Аристарх (Заглодин-Кокорев)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Аристарх и фамилией Кокорев.

Преподобномученик Аристарх (Заглодин-Кокорев)
Имя в миру	Заглодин-Кокорев Александр Фёдорович
Рождение	8 (20) марта 1886(1886-03-20) дер. Пашуково Богородского уезда, Московская губерния
Смерть	27 ноября 1937(1937-11-27) (51 год) Тверская область
Почитается	в православии
Прославлен	2000 год / Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви / Москва
В лике	преподобномучеников
День памяти	14 (27) ноября
Подвижничество	мученическая смерть

Иеромонах Аристарх (в миру Александр Фёдорович Заглодин-Кокорев; 8 марта 1886 года, Московская губерния — 27 ноября 1937 года, Тверская область) — иеромонах Русской православной церкви, причислен к лику святых как преподобномученик в 2000 году для общецерковного почитания.

Биография

Родился в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу. В 1908 году поступил послушником в Свято-Никольский Пешношский монастырь в Дмитровском уезде Московской губернии. После назначения в 1919 году преосвященного Серафима (Звездинского) епископом Дмитровским послушник Александр стал его келейником и иподиаконом. В 1920 году был пострижен в монашество с именем Аристарх и рукоположён в сан иеродиакона. В 1926 году рукоположён в сан иеромонаха. В 1931 году направлен служить в храм в селе Чернеево Дмитровского района Московской области.

24 сентября 1931 года арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве во время массовой кампании по аресту насельников упраздненных монастырей. Был обвинён в демонстративном поминовении в церкви русских царей и ведении антисоветской агитации. 30 сентября и 7 ноября был допрошен, но отказался подписать протоколы допросов. 13 ноября 1931 года приговорён Тройкой ОГПУ к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. 17 ноября был отправлен этапом до станции Лодейное Поле в Свирские исправительно-трудовые лагеря.

Последний арест и мученическая кончина

Вторично арестован в 1937 году по обвинению в антисоветской агитации. На вопросы следователя и зачитанные ему показания свидетелей отвечал:

Никакой антисоветской деятельности среди населения я не вел. Зачитанные мне показания я не подтверждаю

25 ноября «Тройка НКВД» приговорила отца Аристарха к расстрелу. Расстрелян 27 ноября 1937 года и погребён в общей безвестной могиле.

Канонизация

Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания Деянием Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, проходившего 13—16 августа 2000 года в Москве. Внесён в календарь постановлением Священного Синода от 27 декабря 2000 года.

День памяти: 14/27 декабря и в Соборе новомучеников и исповедников Российских.

Ссылки

• [fond.centro.ru/book/book5/5-31.htm Преподобномученик Аристарх (Заглодин-Кокорев)] // Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Книга 5. — Тверь: Булат, 2001, стр. 415—416. Тираж: 15000 экз.
• [fond.centro.ru/book/me4/m4-18.htm Преподобномученик Аристарх (Заглодин-Кокорев)] // Игумен Дамаскин (Орловский). Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии. Ноябрь.. — Тверь: Булат, 2004, стр. 102—104. Тираж: 5000 экз.
• [www.peshnoshamon.ru/?id=89 Преподобномученик Аристарх (Заглодин-Кокорев)] на сайте [www.peshnoshamon.ru/ Николо-Пешношского православного мужского монастыря]
• [www.pravoslavie.uz/Jitiya/11/ND14Aristarx.htm Аристарх Заглодин-Кокорев] на сайте [www.pravoslavie.uz/ pravoslavie.uz]
• [www.pravenc.ru/text/75966.html Аристарх Заглодин-Кокорев] в [www.pravenc.ru/ Православной Энциклопедии]
• База данных «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века» Православного Свято-Тихоновского Богословского Института.

Отрывок, характеризующий Аристарх (Заглодин-Кокорев)

Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.