уткина. Внимательное изучение натуры приводит художника к пленерным поискам, к импрессионистическому видению.

Одновременно с конкретно-чувственным видением природы, раскрывшимся в ранних этюдах, встречаются попытки первых обобщений. В решении такого мотива, например, как «Пейзаж с горой», заметно внимание к композиционности, построенности этюда, а несколько вариантов картины «Поселок на первой Дачной» (1958—1962) говорят об упорном стремлении к созданию синтетического образа.

Поиски новых средств выразительности велись, как правило, в нескольких направлениях одновременно, и разнородные стилистические признаки сосуществовали в пределах каждого творческого этапа.

Направление и характер творчества Аржанова середины и конца 1950-х годов во многом определила близость с Н. М. Гущиным. Романтическая образность гущинской живописи, музыкальность, артистизм, изысканная выразительность фактуры, любовь к сильному, светящемуся изнутри цвету — все восхищало молодого художника и, безусловно, было воспринято им. «Гущинский» период у Аржанова узнается сразу. В краске появилось много лака, фактура стала сложной, пастозной, в выборе мотива стал заметен интерес к необычным явлениям — отблеску заката на воде, освещенным луной деревьям, таинственному сумраку леса.

1960-е годы — время переоценки и мучительного «поиска себя». Склонность к самоанализу, критическая способность наблюдать свой профессиональный рост определили целенаправленность развития. Аржанов изучает систему пространственных построений Сезанна, выразительные возможности цвета, разработанные фовистами, кубистические конструкции Брака и Пикассо. Дерен, Клее, Руо — художественные концепции этих мастеров осваивает не робко-подражательно, а творчески, переплавляя в системе собственного видения. «Воспринять и отринуть, и делать своё», — так понимал он свою задачу и, руководимый художнической интуицией, отстранялся, освобождаясь от их влияния в поиске своего образного языка.

С 1962 года М. Н. Аржанов начинает работать над портретом. Аржановские портреты можно рассматривать циклами, в которых полнота образа складывается из множества и разнообразия состояний. Энергичное движение кисти, контрасты сильного, в полный голос звучащего цвета создают ощущение мужественности и силы. Некоторые портреты, особенно женские, выходят за рамки жанра, перестают быть характеристиками конкретных людей, несмотря на явное сходство, сохраненное художником. Обобщенность, сила концентрации в них таковы, что портретные образы приобретают черты символов («Ева», 1967; «Аквариум», конец 1960-х; незавершенный цикл «Времена года» и др.).

Наиболее полно дар художника и своеобразие его личности сумел выразить пейзаж. Пейзажи М. Н. Аржанова наполнены движением. «Я пишу не природу, а свои чувства», — говорил художник. Ему было свойственно внимание к малой частице жизни и вместе с тем ощущение громадных пространств, мощных сил природы.

С середины 1960-х годов нарастает драматическая нота в творчестве М. Н. Аржанова. Поиски экспрессивной выразительности ведут к усилению роли цвета и света. Художник то использует спектрально-чистые цвета, добиваясь силы и пронзительности звучания, то смешивает их, заставляя пламенеть, словно вплавляя свет в живопись. Способы наложения красок, меняющийся характер мазка создают необычайное богатство и разнообразие живописной поверхности. В поисках новых выразительных возможностей соединял в одной работе темперу и масло, оставлял частично не записанным грунт, включая его цвет и фактуру в образное решение.

С первой же областной выставки, в которой Аржанов принял участие (и для него — единственной — 1958 г.), СГХМ имени А. Н. Радищева приобретается его «Зимний пейзаж» («Зимка») к.,м. 1957 г. Это было признание таланта и зрелости художника. Далее же, на протяжении всей жизни — тотальный запрет на участие в выставках. Независимый характер, «несоветское» поведение, общение с «антисоветскими» художниками: Н. Гущиным, Н. Кишиловым, Б. Свешниковым, знакомство с группой Билютина и создателями «Лианозовской школы» — Е. и Л. Кропивницкими, да и сами произведения М. Аржанова, свободные, неангажированные, говорящие о вечном, а не о «успехах социалистического строя», не могли способствовать интеграции живописца в официально признанные формы существования искусства. В местной прессе 1960-х годов (газета «Коммунист» Саратовского обкома КПСС) на протяжении нескольких лет разоблачались «формальные опыты М. Аржанова», травля происходила при полной невозможности для публики ознакомиться с работами художника (подробнее см.: В. Лопатин «Цвет — звук; свет, тьма» — «Волга». 2008. 1 (414).). Первая персональная выставка состоялась в 1984 году, спустя три года после смерти художника. Следом открылся ряд выставок художников, дотоле считавшихся антисоветскими: Н. Гущина, В. Юстицкого, В. Лопатина, В. Чудина. После 1991 года произведения М. Н. Аржанова показывались СГХМ им. А. Н. Радищева в 1991 (выставка «Формула цвета», художники круга Н. Гущина), 1995, 1998 годах, в 2008 году работы М. Аржанова показывались в помещении Поволжского Немецкого Банка, в 2009 в Доме-музее П. В. Кузнецова[1].

Библиография

  • Пятницына И. Н. Михаил Николаевич Аржанов 1924—1981. Каталог выставки. Саратов 1987.
  • Н.Свищева. «Драться за любовь». — газета «Саратовские вести», 27 февраля 1999 г.
  • Свищева Н. «Противостояние» (газета «Богатей!», февраль 2000 г., № 3).
  • Формула цвета. Каталог выставки. — Саратов, 1992
  • Богадельщикова М. А. «…Все-таки у меня живопись настоящая…». Документальное повествование о художнике Михаиле Николаевиче Аржанове. — журнал «Волга — XXI век», 2007, № 7-8).
  • Лопатин В. «Цвет — звук; свет, тьма» Волга 1(414) 2008 г.

Напишите отзыв о статье "Аржанов, Михаил Николаевич"

Примечания

  1. Составлено на основе публикаций И. Н. Пятнициной, М. А. Богадельщиковой, Н. И. Свищёвой.

Ссылки

  • [ogis.sgu.ru/ogis/bogo/mat6/mat6-19.html Материалы Боголюбовских чтений]
  • [nonconformis.taba.ru/arzhanov Нонконформисты Саратова, Аржанов М. Н.]

Отрывок, характеризующий Аржанов, Михаил Николаевич

Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.