Аристомен

Аристомен

Аристомен (др.-греч. Ἀριστομένης, ум. после 668 г. до н.э.) — предводитель вооружённых отрядов мессенских повстанцев, который отличился необыкновенным мужеством во время Второй Мессенской войны со спратанцами.

Уже в первом сражении при Дерахе он сражался так самоотверженно, что мессенцы хотели избрать его царём, но он предпочел остаться простым предводителем восстания. Аристомен трижды попадал в плен к спартанцам, но каждый раз чудом спасался. В ходе длительной войны мессеняне были разбиты и превращены в илотов; часть мессенян переселилась на остров Сицилия, где они заняли город Занкла, переименованный позднее в Мессану (совр. Мессина). Не пожелав идти с ними, Аристомен отправился на остров Родос, чтобы оттуда просить помощи у лидийцев и мидян. В его планах было возобновление войны за свободу Мессении. Однако намерения Аристомена не увенчались успехом, реванш не состоялся. Аристомен скончался в родосском городе Иалис, где после смерти удостоился почестей героя.

Аристомен в «ЭСБЕ»

В конце XIX — начале XX века Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона так описывал этого человека на своих страницах:

«Аристомен — любимый герой мессенских преданий о войнах с воинственной Спартой. А. родился в Андании и сделался прославленным вождем своего народа во Второй мессенской войне (по старой хронологии 685—668, а по новейшим исчислениям 645—630 до Р. Х.). В сражении при Дерэ он выказал почти неимоверную отвагу, так что мессенцы провозгласили его своим царем; но он удовольствовался званием предводителя, облеченного неограниченною властью, и целым рядом смелых до дерзости предприятий навел такой страх на лакедемонян, что поэту Тиртею пришлось ободрять их своими военными песнопениями. После изменнического поступка аркадского царя Аристократеса А. с остатком своих храбрецов удалился в горную крепость Эйру. Когда после первых успехов мессенцы принуждены были запереться в неприступной горной крепости Эйре, А. своею стойкостью и смелыми вылазками отдалил окончательное порабощение своей родины на 11 лет. Наконец хитростью и изменой Эйра была взята, и А. еще три дня продолжал обороняться, а затем со всеми жителями беспрепятственно отступил, не преследуемый ошеломлёнными врагами. По его совету спасшиеся мессенцы переселились (668 г.) на о-в Сицилию, где в память своей родины основали город Мессину. Сам А. удалился в Родос, где и скончался у зятя своего Дамагелоса. Там его обоготворяли, как героя».

Ссылки

• [gugukaran.narod.ru/clauses/a/aristomen_from_messenia.html ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ПЕРСОНАЛИЙ (по первоисточникам). Аристомен из Мессении].

Отрывок, характеризующий Аристомен

– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.