Аристарх (Николаевский)
| Аристарх |
Аристарх (в миру Александр Фёдорович Николаевский; 4 (16) апреля 1867 — конец 1937/начало 1938) — обновленческий архиепископ, до 1923 года — епископ Русской православной церкви, епископ Оренбургский.
Биография
В 1887 году закончил Пензенскую духовную семинарию.
В 1887 году овдовев, постригся в монашество.
В 1895 году в сане иеромонаха назначен настоятелем Покровского монастыря в Москве. Состоял членом Московской Духовной Консистории.
В 1898 году возведён в сан архимандрита.
С 19 мая 1914 года — настоятель Московского Знаменского монастыря.
В 1917 году — член Московского Епархиального Совета.
1 марта 1920 года хиротонисан Патриархом Тихоном во епископа Оренбургского.
В 1923 году, после возникновения обновленческого раскола заявил о полном подчинении Патриарху Тихону и разослал воззвание ко всему духовенству и верующим города, в котором убеждал не подчиняться обновленческому Синоду до тех пор, пока он сам лично не побывает в Москве и не ознакомится с положением церковных дел. Прежде чем выехать в Москву, он, в целях ограждения своей епархии от влияния обновленцев, созвал епархиальный съезд, на котором избрал себе в викарного епископа Иакова (Маскаева), которого и послал в Москву для посвящения.
В 1922 году Иаков, получив епископскую хиротонию от обновленцев: митрополита Евдокима (Мещерского) и епископа Антонина (Грановского), возвратился в Оренбург с назначением от обновленческого Синода на Орскую кафедру, викарием Оренбургской епархии. Преосвященный Аристарх, не находя иного выхода, нашёл возможным допустить временно епископа Иакова к исполнению своих обязанностей, но запретил ему рукополагать духовенство после чего, выехал в Москву.
В то время как епископ Аристарх находился в Москве, обновленческий архиепископ Андрей (Соседов) захватил канцелярию епископа Аристарха. Духовенство не желало входить в общение с архиепископом Андреем. Через несколько дней возвратился епископ Аристарх, который и попросил архиепископа Андрея удалиться, однако вечером того же дня он был арестован сослан в Нарымский край, где и пребывал до конца 1923 года. Там он уклонился в обновленческий раскол.
12 апреля 1924 года возведён обновленцами в сан архиепископа.
В 1924 году — обновленческий архиепископ Тамбовский.
С 12 июля 1924 года — обновленческий архиепископ Свердловский.
С 31 декабря 1924 года — обновленческий архиепископ Пензенский.
С 10 октября 1925 года — обновленческий архиепископ Курганский.
С декабря 1925 года — обновленческий архиепископ Челябинский.
С 14 мая 1926 года — обновленческий архиепископ Оренбургский.
В 1927 году — обновленческий архиепископ Уфимский.
С 1928 года — обновленческий архиепископ Фрунзенский.
В 1930 году — обновленческий архиепископ Калужский.
В ноябре 1930 года уволен на покой «по болезни».
С 29 августа 1931 года — обновленческий архиепископ Боровичский, викарий Новгородской епархии.
9 августа 1933 года уволен по докладу Ленинградского ОМЦУ из Боровичской епархии за неумелое ведение дел.
С ноября 1933 года — обновленческий архиепископ Сарапульский.
14 декабря 1937 года уволен за штат.
Расстрелян или в конце 1937 или в начале 1938 года.
Напишите отзыв о статье "Аристарх (Николаевский)"
Ссылки
- [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_903 Аристарх (Николаевский)] на сайте «Русское православие»
- [kotlovka.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1517 Сщмчч. Иаков (Маскаев), арх. Барнаульский, Петр и Иоанн, прмч. Феодор и мч. Иоанн ч.1]
- pstgu.ru/download/1167045891.Dovesti_2_2.pdf
Отрывок, характеризующий Аристарх (Николаевский)
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.
