Аринушкина, Евдокия Васильевна

Евдокия Васильевна Аринушкина
Научная сфера:	почвоведение
Учёная степень:	доктор биологических наук
Награды и премии:

Евдокия Васильевна Аринушкина (9.02.1899 — 25.04.1994) — советский учёный — почвовед, химик, биолог, доктор биологических наук, профессор МГУ.

Родилась в д. Барсково Владимирской губернии.

Два года училась в сельской школе, затем окончила Московскую женскую гимназию (с золотой медалью), Московскую сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева (1926) и аспирантуру на кафедре почвоведения почвенно-географического факультета МГУ (1932—1935).

В 1923—1932 преподаватель биологии и химии в школе 2-й ступени и в педагогическом техникуме в Москве.

В 1935 г. защитила кандидатскую диссертацию на тему «Химическая природа и условия образования ортзандов».

С 1936 по 1975 год на научно-преподавательской работе в МГУ: доцент, профессор. Читала курс лекций по химии почв.

Автор учебников:

• «Валовой химический анализ почв и грунтов» (1949)
• «Химический анализ почв и грунтов» (1952)
• «Руководство по химическому анализу почв» (1961).

Ввела в практику анализа почв желатиновый метод определения кремниевой кислоты.

Доктор биологических наук (1969), тема диссертации «Методические исследования в области химического анализа почв и растений».

Награждена орденом «Знак Почёта» и четырьмя медалями.

Источники

• soil.msu.ru/himia-kafedra/na-kafedre-rabotali/250-r0
• Вестник Московского университета: Почвоведение Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова Изд-во Московского университета, 1980

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Аринушкина, Евдокия Васильевна

Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.