Арзуманян, Григорий Агафонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Григорий Агафонович Арзуманян
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Григорий (Григор) Агафонович Арзуманян (родился 22 апреля 1919 года в селе Каварт Капанского района — умер 28 ноября 1976 в Ереване) — советский и армянский инженер и политик, председатель Совета Министров Армянской ССР в 1972—1976 годы.

В 1941 окончил Ереванский политехнический институт по специальности строительство мостов и дорог, затем призван в Красную Армию, слушатель Ленинградской военно-транспортной академии, представитель Народного Комиссариата Обороны СССР на раннем этапе донецкой автомобильно-дорожной эвакуации. С 1944 в ВКП(б), в 1946 — начальник группы Главного Управления автомобильных дорог при Совете Министров Армянской ССР, с 1948 — преподаватель факультета транспорта ЦК Коммунистической Партии (большевиков) Армении, в 1952—1953 гг. — начальник промышленно-транспортного отдела Ереванского комитета КП(б)А, в 1953—1954 гг. — начальник Главного Управления автомобильных дорог Армянской ССР, с 1954 года — заместитель министра автомобильного транспорта и дорог Армянской ССР, в 1954—1955 — 2-й секретарь Ленинского райкома КПА, в 1955—1959 гг. — 2-й секретарь горкома КПА в Ереване, в 1959—1965 гг. — инструктор отдела по организационно-партийной работе ЦК КПА, с 1965 года — секретарь ЦК КПА.

С 21 ноября 1972 года и до смерти — председатель совета Министров Армянской ССР.

Депутат Верховного Совета СССР VII и IX созыва.

С марта 1976 года член Центральной Ревизионной Комиссии КПСС.

Награждён Орденом Октябрьской Революции и Орденом Трудового Красного Знамени.



Библиография

  • syunik.ru/arzymanan_grigorij_agafonovich.html (ros.)
  • [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&000/Src/0000/45d3287d www.az-libr.ru/index.htm?Люди&000/Src/0000/45d3287d] (рос.)

Напишите отзыв о статье "Арзуманян, Григорий Агафонович"

Отрывок, характеризующий Арзуманян, Григорий Агафонович

Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.