Ариодант (опера)

Опера

Ариодант
Ariodante
Титульный лист либретто, Лондон (1735)
Композитор	Георг Фридрих Гендель
Автор(ы) либретто	Антонио Сальви
Жанр	Опера-сериа
Действий	3
Год создания	1735
Первая постановка	8 января 1735 года.
Место первой постановки	Лондон, королевский театр Ковент-Гарден

Ариодант (итал. Ariodante) — опера немецкого композитора Георга Фридриха Генделя в 3-х актах, написанная на итальянском языке по либретто «Гиневра, принцесса Шотландская» (1708) Антонио Сальви, итальянского автора, придворного врача великого герцога Тосканского. В основу либретто и самой оперы была положена героическая поэма XVI века Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд». Создана для постановки в Ковент-Гардене. Длительность действия оперы — 3,5 часа. Каждый акт содержал танцевальные сцены, специально срежиссированные для известной в первой половине XVIII века балерины Марии Салле и её труппы.

Оркестр

Опера исполняется в сопровождении оркестра, состоящего из 4 флейт, 2 гобоев, 1 фагота, 2 рожков, 2 труб, а также ударных и смычковых струнных инструментов (виолончель, цимбалы и др.).

Сюжетная линия

Время и место действия в опере — последняя четверть VIII века в Шотландии, в окрестностях Эдинбурга.

Акт первый

• Картина первая

Шотландская принцесса Гиневра в своих покоях одевается в роскошные одежды и надевает драгоценности, спеша на свидание со своим возлюбленным, князем Ариодантом. За ней тайно наблюдает албанский герцог Полинессо, которому внезапно приходит в голову мысль — как бы ему разлучить возлюбленных? Хорошо бы ему, герцогу, самому жениться на Гиневре, чтобы заполучить после смерти старого короля шотландскую корону! Свой коварный замысел Полинессо собирается осуществить при помощи подруги и наперстницы принцессы, Далинды.

• Картина вторая

Принцесса Гиневра и её молодой избранник Ариодант предстают перед королём Шотландии и признаются ему в том, что уже давно любят друг друга. Король находит, что выбор его дочери достоин полного одобрения. Во дворце начинаются приготовления к весёлому и радостному торжеству — свадьбе принцессы.

• Картина третья

Действие происходит в саду при королевском замке. Полинессо уговаривает Далинду переодеться в платье Гиневры и прийти к нему в комнату перед самой свадьбой принцессы. В Шотландии существовал старинный обычай, согласно которому невеста, встречавшаяся перед свадьбой наедине — даже случайно — с посторонним мужчиной, считалась навеки опозоренной. Снять же с неё такое проклятие мог лишь отважный рыцарь, вызвавшийся биться на поединке с её обвинителем. Полинессо же уверяет Далинду что, надев платье Гиневры и придя к нему ночью, она сможет освободить его от неразделённой любви к принцессе. Заманив же таким образом к себе эту девушку, албанец рассчитывает опозорить принцессу и сорвать её свадьбу. Далинда соглашается, исходя более из своих соображений - так она надеется избавиться от приставаний влюблённого в неё Лурканио, брата Ариоданта. К тому же она тайно влюблена в негодяя Полинессо.

• Картина четвёртая

Площади Эдинбурга наполняют ликующие толпы горожан. Все радуются предстоящей свадьбе королевской дочери и её избранника. Гиневра и Ариодант вместе со всеми танцуют и поют весёлые песни.

Акт второй

• Картина первая

Далинда в одежде принцессы ночью пробирается в покои Полинессо. Ариодант случайно увидел это. Поражённый таким предательством своей любимой девушки и зная о тайной страсти герцога к ней, несчастный в отчаянии и готов покончить с собой. Его удерживает от самоубийства Лурканио. Тем не менее Ариодант, ни с кем не простившись, бежит из королевского замка.

• Картина вторая

С таинственным исчезновением Ариоданта по замку ползут противоречивые слухи о его судьбе. Вскоре советник Одоардо сообщает королю, что он извещён о том, что молодой принц бросился в море и утонул.

• Картина третья

Весть о гибели Ариоданта быстро распространяется по Эдинбургу. О смерти её возлюбленного сообщают и Гиневре, и его брату. Лурканио в гневе обвиняет принцессу в неверности, погубившей Ариоданта — есть свидетели того, что она ночь перед свадьбой провела с неким герцогом. Рассвирепевший король признаёт собственную дочь преступницей.

Акт третий

• Картина первая

Ариодант не погиб. Он живёт отшельником в лесу, вдали от мира и людей. Внезапно он становится свидетелем страшной сцены: он видит, как Полинессо пытается убить свою сообщницу, бывшую подружку принцессы Далинду. Далинда знала слишком много об интригах герцога, и он решает от неё избавиться. Ариодант спасает несчастную, и та, плача, рассказывает принцу обо всём, как оно было на самом деле. Вместе с Далиндой, Ариодант поспешает в королевский замок чтобы спасти свою невесту от клеветнического обвинения.

• Картина вторая

Взятая под стражу принцесса не теряет надежду на то, что всё-таки найдётся хоть один рыцарь, готовый заступиться за её честь. И действительно, вперёд выступает Полинессо и заявляет, что он готов биться с её обвинителем в честном бою. Однако девушка, угадав замысел албанского герцога, с негодованием отвергает его помощь. Теперь она уверена — лишь Господь Бог способен защитить её.

• Картина третья

Тем не менее поединок между Лурканио и Полинессо на городской площади состоялся. Лурканио смертельно ранит своего противника, и теперь уже за Гиневру некому заступаться. Видя это, сам престарелый король готов выступить в бою против обвинения. Однако в этот момент на площади появляется Ариодант и объявляет всем, какую коварную интригу сплёл Полинессо. Гиневра полностью оправдана, а Лурканио вновь надеется добиться расположения у капризной и ветреной Далинды.

• Картина четвёртая

Потрясённая выпавшими на её долю испытаниями, Гиневра всё никак не может поверить, что Ариодант действительно жив и здоров, и что несчастья, выпавшие на их долю, уже позади.

• Картина пятая

Всё хорошо потому, что хорошо кончается. Горожане Эдинбурга и придворные из королевского замка радостно празднуют на улицах и площадях. Везде слышны весёлая музыка и громкие песни.

Действующие лица

• Король Шотландии (бас)
• Гиневра, его дочь (сопрано)
• Ариодант, знатный шотландец (меццо-сопрано или сопрано), партия создана для известного кастрата Джованни Карестини
• Лурканио, его брат (тенор)
• Далинда, подруга Гиневры (альт)
• Полинессо, албанский герцог (альт)
• Одоардо, советник короля (баритон или бас)

Придворные, горожане, крестьяне (хор и балет).

Структура оперы

• Увертюра

Акт первый

• Arioso (Гиневра) - Vezzi, lusinghe e brio
• Aria (Гиневра) - Orrida a l'occhi miei
• Aria (Далинда) - Apri le luci, e mira gli ascosi
• Aria (Полинессо) - Coperta la frode di lana servile
• Arioso (Ариодант) - Qui d'amor nel suo linguaggio
• Duetto (Гиневра, Ариодант) - Prendi da questa mano il pegno
• Aria (Гиневра) - Volate, amori, di due bei cori
• Aria (Король) - Voli colla sua tromba la fama
• Aria (Ариодант) - Con l'ali di costanza
• Aria (Полинессо) - Spero per voi, sì, begli occhi
• Aria (Лурканио) - Del mio sol vezzosi rai
• Aria (Далинда) - Il primo ardor è così caro
• Sinfonia
• Duetto (Гиневра, Ариодант) - Se rinasce nel mio cor
• Coro - Sì, godete al vostro amor
• Ballo

Акт второй

• Sinfonia
• Aria (Ариодант) - Tu preparati a morire
• Aria (Лурканио) - Tu vivi, e punito rimanga l'eccesso
• Aria (Ариодант) - Scherza infida, in grembo al drudo
• Arioso (Далинда) - Se tanto piace al cor il volto tuo
• Aria (Полинессо) - Se l'inganno sortisce felice
• Aria (Король) - Invida sorte avara
• Aria (Король) - Più contento e più felice
• Aria (Гиневра) - Mi palpita il core
• Aria (Лурканио) - Il tuo sangue, ed il tuo zelo
• Recitativo e Aria (Гиневра) - A me impudica? - Il mio crudel martoro
• Ballo

Акт третий

• Arioso (Ариодант) - Numi! lasciarmi vivere
• Aria (Ариодант) - Cieca notte, infidi sguardi
• Aria (Далинда) - Neghittosi or voi che fate?
• Aria (Полинессо) - Dover, giustizia, amor
• Aria (Гиневра) - Io ti bacio, o mano augusta
• Aria (Король) - Al sen ti stringo e parto
• Aria (Гиневра) - Sì, morrò, ma l'onor mio
• Sinfonia
• Aria (Ариодант) - Dopo notte, atra e funesta
• Duetto (Далинда, Лурканио) - Spera, spera, io già mi pento / Dite spera, e son contento
• Arioso (Гиневра) - Manca, oh Dei!, la mia costanza
• Sinfonia
• Duetto (Гиневра, Ариодант) - Bramo haver mille cori
• Coro - Ognuno acclami bella virtute
• Ballo
• Coro - Sa trionfar ognor virtute in ogni cor

Литература

• Winton Dean: Handel’s Operas, 1726–1741. Boydell & Brewer, London 2006, Reprint: The Boydell Press, Woodbridge 2009, ISBN 978-1-84383-268-3. (на англ. языке)
• Silke Leopold: Händel. Die Opern., Bärenreiter-Verlag, Kassel 2009, ISBN 978-3-7618-1991-3.
• Bernd Baselt: Thematisch-systematisches Verzeichnis. Bühnenwerke., в: Walter Eisen (изд.): Händel-Handbuch: Band 1, Deutscher Verlag für Musik, Leipzig 1978, ISBN 3-7618-0610-8 (Unveränderter Nachdruck, Kassel 2008, ISBN 978-3-7618-0610-4).
• Christopher Hogwood: Georg Friedrich Händel. Eine Biographie (= Insel-Taschenbuch 2655), aus dem Englischen von Bettina Obrecht, Insel Verlag, Frankfurt am Main/Leipzig 2000, ISBN 3-458-34355-5.
• Paul Henry Lang: Georg Friedrich Händel. Sein Leben, sein Stil und seine Stellung im englischen Geistes- und Kulturleben., Bärenreiter-Verlag, Basel 1979, ISBN 3-7618-0567-5.
• Albert Scheibler: Sämtliche 53 Bühnenwerke des Georg Friedrich Händel, Opern-Führer., Edition Köln, Lohmar/Rheinland 1995, ISBN 3-928010-05-0.

Отрывок, характеризующий Ариодант (опера)

– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.