Арион (стихотворение Пушкина)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Арион
Жанр:

стихотворение

Автор:

Александр Сергеевич Пушкин

Язык оригинала:

русский

Дата написания:

1827 год

Дата первой публикации:

1830, Литературная газета

Текст произведения в Викитеке

«Арио́н» (вариант названия по первой строчке — «Нас было много на челне», под обозначением «Нас было много» вошло в списки стихотворений, предназначаемых для издания, составленные не позднее середины сентября 1831) — стихотворение А. С. Пушкина. Датируется, согласно помете в автографе, 16 июля 1827 г., опубликовано впервые без подписи в «Литературной газете» (редактор-издатель А. А. Дельвиг, друг и одноклассник А. С. Пушкина), 1830, № 43, стр. 52.

В стихотворении отголосок декабрьского восстания 1825 года[1] («Нас было много на челне… Лишь я таинственный певец — На берег выброшен грозою…»)[2]и мотив ссылки Пушкина[3]

Г. С. Глебов установил, что толчком для создания стихотворения стала статья Д. П. Ознобишина «Отрывок из сочинений об искусстве» (альманах «Северная лира», весна 1827), где пересказывалась история древнегреческого певца и поэта Ариона, спасшегося от смерти чудесною силою своего искусства. Античный миф у Пушкина переплелся с событиями своей жизни: спасение от участи, постигшей его «друзей, братьев, товарищей» — декабристов[1]. 24 мая 1827 г., по приезде после семилетнего отсутствия в Петербург, поэт взялся за создание своего видения мифа о Арионе. Р. В. Иезуитова так видела этот замысел:

«Включив себя в центральный, собирательный образ стихотворения — пловцов, поэт смог, наконец, расставить все необходимые акценты, воссоздать не воображаемую, а вполне реальную ситуацию, указать на свою собственную роль в общем деле („пловцам я пел“), на то, что он также является жертвой пронесшейся над Россией бури, что он лишь чудом уцелел в ней. В образе „таинственного певца“ находит художественное воплощение мысль о тех грозных силах, которые выбросили его на берег, прежде чем эта сила (гроза) смяла и уничтожила его единомышленников и братьев.»

— feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isb/isb-088-.htm?cmd=0

По цензурным условиям стихотворение не включено ни в посмертное издание собрание сочинений Пушкина, ни в основные тома издания Павла Анненкова (но включено им в VII том (дополнительный) его издания собр. соч. Пушкина, 1857). Первым перепечатал стихотворение Лонгинов в своих «„Библиографических Записках“, XXXVIII, „Еще стихотворение Пушкина, не вошедшее в издание его сочинений (1830)“» («Современник», 1857, т. LXII, № 3, отд. V. стр. 92).

Перебеленный с поправками автограф находится в тетради ЛБ № 2367, л. 36. Опубликовано (очень неполно) В. Е. Якушкиным в описании рукописей Пушкина — «Русская старина», 1884, май, стр. 345. Опубликовано в виде вариантов Саитовым в «Материалах для академического издания сочинений А. С. Пушкина» Майкова, 1902, стр. 264.

Напишите отзыв о статье "Арион (стихотворение Пушкина)"



Литература

  • Глебов Г. С. Об «Арионе». // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии, Т. 6. Л., 1941. C. 296—304.
  • Иезуитова Р. В. К истории декабристских замыслов Пушкина 1826—1827 гг. //Пушкин: Исследования и материалы / Под ред. В. Э. Вацуро (отв. ред.), Д. Д. Благого, Р. В. Иезуитовой и др. Л.: Наука, 1983. Т. 11. C. 88-114.

Примечания

  1. 1 2 [feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isb/isb-088-.htm?cmd=0 ФЭБ: Иезуитова. К истории декабристских замыслов Пушкина 1826—1827 гг. — 1983 (текст)]
  2. [feb-web.ru/feb/pushkin/critics/lit/lit-923-.htm?cmd=0 ФЭБ: Эфрос. Декабристы в рисунках Пушкина. — 1934 (текст)]
  3. [feb-web.ru/feb/pushkin/critics/bla-001-.htm?cmd=0 ФЭБ: Благой. Творческий путь Пушкина, 1826—1830. — 1967 (текст)]

Отрывок, характеризующий Арион (стихотворение Пушкина)

На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.