Ариэль (роман)

Ариэль
Обложка книги Александра Беляева «Избранные произведения» (в трёх томах; издание 1958 года).
Жанр:	научная фантастика
Автор:	Александр Беляев
Язык оригинала:	русский
Дата написания:	1941
Издательство:	«Советский писатель»
[www.lib.ru/RUFANT/BELAEW/ariel.txt Электронная версия]
Текст произведения в Викитеке

«Ариэ́ль» — научно-фантастический роман советского писателя-фантаста Александра Беляева, впервые изданный в 1941 году. Является последним произведением писателя.

В основу романа положен образ человека, способного летать без каких-либо приспособлений. Образ летающего юноши Ариэля близок к образу Ихтиандра из другого знаменитого романа Беляева, «Человек-амфибия»; так же, как и Ихтиандр, он получил уникальные физические способности, но при этом совершенно не способен к жизни в жестоком капиталистическом мире, что делает его игрушкой в руках людей, стремящихся к наживе.

Сюжет

Главный герой — молодой англичанин Аврелий Гальтон, наследник богатого лорда, в раннем детстве оставшийся сиротой. Его опекуны, мистер Боден и мистер Хезлон, заинтересованные в том, чтобы их опекунство продлилось как можно дольше, стремятся к тому, чтобы Ариэль по достижении совершеннолетия был признан невменяемым. Для реализации этих планов Ариэля помещают в индийскую религиозную школу «Дандарат», находящуюся в Мадрасе.

Цель «Дандарата» — воспитание людей с уникальными возможностями, способных «творить чудеса»: факиров, медиумов, ясновидящих. Активную поддержку школе оказывают всевозможные оккультные и теософические организации. Основными методами воспитания являются расшатывание психики и тотальное подчинение воли воспитанников с помощью гипноза, в результате чего большинство воспитанников со временем становятся либо безвольными существами, либо сумасшедшими. И только единицы получают особые способности, сохранив здоровую психику.

В «Дандарате» Аврелий получает имя Ариэль (по созвучию со своим настоящим именем). Ему удаётся перенести все лишения и научиться скрывать свои истинные мысли и чувства от воспитателей. Ариэль становится наставником воспитанника по имени Шарад и проникается к нему дружескими чувствами, что по правилам школы является тяжким преступлением.

В лаборатории, находящейся при школе, английские учёные Чарлз Хайд и Оскар Фокс работают над проектом по созданию летающего человека. После многочисленных экспериментов Хайду удаётся открыть способ, позволяющий любому живому существу летать, используя броуновское движение (преобразуя его в направленное) молекул. Для проверки необходимо произвести эксперимент, и Бхарава, директор школы «Дандарат» (на самом деле англичанин по фамилии Пирс), решает сделать летающим человеком Ариэля. Пирс опасается, что Ариэль, которому уже около 18 лет, покинет «Дандарат», не повредившись рассудком. Дополнительные надежды Пирс возлагает на то, что в результате эксперимента психика Ариэля будет повреждена, и «заказ» Бодена и Хезлона таким образом будет выполнен.

Эксперимент проходит успешно. Получив способность летать, Ариэль при первой же возможности улетает из «Дандарата», взяв с собой Шарада. Стремясь убежать как можно дальше от школы, Ариэль с Шарадом на крыле самолёта, летящего из Мадраса в Калькутту, улетают в Бенгалию. Здесь они некоторое время живут в доме крестьянина Низмата и его внучки Лолиты, которые поначалу принимают Ариэля за бога из-за его способности к полёту.

Вскоре Ариэль становится пленником местного раджи: Мохита, советник раджи, решает использовать летающего человека для развлечения своего повелителя. В обмен на относительную свободу Ариэль соглашается на предложение никогда не покидать пределов дворца и развлекать раджу. Но вскоре Мохита начинает завидовать популярности, которой пользуется у раджи Ариэль, и решает избавиться от него. Мохита убеждает раджу в том, что Ариэль тайно встречается с его женой Шьямой, и разгневанный раджа приказывает бросить Ариэля в колодец в мешке с камнями. С огромным трудом Ариэлю удается выбраться из колодца, но это отнимает у него столько сил, что он теряет сознание от напряжения.

Тем временем Джейн, старшая сестра Ариэля, становится совершеннолетней и приступает к поискам брата. Узнав у Бодена и Хезлона, что Ариэль находится в Индии, Джейн отправляется туда. В школе «Дандарат» Пирс сообщает ей о побеге и отправляется вместе с ней на дальнейшие поиски. Случайно им удаётся найти потерявшего сознание Ариэля. Очнувшись, Ариэль видит Пирса и решает, что тот собирается отправить его обратно в школу. В ужасе Ариэль улетает, а Джейн узнаёт, что её брат стал летающим человеком.

Какое-то время Ариэль скрывается от Пирса в джунглях, после чего решает разыскать своих друзей. Пытаясь найти влиятельного покровителя, Ариэль отправляется к англиканскому священнику, пастору Кингсли, выдавая себя за индуса, решившего перейти в христианство. Во время проповеди Ариэль поднимается в воздух, утверждая, что это произошло благодаря его вере. Случай привлекает большое внимание, и люди, убеждённые в том, что христианский бог действительно может творить чудеса, начинают переходить в христианство.

Но вскоре Ариэль находит более выгодных союзников — американских цирковых магнатов Чэтфилда и Григга. Они убеждают его переехать в США, где уникальные способности позволяют Ариэлю стать чемпионом по нескольким видам спорта сразу (таким, как плавание и бег). Победы Ариэля приносят Чэтфилду огромную выгоду, Ариэль же, наконец-то, чувствует себя в безопасности от «Дандарата». Джейн удаётся разыскать брата и убедить его вернуться в Англию. Но жизнь в Англии невыносима для Ариэля — он не выдерживает снобизма английских аристократов, которые считают индийских крестьян людьми второго сорта.

В конце книги Ариэль возвращается в Индию к своим друзьям — Низмату, Шараду и Лолите.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ариэль (роман)

– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.