Северный Ледовитый океан

</tt>

</tt>

</tt>

Северный Ледовитый океанСеверный Ледовитый океан

Северный Ледовитый океан
90° с. ш. 0° в. д.90° с. ш. 0° в. д. / 90; 0
Площадь	14,75 млн км²
Объём	18,07 млн км³
Наибольшая глубина	5527 м
Средняя глубина	1225 м
Северный Ледовитый океан, Арктика

Се́верный Ледови́тый океа́н — наименьший по площади и глубине океан Земли, расположенный полностью в северном полушарии, между Евразией и Северной Америкой.

Площадь океана составляет 14,75 млн км², объём воды — 18,07 млн км³. Средняя глубина — 1225 м, наибольшая глубина — 5527 м в Гренландском море. Большую часть рельефа дна Северного Ледовитого океана занимают шельф (более 45 % дна океана) и подводные окраины материков (до 70 % площади дна). Океан принято делить на три обширные акватории: Арктический бассейн, Северо-Европейский бассейн, Канадский бассейн. Благодаря полярному географическому положению ледяной покров в центральной части океана сохраняется в течение всего года, хотя и находится в подвижном состоянии.

К Северному Ледовитому океану примыкают территории Дании (Гренландия), Исландии, Канады, Норвегии, России и Соединённых Штатов Америки. Правовой статус океана на международном уровне прямо не регламентирован. Фрагментарно он определяется национальными законодательствами арктических стран и международно-правовыми соглашениями. В течение большей части года Северный Ледовитый океан используется для морских перевозок, которые осуществляются Россией по Северному морскому пути, США и Канадой по Северо-Западному проходу.

Этимология

Океан был выделен как самостоятельный географом Варениусом в 1650 году под названием Гиперборейский океан — «Океан на самом крайнем севере» (др.-греч. Βορέας — мифический бог северного ветра или по-другому Север, др.-греч. ὑπερ- — приставка, указывающая на превышение чего-либо). В иностранных источниках того времени также применялись названия: Oceanus Septentrionalis — «Северный океан» (лат. Septentrio — север), Oceanus Scythicus — «Скифский океан» (лат. Scythae — скифы), Oceanes Tartaricus — «Тартарский океан», Μare Glaciale — «Ледовитое море» (лат. Glacies — лёд). В Слове о погибели Русской земли Северный Ледовитый океан назван «Дышючимъ моремъ». В послании новгородского архиепископа Василия епископу тверскому Феодору Ледовитый океан также назван Дышащим морем: «Много детей моих, новогородцев видоки тому на Дышучем мори: червь неусыпающий и скрежет зубный, и река молненная Морг, и что вода входить в преисподняя и пакы исходить 3-жды днём».

На русских картах XVII — XVIII веков употребляются названия: Море океан, Море океан Ледовитый, Ледовитое море, Северный океан, Северное или Ледовитое море, Ледовитый океан, Северное Полярное море, а русский мореплаватель адмирал Ф. П. Литке в 20-х годах XIX века называл его Северный Ледовитый Океан. В других странах широко применяется название англ. Arctic Ocean — «Арктический океан», которое в 1845 году дало океану Лондонское географическое общество.

Постановлением ЦИК СССР от 27 июня 1935 года принято название Северный Ледовитый океан, как соответствующее форме, уже употреблявшейся в России с начала XIX века, и близкое к более ранним русским названиям.

Физико-географическая характеристика

Основные морфологические характеристики океанов
(по данным «Атласа океанов». 1980 год)

Океаны	Площадь поверхности воды, млн.км²	Объём, млн.км³	Средняя глубина, м	Наибольшая глубина океана, м
Атлантический	91,66	329,66	3597	жёлоб Пуэрто-Рико (8742)
Индийский	76,17	282,65	3711	Зондский жёлоб (7209)
Северный Ледовитый	14,75	18,07	1225	Гренландское море (5527)
Тихий	178,68	710,36	3976	Марианская впадина (11022)
Мировой	361,26	1340,74	3711	11 022

Общие сведения

Северный Ледовитый океан расположен между Евразией и Северной Америкой. Граница с Атлантическим океаном проходит по восточному входу Гудзонова пролива, далее через пролив Дейвиса и по побережью острова Гренландия до мыса Брустер, через Датский пролив до мыса Рейдинупюр на острове Исландия, по его побережью до мыса Герпир, затем к Фарерским островам, далее к Шетландским островам и по 61° северной широты до побережья Скандинавского полуострова. В терминологии международной гидрографической организации граница Северного Ледовитого океана проходит от Гренландии через Исландию, затем к Шпицбергену, далее через Медвежий остров и до побережья Норвегии, что включает Гренландское и Норвежское моря в состав Атлантического океана. Границей с Тихим океаном является линия в Беринговом проливе от мыса Дежнёва до мыса Принца Уэльского. В терминологии международной гидрографической организации граница проходит по Северному полярному кругу между Аляской и Сибирью, который, в этой же терминологии, разделяет Чукотское и Берингово моря. Вместе с тем, некоторые океанографы относят Берингово море к Северному Ледовитому океану.

Северный Ледовитый океан наименьший из океанов. В зависимости от способа определения границ океана его площадь составляет от 14,056 до 15,558 миллионов км², то есть около 4 % от всей площади Мирового океана. Объём воды составляет 18,07 миллионов км³. Некоторые океанографы рассматривают его как внутреннее море Атлантического океана. Северный Ледовитый океан является самым мелководным из всех океанов, его средняя глубина составляет 1225 м (наибольшая глубина 5527 м в Гренландском море). Длина береговой линии составляет 45 389 км.

Моря

Площадь морей, заливов и проливов Северного Ледовитого океана составляет 10,28 миллионов км² (70 % от общей площади океана), объём 6,63 миллионов км³ (37 %).

Окраинные моря (с запада на восток): Баренцево море, Карское море, море Лаптевых, Восточно-Сибирское море, Чукотское море, море Бофорта, море Линкольна, Гренландское море, Норвежское море. Внутренние моря: Белое море, море Баффина. Самым крупным заливом является Гудзонов залив.

Острова

По количеству островов Северный Ледовитый океан занимает второе место после Тихого океана. В океане находится самый большой на Земле остров Гренландия (2175,6 тысяч км²) и второй по размеру архипелаг: Канадский Арктический архипелаг (1372,6 тысяч км², в том числе крупнейшие острова: Баффинова Земля, Элсмир, Виктория, Банкс, Девон, Мелвилл, Аксель-Хейберг, Саутгемптон, Принца Уэльского, Сомерсет, Принс-Патрик, Батерст, Кинг-Вильям, Байлот, Эллеф-Рингнес). Крупнейшие острова и архипелаги: Новая Земля (Северный и Южный острова), Шпицберген (острова: Западный Шпицберген, Северо-Восточная Земля), Новосибирские острова (Котельный остров), Северная Земля (острова: Октябрьской Революции, Большевик, Комсомолец), Земля Франца-Иосифа, острова Конг Оскар, остров Врангеля, остров Колгуев, Земля Милна, остров Вайгач.

Ледник около Клайд-Ривер. Баффинова Земля	Полярная ночь в посёлке Рогачёво. Новая Земля	Лонгйир. Шпицберген	Побережье острова Нортбрук. Архипелаг Земля Франца-Иосифа

Берега

Рельеф суши по североамериканским берегам океана преимущественно холмистый с невысоко поднятыми денудационными равнинами и низкогорьями. Для северо-западного прогиба типичны аккумулятивные равнины с мерзлотными формами рельефа. Крупные острова севера канадского архипелага, а также северная часть Баффиновой Земли имеют горный ледниковый рельеф с ледниковыми щитами и торчащими над их поверхностью скалистыми пиками и гребнями, которые образуют Арктическую Кордильеру. Максимальная высота на Земле Элсмир доходит до 2616 м (пик Барбо). 80 % площади Гренландии занято обширным ледниковым покровом мощностью до 3000 м, поднимающимся до отметки 3231 м. Прибрежная полоса суши (в пределах от 5 до 120 км шириной) почти на всём протяжении побережья свободна ото льда и характеризуется горным рельефом с троговыми долинами, ледниковыми цирками и карлингами. Во многих местах эта полоса суши прорезается долинами выводных ледников, по которым происходит ледниковый сброс в океан, где образуются айсберги. Главные черты рельефа поверхности острова Исландия определяются вулканическими формами — здесь более 30 действующих вулканов. Наиболее высокие районы базальтовых плато заняты ледниками покровного типа. С юго-запада на северо-восток через всю Исландию проходит рифтовая зона (часть Срединно-Атлантического хребта, к которой приурочено большинство вулканов и эпицентров землетрясений).

Берега на западе Евразии преимущественно высокие, расчленены фьордами, вершинные поверхности которых нередко покрыты льдами. В прибрежной полосе широко распространены бараньи лбы, друмлины, камы, краевые образования. Северная часть Скандинавского полуострова представлена низкогорьем Финмарк, основные элементы здесь тоже созданы ледником. Такой же рельеф берега свойственен и Кольскому полуострову. Карельский берег Белого моря глубоко расчленён ледниковыми долинами. Противоположный берег в рельефе представлен поверхностными равнинами, спускающимися с юга к Белому морю. Здесь на берег выходят низкогорный Тиманский кряж и Печорская низменность. Далее к востоку располагается горный пояс Урала и Новой Земли. Южный остров Новой Земли свободен от ледникового покрова, но несёт следы недавнего оледенения. На севере Южного острова и Северном острове — мощные ледники (кроме узкой прибрежной полосы). На островах преобладает горно-ледниковый рельеф, значительная площадь которого покрыта ледниками, спускающимися к морю и порождающими айсберги. 85 % Земли Франца-Иосифа покрыты ледниками, под которыми базальтовое плато. Южное побережье Карского моря образует Западно-Сибирская равнина, которая представляет собой молодую платформу, сверху сложенную четвертичными отложениями. Полуостров Таймыр в своей северной части занят нагорьем Бырранга, состоящим из хребтов и платообразных массивов. Повсеместно распространены мерзлотные формы рельефа. Около половины площади Северной Земли покрыто ледяными щитами и куполами. Низовья долин подтоплены морем и образуют фьорды. Побережья Восточно-Сибирского и Чукотского морей расположены в пределах Верхоянско-Чукотской складчатой страны. Река Лена образует обширную и сложную по строению и происхождению дельту. К востоку от неё до устья реки Колымы простирается Приморская равнина, сложенная четвертичными отложениями с вечной мерзлотой, прорезанная долинами многочисленных рек.

Геологическое строение и рельеф дна

Большую часть рельефа дна Северного Ледовитого океана занимает шельф (более 45 % дна океана) и подводные окраины материков (до 70 % площади дна). Именно этим объясняется малая средняя глубина океана — около 40 % его площади имеет глубины меньше 200 м. Северный Ледовитый океан окаймляют и частично продолжаются под его водами материковые тектонические структуры: Северо-Американская древняя платформа; Исландско-Фарерский выступ каледонской Евразийской платформы; Восточно-Европейская древняя платформа с Балтийским щитом и лежащая почти полностью под водой Баренцевоморская древняя платформа; Уральско-Новоземельское горное сооружение; Западно-Сибирская молодая платформа и Хатангский прогиб; Сибирская древняя платформа; Верхояно-Чукотская складчатая страна. В российской науке океан принято делить на 3 обширные акватории: Арктический бассейн, включающий глубоководную центральную часть океана; Северо-Европейский бассейн, включающий материковый склон Баренцева моря до 80-й параллели на отрезке между Шпицбергеном и Гренландией; Канадский бассейн, включающий акваторию проливов Канадского архипелага, Гудзонов залив и море Баффина.

Северо-Европейский бассейн

Основу рельефа дна Северо-Европейского бассейна составляет система срединно-океанических хребтов, являющихся продолжением Срединно-Атлантического хребта. На продолжении хребта Рейкьянес находится рифтовая зона Исландии. Эта рифтовая зона характеризуется активным вулканизмом и интенсивной гидротермальной деятельностью. На севере в океане она продолжается рифтовым хребтом Кольбейнсей с хорошо выраженной рифтовой долиной и секущими хребет поперечными разломами. По 72° северной широты хребет пересекает крупная зона разломов Ян-Майен. Севернее пересечения хребта этим разломом горное сооружение испытало смещение на несколько сотен километров к востоку. Смещённый сегмент срединно-океанического хребта имеет субширотное простирание и именуется хребтом Мона. Хребет сохраняет северо-восточное простирание до пересечения с 74° северной широты, после чего простирание меняется на меридиональное, где оно называется хребтом Книповича. Западная часть хребта представляет собой высокий монолитный гребень, восточная часть относительно снижена и сливается с материковым подножием, под отложениями которого эта часть хребта в значительной степени погребена.

От острова Ян-Майен на юге до Фареро-Исландского порога протягивается Ян-Майенский хребет, являющийся древним срединно-океаническим хребтом. Дно котловины, образованной между ним и хребтом Кольбейнсей, сложено излившимися базальтами, за счёт чего поверхность дна выровнена и приподнята над прилегающим с востока ложем океана, и образует подводное Исландское плато. Элементом подводной окраины Европейского субконтинента у побережья Скандинавского полуострова является выступающее далеко к западу плато Воринг. Она разделяет Норвежское море на две котловины — Норвежскую и Лофотенскую с максимальными глубинами до 3970 метров. Дно Норвежской котловины имеет холмистый и низкогорный рельеф. Котловину разделяет на две части Норвежский хребет — цепочка невысоких гор, протянувшихся от Фарерских островов до плато Воринг. К западу от срединно-океанических хребтов расположена Гренландская котловина, в которой преобладают плоские абиссальные равнины. Максимальная глубина Гренландского моря, одновременно являющаяся максимальной глубиной Северного Ледовитого океана, составляет 5527 м.

На подводной материковой окраине распространена земная кора континентального типа с очень близким к поверхности залеганием кристаллического фундамента в пределах шельфа. Для рельефа дна Гренландского и Норвежского шельфа характерны экзарационные формы ледникового рельефа.

Канадский бассейн

Большую часть Канадского бассейна составляют проливы Канадского Арктического архипелага, которые также носят название Северо-Западного прохода. Дно большинства проливов переуглублено, максимальные глубины превышают 500 м. Рельеф дна характеризуется повсеместным распространением реликтового ледникового рельефа и большой сложностью очертаний островов и проливов Канадского архипелага. Это свидетельствует о тектонической предопределённости рельефа, а также о недавнем оледенении этой части дна океана. На многих островах архипелага и сейчас обширные площади заняты ледниками. Ширина шельфа составляет 50—90 км, по другим источникам — до 200 км.

Ледниковые формы рельефа характерны для дна Гудзонова залива, который, в отличие от проливов, в целом мелководен. Море Баффина имеет большую глубину до 2141 м. Оно занимает крупную и глубокую котловину с чётко выраженным материковым склоном и широким шельфом, большая часть которого лежит глубже 500 м. Для шельфа характерны затопленные формы рельефа ледникового происхождения. Дно покрыто терригенными отложениями с большим участием айсбергового материала.

Арктический бассейн

Основная часть Северного Ледовитого океана — это Арктический бассейн. Более половины бассейна занимает шельф, ширина которого составляет 450—1700 км, в среднем 800 км. По названиям окраинных арктических морей он делится на Баренцевоморский, Карский, Лаптевский и Восточно-Сибирско-Чукотский (значительная часть примыкает к берегам Северной Америки).

Баренцевоморский шельф в структурно-геологическом отношении представляет собой докембрийскую платформу с мощным чехлом из осадочных пород палеозоя и мезозоя, его глубина — 100—350 м. На окраинах Баренцева моря дно сложено древними складчатыми комплексами различного возраста (у Кольского полуострова и к северо-западу от Шпицбергена — архейско-протерозойского, у берегов Новой Земли — герцинского и каледонского). Наиболее значимые впадины и прогибы моря: Медвежинский жёлоб на западе, желоба Франц-Виктория и Святой Анны на севере, жёлоб Самойлова в центральной части Баренцева моря, крупные возвышенности — Медвежинское плато, Нордкинская и Демидовская банки, Центральное плато, возвышенность Персея, возвышенность Адмиралтейства. Дно Белого моря в северной и западной частях сложено Балтийским щитом, в восточной — Русской платформой. Для дна Баренцева моря характерна густая расчленённость затопленными морем ледниковыми и речными долинами. Южная часть шельфа Карского моря в основном является продолжением Западно-Сибирской герцинской платформы. В северной части шельф пересекает погружённое звено Уральско-Новоземельского мегантиклинория, структуры которого продолжаются на северном Таймыре и архипелаге Северная Земля. Севернее находятся Новоземельный жёлоб, жёлоб Воронина и Центральнокарская возвышенность. Дно Карского моря пересекают чётко выраженные продолжения долин Оби и Енисея. Вблизи Новой Земли, Северной Земли, Таймыра на дне распространены экзарационные и аккумулятивные реликтовые ледниковые формы рельефа. Глубина шельфа составляет в среднем 100 м. Преобладающий тип рельефа на шельфе моря Лаптевых, глубина которого составляет 10—40 м, — морская аккумулятивная равнина, вдоль побережий, а на отдельных банках — абразивно-аккумулятивные равнины. Этот же выровненный рельеф продолжается на дне Восточно-Сибирского моря, местами на дне моря (около Новосибирских островов и к северо-западу от Медвежьих островов) чётко выражен грядовый рельеф. На дне Чукотского моря преобладают затопленные денудационные равнины. Южная часть моря представляет собой глубокую структурную впадину, заполненную рыхлыми отложениями и мезокайнозойскими эффузивами. Глубина шельфа в Чукотском море составляет 20—60 м.

Материковый склон Арктического бассейна расчленён крупными широкими подводными каньонами. Конусы выноса мутьевых потоков формируют аккумулятивный шельф — материковое подножие. Крупный конус выноса образует подводный каньон Маккензи в южной части Канадской котловины. Абиссальная часть Арктического бассейна занята срединно-океаническим хребтом Гаккеля и ложем океана. Хребет Гаккеля (с глубинами 2500 м ниже уровня моря) начинается от долины Лены, далее протягивается параллельно Евразийской подводной окраине и примыкает к материковому склону в море Лаптевых. Вдоль рифтовой зоны хребта располагаются многочисленные эпицентры землетрясений. От подводной окраины северной Гренландии до материкового склона моря Лаптевых протянулся хребет Ломоносова — это монолитное горное сооружение в виде сплошного вала с глубинами 850—1600 м ниже уровня моря. Под хребтом Ломоносова залегает земная кора континентального типа. От подводной окраины Восточно-Сибирского моря севернее острова Врангеля к острову Элсмир в Канадском архипелаге протянулся хребет Менделеева (1200—1600 м ниже уровня моря). Он имеет глыбовую структуру и сложен породами, типичными для океанической коры. В Арктическом бассейне также располагаются два окраинных плато — Ермак к северу от Шпицбергена и Чукотское к северу от Чукотского моря. Оба они образованы земной корой материкового типа.

Между подводной частью Евразии и хребтом Гаккеля лежит котловина Нансена с максимальной глубиной 3975 м. Дно её занято плоскими абиссальными равнинами. Между хребтами Гаккеля и Ломоносова расположена котловина Амундсена. Дно котловины представляет собой обширную плоскую абиссальную равнину с максимальной глубиной 4485 м. Северный полюс расположен в этой котловине. Между хребтами Ломоносова и Менделеева расположена котловина Макарова с максимальными глубинами более 4510 м. Южную, относительно мелководную (с максимальной глубиной 2793 м) часть котловины выделяют отдельно как котловину Подводников. Дно котловины Макарова образуют плоские и волнистые абиссальные равнины, дно котловины Подводников — наклонная аккумулятивная равнина. Канадская котловина, расположенная к югу от хребта Менделеева и к востоку от Чукотского плато, — самая большая по площади котловина с максимальной глубиной 3909 м. Дно её — главным образом, плоская абиссальная равнина. Под всеми котловинами земная кора не имеет гранитного слоя. Мощность коры здесь до 10 км за счёт значительного увеличения мощности осадочного слоя.

Донные отложения Арктического бассейна исключительно терригенного происхождения. Преобладают осадки тонкого механического состава. На юге Баренцева моря и в прибрежной полосе Белого и Карского морей широко представлены песчаные отложения. Широко распространены железно-марганцевые конкреции, но преимущественно на шельфе Баренцева и Карского морей. Мощность донных отложений в Северном Ледовитом океане достигает 2—3 км в американской части и 6 км в евразийской части, что объясняется широким распространением плоских абиссальных равнин. Большая мощность донных отложений определяется высоким количеством поступающего в океан осадочного материала, ежегодно около 2 миллиардов тонн или около 8 % от общего количества, поступающего в Мировой океан.

История формирования океана

В Меловой период (145—66 миллионов лет назад) имели место разделение Северной Америки и Европы с одной стороны и схождение Евразии с Северной Америкой с другой. В конце мелового периода началось откалывание по рифтовым зонам Гренландии от Канады и Скандинавского полуострова. В это же время произошло образование Чукотско-Аляскинской складчато-горной области, в результате чего произошло отделение нынешней Канадской котловины от Тихоокеанской впадины.

Во время позднего палеоцена происходило отделение нынешнего хребта Ломоносова от Евразии вдоль хребта Гаккеля. В кайнозойскую эру до позднего олигоцена продолжалось отделение Евразии и Северной Америки в районе Северной Атлантики и их сближение в районе Аляски и Чукотки. К этому времени Гренландия присоединилась к Северо-Американской плите, но разрастание океанического дна между Гренландией и нынешним подводным хребтом Ломоносова и Скандинавией продолжается до сих пор. Около 15—13 миллионов лет назад началось разрастание южной части Гренландского моря. В это же время из-за обильного излияния базальтов Исландия начала подниматься над уровнем моря.

Климат

Климат Северного Ледовитого океана определяется, прежде всего, его полярным географическим положением. Существование огромных масс льда усиливает суровость климата, обусловленную, прежде всего, недостаточным количеством тепла, получаемого от Солнца полярными регионами. Главной особенностью радиационного режима арктической зоны является то, что в течение полярной ночи поступления солнечной радиации не происходит, в результате в течение 50—150 суток происходит непрерывное выхолаживание подстилающей поверхности. Летом же вследствие длительности полярного дня количество тепла, поступающего за счёт солнечной радиации, довольно велико. Годовая величина радиационного баланса на берегах и островах положительна и составляет от 2 до 12—15 ккал/см, а в центральных районах океана отрицательна и составляет около 3 ккал/см. В полярных районах количество осадков мало, в то время как в субполярных, где доминируют западные ветра, — несколько выше. Большая часть осадков выпадает над ледяным покровом и не оказывает большого влияния на водный баланс. Испарение в океане меньше, чем количество осадков. Учёные отмечают, что за период с 1951 по 2009 год уровень осадков более 450 мм в год наблюдался в 2000, 2002, 2005, 2007, 2008 годы.

В зимний период (продолжительностью более 6,5 месяцев) над океаном располагается устойчивая область высокого давления (Арктический антициклон), центр которой смещён относительно полюса в сторону Гренландии. Холодные сухие массы арктического воздуха в зимнее время проникают вглубь окружающих океан материков вплоть до субтропического климатического пояса и вызывают резкое понижение температуры воздуха. Летом (июнь — сентябрь) формируется Исландская депрессия, вызванная летним повышением температуры, а также в результате интенсивной циклонической деятельности на смещённом почти к самому полюсу арктическом фронте. В это время сюда приходит тепло с юга за счёт проникающего в полярную зону воздуха умеренных широт и за счёт речных вод.

На колебания температуры в Арктике оказывают влияние арктическая и тихоокеанская декадная осцилляции, с которыми связано распространение температурных аномалий вблизи Атлантического и Тихого океанов, соответственно. На подходах к океану тёплые воды Северо-Атлантического течения отдают в атмосферу более 70 % тепла. Это оказывает большое влияние на динамику воздушных масс. Огромная теплоотдача поступающих в Северный Ледовитый океан атлантических вод является мощным возбудителем атмосферных процессов над обширной акваторией океана. Гренландский антициклон, устойчивый в течение всего года, также существенно влияет на местную атмосферную циркуляцию. Он способствует образованию ветров, по своему направлению усиливающих эффект сброса вод из Северного Ледовитого в Атлантический океан.

Наблюдаемые изменения климата в Арктике являются крупнейшими за всю историю измерений в регионе, а также за последние 2000 лет. Основное влияние при этом оказывают отражательная и изоляционная способность ледяного покрова, которые зависят от сезонных и периодических изменений температур и осадков. Хотя текущие аномалии можно объяснить долгопериодическими колебаниями, общий тренд, связанный в первую очередь с сильнейшим потеплением за последние пять лет, заставляет ряд учёных говорить о том, что летнее таяние льдов и поглощение солнечной радиации больше не компенсируется зимним ростом ледяного покрова. На основании результатов наблюдений с начала XX века за поверхностной температурой воздуха в Арктике выявлены изменения климата. Хорошо выражено долгопериодическое колебание, формируемое потеплениями 1930—1940-х и 1990—2000-х годов и понижением температуры в 1970-е годы. В период 1990—2000-х годов к естественным колебаниям добавляется дополнительное внешнее воздействие, предположительно антропогенного происхождения, что даёт большую амплитуду отклонений температур от среднегодовой. Потепление ускорилось в 2000-е годы и более всего проявилось в летние месяцы. Абсолютный рекорд повышения среднегодовых температур был зафиксирован в 2007 году, затем наблюдалось небольшое понижение.

См. также: Изменение климата Арктики

Полярное сияние зимой на Аляске	На Северном полюсе (снимок с вебкамеры)	Дрейфующая станция «Северный полюс-37»	Айсберги около Гренландии

Гидрологический режим

Благодаря полярному географическому положению океана в центральной части Арктического бассейна ледяной покров сохраняется в течение всего года, хотя и находится в подвижном состоянии.

Циркуляция поверхностных вод

Постоянный ледяной покров изолирует поверхность вод океана от непосредственного воздействия солнечной радиации и атмосферы. Важнейшим гидрологическим фактором, влияющим на циркуляцию поверхностных вод, является мощный приток атлантических вод в Северный Ледовитый океан. Это тёплое Северо-Атлантическое течение определяет всю картину распределения течений в Северо-Европейском бассейне и в Баренцевом, отчасти в Карском морях. На циркуляцию вод в Арктике заметно влияет также приток тихоокеанских, речных и глетчерных вод. Баланс вод выравнивается, прежде всего, за счёт стока в северо-восточную часть Атлантического океана. Это и есть главное поверхностное течение в Северном Ледовитом океане. Меньшая часть вод стекает из океана в Атлантику через проливы Канадского Арктического архипелага.

Существенную роль в формировании поверхностной водной циркуляции океана играет речной сток, хотя по объёму он невелик. Более половины речного стока дают реки Азии и Аляски, поэтому здесь возникает постоянное стоковое движение вод и льдов. Образуется течение, которое пересекает океан и в западной его части устремляется в пролив между Шпицбергеном и Гренландией. Это направление выносного течения поддерживается притоком тихоокеанских вод, поступающих через Берингов пролив. Таким образом, Трансарктическое течение является механизмом, обеспечивающим общее направление дрейфа льдов и, в частности, полярных дрейфующих станций «Северный полюс», неизменно заканчивающих свой путь в Северо-Европейском бассейне.

В море Бофорта между Аляской и Трансатлантическим течением возникает местный круговорот. Другой круговорот образуется восточнее Северной Земли. Местный круговорот в Карском море образуют Восточно-Новоземельское и Ямальское течения. Сложная система течений наблюдается в Баренцевом море, где она целиком связана с Северо-Атлантическим течением и его ответвлениями. Перейдя Фарерско-Исландский порог, Северо-Атлантическое течение следует на северо-северо-восток вдоль берегов Норвегии под названием Норвежское течение, которое затем разветвляется на Западно-Шпицбергенское и Норткапское течения. Последнее у Кольского полуострова получает название Мурманского, а затем переходит в Западно-Новоземельное течение, постепенно затухающее в северной части Карского моря. Все эти тёплые течения движутся со скоростью более 25 см в секунду.

Продолжением Трансатлантического течения вдоль восточного берега Гренландии является стоковое Восточно-Гренландское течение. Это холодное течение отличается большой мощностью и высокой скоростью. Обходя южную оконечность Гренландии, течение далее следует в море Баффина как Западно-Гренландское течение. В северной части этого моря оно сливается с потоком вод, устремляющимся из проливов Канадского архипелага. В результате образуется холодное Канадское течение, со скоростью 10—25 см в секунду идущее вдоль Баффиновой Земли и обуславливающее сток вод из Северного Ледовитого в Атлантический океан. В Гудзоновом заливе наблюдается местная циклоническая циркуляция.

Водный баланс Северного Ледовитого Океана (по данным «Атласа океанов». 1980 год).

Приход	Количество воды в тыс.км³ в год	Расход	Количество воды в тыс.км³ в год
Из Атлантического океана через проливы: Девисов, Датский, Фарерско-Исландский, Фарерско-Шетландский	225	В Атлантический океан через проливы: Девисов, Датский, Фарерско-Исландский, Фарерско-Шетландский	260
Из Тихого океана через Берингов пролив	30	Испарение	3
Осадки	5	Вынос льдов	2
Речной сток	5
Всего	265	Всего	265

Водные массы

В Северном Ледовитом океане выделяются несколько слоёв водных масс. Поверхностный слой (до 25—50 м) имеет низкую температуру (ниже −1,5 °C) и пониженную солёность (28—33,5 ‰). Последняя объясняется распресняющим действием речного стока, талых вод и очень слабым испарением. В Норвежском море, где доминирует Северо-Атлантическое течение, поверхностного слоя нет, средняя температура составляет 6—8 °C, солёность — 34—35 ‰. В Восточно-Гренландском течении температура около −1 °C, солёность — 30—33 ‰. Ниже выделяется подповерхностный слой (до 150—200 м), более холодный (до −1,8 °C) и более солёный (до 34,3 ‰), образующийся при перемешивании поверхностных вод с подстилающим промежуточным водным слоем. Этот слой препятствует проникновению тепла из промежуточного слоя к поверхностному. Промежуточный водный слой — это поступающая из Гренландского моря атлантическая вода с положительной температурой и повышенной солёностью (более 37 ‰), распространяющаяся до глубины 750—800 м.

Глубже залегает глубинный водный слой, формирующийся благодаря вертикальной конвекции в зимнее время в Гренландском море, медленно ползущий единым потоком от пролива между Гренландией и Шпицбергеном. Другими источниками формирования глубинного слоя являются шельфовые воды Чукотского и Баренцева моря, а также фьорды Шпицбергена. Перемешивание глубинных вод происходит в Норвежском море. Через 12—15 лет, считая от времени входа в пролив, эта водная масса достигает района моря Бофорта. Температура глубинных вод около −0,9 °C (за исключением Канадской котловины, отделённой хребтом Ломоносова, с температурой −0,4 °C), солёность близка к 35 ‰. Выделяют также донную водную массу, очень малоподвижную, застойную (период обращения составляет 700 лет), практически не принимающую участия в общей циркуляции океана. Донные воды накапливаются на дне наиболее глубоких котловин ложа океана (Нансена, Амундсена и Канадской).

В результате обобщения российских и международных данных, полученных во время проведения исследований в рамках Международного полярного года 2007—2008 годов, были получены сведения о формировании в поверхностном слое Северного Ледовитого океана обширных зон с аномальными значениями солёности. Вдоль Американского континента образовалась зона с солёностью на 2—4 ‰ меньше среднемноголетних значений, а в Евразийском суббассейне зафиксирована аномалия с повышенной солёностью до 2 ‰. Граница между этими двумя зонами проходит вдоль хребта Ломоносова. Были зафиксированы аномалии температуры поверхностных вод на значительной части акватории Канадского суббасейна, достигающие значений +5°С по отношению к среднему многолетнему уровню. Величина аномалий до +2°С зафиксирована в море Бофорта, в южной части котловины Подводников и западной части Восточно-Сибирского моря. Также наблюдается повышение температуры глубинных атлантических вод в отдельных районах Арктического бассейна (иногда отклонения доходят до +1,5°С от среднего климатического состояния).

Водные массы	Профили температуры и солёности

Приливы, нагоны и волнения

Приливно-отливные явления в арктических морях определяются в основном приливной волной, распространяющейся из Атлантического океана. В Баренцевом и Карском морях приливная волна приходит с Запада со стороны Норвежского моря, в моря Лаптевых, Восточно-Сибирское, Чукотское и Бофорта приливная волна поступает с севера, через Арктический бассейн. Преобладают приливы и приливно-отливные течения правильного полусуточного характера. В течении выражено два периода фазового неравенства (в зависимости от фаз Луны), в каждом из которых один максимум и один минимум. Значительная высота приливов (более 1,5 м) отмечается в Северо-Европейском бассейне, в южной части Баренцева и северо-восточной части Белого морей. Максимум наблюдается в Мезенском заливе, где высота прилива достигает 10 м. Далее на восток на большей части побережья Сибири, Аляски и Канады высота прилива менее 0,5 м, но в море Баффина 3—5 м, а на южном побережье Баффиновой Земли — 12 м.

На большей части побережья Северного Ледовитого океана сгонно-нагонные колебания уровня воды значительно больше, чем приливы и отливы. Исключение составляет Баренцево море, где на фоне крупных приливных колебаний уровня они менее заметны. Наибольшие сгоны и нагоны, достигающие 2 м и более, характеризуют моря Лаптевых и Восточно-Сибирское. Особенно сильные наблюдаются в восточной части моря Лаптевых, например, в районе Ванькинской губы экстремальная высота нагона может достигать 5—6 м. В Карском море сгонно-нагонные колебания уровня превышают 1 м, а в Обской губе и Енисейском заливе близки к 2 м. В Чукотском море эти явления ещё заметно превышают по размаху приливно-отливные, и только на острове Врангеля приливы и нагоны примерно равны.

Волнение в арктических морях зависит от ветрового режима и ледниковых условий. В целом ледовый режим в Северном Ледовитом океане неблагоприятен для развития волновых процессов. Исключения составляют Баренцево и Белое моря. Зимой здесь развиваются штормовые явления, при которых в открытом море высота волн доходит до 10—11 м. В Карском море наибольшую повторяемость имеют волны 1,5—2,5 м, осенью иногда до 3 м. При северо-восточных ветрах в Восточно-Сибирском море высота волн не превышает 2—2,5 м, при северо-западном ветре в редких случаях достигает 4 м. В Чукотском море в июле — августе волнение слабое, но осенью разыгрываются шторма с максимальной высотой волн до 7 м. В южной части моря мощные волнения могут наблюдаться до начала ноября. В Канадском бассейне значительные волнения возможны в летнее время в море Баффина, где они связаны со штормовыми юго-восточными ветрами. В Северо-Европейском бассейне в течение всего года возможны сильные штормовые волнения, связанные зимой с западными и юго-западными, а летом — главным образом, с северными и северо-восточными ветрами. Максимальная высота волн южной части Норвежского моря может достигать 10—12 м.

Лёд

Ледовитость имеет огромное значение для гидродинамики и климата Арктики. Льды круглогодично присутствуют во всех арктических морях. В центральных районах океана паковые льды сплошным покровом распространены и в летнее время, достигая толщины 3—5 метров. В океане дрейфуют ледяные острова (толщиной 30—35 метров), используемые для базирования дрейфующих станций «Северный полюс». Льды дрейфуют со средней скоростью 7 км/сутки, максимальной до 100 км/сутки. Прибрежные моря летом в значительной части освобождаются ото льда, но остаются отроги океанических ледниковых массивов, близко подступающих к берегу и создающих трудности для судоходства. В Карском море летом сохраняется местный массив дрейфующих льдов, другой существует к югу от острова Врангеля. Береговой припай исчезает у берегов летом, но на некотором расстоянии от берега возникают местные массивы припайных льдов: Североземельский, Янский и Новосибирский. Береговой припай в зимнее время особенно обширен в морях Лаптевых и Восточно-Сибирском, где его ширина измеряется многими сотнями километров.

Большая ледовитость наблюдается в акватории Канадского бассейна. В проливах дрейфующие льды остаются в течение всего года, море Баффина частично (в восточной части) освобождается от плавучих льдов с августа по октябрь. Гудзонов залив свободен ото льда в течение сентября — октября. Мощный береговой припай сохраняется в течение всего года у северного берега Гренландии и у берегов в проливах архипелага Елизаветы. Несколько тысяч айсбергов ежегодно образуются в восточной и западной частях Гренландии, а также в Лабрадорском течении. Некоторые из них достигают основного судоходного маршрута между Европой и Америкой и опускаются далеко на юг вдоль побережья Северной Америки.

По данным Национального центра исследования снега и льда (NSIDC) при Университете Колорадо (США), морской лёд Арктики сокращается с ускорением, особенно быстро исчезает старый толстый лёд, из-за чего весь ледяной покров становится более уязвимым. 16 сентября 2012 года отмечен суточный и месячный минимум площади льда в океане 3,61 миллиона км² (что на 13 % ниже среднего за период наблюдений с 1979 по 2000 годы). Другие минимумы отмечались 18 сентября 2007 года — 4,24 миллиона км² и 9 сентября 2011 года — 4,33 миллиона км². В это время полностью открывается Северо-Западный проход, традиционно считавшийся непроходимым. При таких темпах к 2100 году Арктика полностью утратит летний лёд. Однако в последнее время скорость утраты льда увеличивается, и по некоторым прогнозам летний лёд может исчезнуть к середине XXI века.

Флора и фауна

Суровые климатические условия оказывают влияние на бедность органического мира Северного Ледовитого океана. Исключения составляют лишь Северо-Европейский бассейн, Баренцево и Белое моря с их чрезвычайно богатым животным и растительным миром. Флора океана представлена главным образом ламинариями, фукусами, анфельцией, а в Белом море — также взморником. Фитопланктон в Северном Ледовитом океане насчитывает всего 200 видов, из них 92 вида — диатомовые. Диатомеи приспособились к суровой обстановке океана. Многие из них поселяются на нижней поверхности льда. Диатомная флора образует основную массу фитопланктона — до 79 % в Баренцевом море и до 98 % в Арктическом бассейне.

Из-за неблагоприятных климатических условий небогат и зоопланктон океана. В Карском, Баренцевом, Норвежском и Гренландском морях насчитывается 150—200 видов зоопланктона. В Восточно-Сибирском море — 80—90 видов, в Арктическом Бассейне — 70—80 видов. Преобладают веслоногие рачки (копеподы), кишечнополостные, представлены некоторые оболочники и простейшие. В зоопланктоне Чукотского моря встречаются некоторые тихоокеанские виды. Животный мир дна океана имеет ещё более неравномерное распространение. Зообентос Баренцева, Норвежского и Белого морей сопоставим по разнообразию с морями субполярной и умеренной зон Атлантического океана — от 1500 до 1800 видов, при биомассе 100—350 г/м². В море Лаптевых количество видов снижается в 2—3 раза при средней биомассе 25 г/м². Очень бедна фауна дна морей восточной Арктики, особенно центральной части Арктического бассейна. В Северном Ледовитом океане насчитывается более 150 видов рыб, среди них большое число промысловых (сельдь, тресковые, лососёвые, скорпеновые, камбаловые и другие). Морские птицы в Арктике ведут преимущественно колониальный образ жизни и обитают на берегах. Здесь постоянно обитают и размножаются около 30 видов птиц (белая чайка, люрик, некоторые кулики, гаги, кайры, чистики, белые гуси, чёрные казарки, пуночки). Всё население гигантских «птичьих базаров» питается исключительно за счёт пищевых ресурсов океана. Млекопитающие представлены тюленями, моржами, белухами, китами (главным образом полосатиками и гренландскими китами), нарвалами. На островах встречаются лемминги, по ледяным мостам заходят песцы и северные олени. Представителем фауны океана следует считать также белого медведя, жизнь которого в основном связана с дрейфующими, паковыми льдами или береговым припаем. Большинство зверей и птиц круглый год (а некоторые только зимой) имеют белую или очень светлую окраску.

Фауна северных морей выделяется целым рядом специфических особенностей. Одна из таких особенностей — гигантизм, свойственный некоторым формам. В Северном Ледовитом океане обитают самые крупные мидии, самая большая медуза цианея (до 2 м в поперечнике при длине щупалец до 20 м), самая крупная офиура «голова Горгоны». В Карском море известны гигантский одиночный коралл и морской паук, достигающий в размахе ног 30 см. Другая особенность организмов Северного Ледовитого океана — их долголетие. Например, мидии в Баренцевом море живут до 25 лет (в Чёрном море — не более 6 лет), треска живёт до 20 лет, палтус — до 30—40 лет. Это связано с тем, что в холодных арктических водах развитие жизненных процессов протекает медленно.

В последние годы из-за потепления в Арктике наблюдается увеличение поголовья тресковых к северу от Шпицбергена, в Карском море и на побережье Сибири. Рыба движется за расширяющейся, благодаря повышению температуры, к северу и востоку кормовой базой.

Белый медведь Земля Франца-Иосифа	Люрик Шпицберген	Гренландский кит Залив Фокс	Crossota norvegica Море Бофорта

Экологические проблемы

Природа Северного Ледовитого океана — одна из самых уязвимых экосистем планеты. В 1991 году Канада, Дания, Финляндия, Исландия, Норвегия, Российская Федерация, Швеция и США приняли Стратегию по защите окружающей среды Арктики (AEPS). В 1996 году Министерства иностранных дел стран арктического региона подписали Оттавскую декларацию и образовали Арктический совет. Программа ООН по окружающей среде (ЮНЕП) основными экологическими проблемами Арктики называет: таяние льдов и изменение арктического климата, загрязнение вод северных морей нефтепродуктами и химическими отходами, сокращение популяции арктических животных и изменение их среды обитания.

Пропадание летнего льда влечёт за собой большие проблемы для природы Арктики. При отступлении границы морских льдов будет затруднено выживание моржей и белых медведей, использующих льды как платформу для охоты и место для отдыха. Уменьшится отражательная способность океана с открытой водой, что приведёт к поглощению 90 % солнечной энергии, что усилит потепление. При этом начнут таять ледники окружающей суши, и эта вода, попав в океан, приведёт к повышению уровня моря.

Ухудшается состояние прибрежных вод. На Северном флоте ежегодно сбрасывается около 10 миллионов м³ неочищенных вод. Вместе со сточными водами промышленных предприятий в арктические моря поступают нефтепродукты, фенолы, соединения тяжёлых металлов, азот, а также другие вещества. Существует угроза радиоактивного заражения. В Карском море затоплены контейнеры с ядерными отходами и атомные реакторы с подводных лодок. В Кольском заливе находится 200 брошенных и затопленных судов, которые являются источниками загрязнения. По берегам Северного Ледовитого океана валяется около 12 миллионов бочек, часто заполненных топливом, маслом и химическим сырьём.

С 1954 по 1990 годы на ядерном полигоне на Новой Земле проводились ядерные испытания. За это время на полигоне было произведено 135 ядерных взрывов: 87 в атмосфере (из них 84 воздушных, 1 наземный, 2 надводных), 3 подводных и 42 подземных взрыва. Среди экспериментов были и очень мощные мегатонные испытания ядерных зарядов, проводившиеся в атмосфере над архипелагом. На Новой Земле в 1961 году была взорвана мощнейшая в истории человечества водородная бомба — 58-мегатонная Царь-бомба. 21 января 1968 в семи милях к югу от американской авиабазы Туле на северо-западе Гренландии разбился стратегический бомбардировщик B-52 с ядерными бомбами на борту, пробил 2-метровый слой льда и затонул в заливе Северная звезда. Бомбы раскололись на части, что привело к радиоактивному заражению большой территории.

История исследования

История открытий и первых исследований океана

Самое первое письменное упоминание о посещении океана относится к IV веку до н. э., когда греческий путешественник Пифей из Массилии совершил плавание в страну Туле, которая, вероятнее всего, находилась далеко за Северным полярным кругом, так как в день летнего солнцестояния солнце там светило всю ночь. Некоторые учёные полагают, что страна Тулe — это Исландия. В V веке ирландские монахи обследовали Фарерские острова и Исландию. А в IX веке первый скандинавский мореплаватель Оттар из Холугаланда совершил плавание на восток и достиг Белого моря. В 986 году викинги основали поселения в Гренландии, в XI веке они достигли Шпицбергена и Новой Земли, а в XIII веке — Канадской Арктики.

В 1553 году английский мореплаватель Ричард Ченслер обогнул мыс Нордкин и достиг того места, где ныне расположен Архангельск. В 1556 году Стивен Барроу из Московской компании добрался до Новой Земли. Голландский мореплаватель и исследователь Виллем Баренц в 1594—1596 годах совершил три арктические экспедиции, целью которых был поиск северного морского пути в Ост-Индию, и трагически погиб у Новой Земли. Северные районы Евразии исследовались состоявшими на российской службе русскими или иностранными исследователями. В XI веке новгородские купцы, рыбаки и земледельцы вышли к берегам Белого моря, а в XV—XVI веках торговцы пушниной проникли в Зауралье и завладели землями, уже освоенными и заселёнными охотниками, рыбаками и оленеводами. С XVIII века Россия стала проводить интенсивные научные исследования в Сибири и на Дальнем Востоке, в результате которых стали известны многие подробности очертания Северного Ледовитого океана.

В 1633 году русские первопроходцы Иван Ребров и Илья Перфильев прошли морем от устья реки Лена до реки Яны. В 1636 году Ребров достиг по морю устья реки Индигирка, впадающей в Восточно-Сибирское море. Михаил Стадухин в 1643 году, прошёл на коче по Индигирке до её устья и, отправившись морем на восток, достиг устья реки Колыма.

В 1641—1647 годы казак С. И. Дежнёв исследовал побережье Северной Азии от устья реки Колымы до самой восточной точки материка (теперь мыс Дежнёва). В 1648 году Дежнёв обнаружил пролив между Азией и Америкой, позднее названный Беринговым проливом (пролив был открыт повторно в 1728 году В. Берингом). Эти открытия послужили поводом для организации Великой Северной экспедиции, которая в 1733—1743 годах должна была найти кратчайший путь из Белого в Берингово море. Во время этой экспедиции в 1742 году С. И. Челюскин открыл самую северную точку Азии. Северо-Восточный проход в 1876—1880 годах первым прошёл шведский исследователь барон А. Э. Норденшельд на корабле «Вега».

В поисках северо-западного прохода в 1576 году Мартин Фробишер высадился на Баффинову Землю (открытую задолго до этого скандинавами). В августе 1585 года Джон Девис пересёк пролив (который теперь носит его имя) и описал восточный берег полуострова Камберленд. Позднее, во время двух последующих плаваний, он достиг 72°12' с. ш., но не смог добраться до залива Мелвилла. В 1610 году Генри Гудзон на корабле «Дискавери» достиг залива, который теперь носит его имя. В 1616 году Роберт Байлот на «Дискавери» пересёк всё море Баффина в северном направлении и добрался до пролива Смита между островом Элсмир и Гренландией. В исследования со стороны Северной Америки большой вклад внесла компания Гудзонова залива. В 1771 году Самюэль Хирн дошёл до устья реки Коппермайн, а в 1789 году Александр Маккензи добрался до устья реки, позднее названной его именем. В 1845 году экспедиция Джона Франклина на двух кораблях «Эребус» и «Террор» отправилась в воды Американской Арктики, попала в ледяную ловушку в проливе Виктория и погибла. Многочисленные экспедиции, направлявшиеся на поиски Франклина в течение 15 лет, уточнили очертания целого ряда участков морского побережья в районе Канадского Арктического архипелага и подтвердили реальность существования Северо-Западного прохода.

Перед Первой мировой войной начались рейсы, совершаемые торговыми судами из Атлантического океана до реки Енисей, однако регулярное освоение Северного морского пути началось в 1920-е годы. В 1932 году ледокол «Александр Сибиряков» за одну навигацию смог пройти маршрут от Архангельска до Берингова пролива, а в 1934 году ледокол «Фёдор Литке» прошёл этот путь в обратном направлении с востока на запад. Впоследствии регулярные рейсы караванов торговых судов в сопровождении ледоколов проходили по Северному морскому пути вдоль арктического побережья России. Весь Северо-Западный проход впервые прошёл норвежский исследователь Руаль Амундсен в 1903—1906 годах на маленьком судне «Йоа». В обратном направлении в 1940—1942 годах осуществила плавание по проходу канадская полицейская шхуна «Сент-Рок», а в 1944 году «Сент-Рок» стала первым судном, преодолевшим этот путь за одну навигацию. В 1980-х годах Северо-Западным морским путём впервые прошли несколько небольших пассажирских судов и туристское судно «Линдблэд эксплорер».

Покорение Северного полюса

Первые попытки достичь Северного полюса предпринимались из района залива Смита и пролива Кеннеди между островом Элсмир и Гренландией. В 1875—1876 годы англичанину Джорджу Нэрсу удалось провести корабли «Дискавери» и «Алерт» до кромки мощных паковых льдов. В 1893 году норвежский исследователь Фритьоф Нансен на корабле «Фрам» вмёрз в покров морских льдов на севере Российской Арктики и дрейфовал с ним в Северный Ледовитый океан. Когда «Фрам» находился ближе всего к полюсу, Нансен и его спутник Яльмар Йохансен попытались добраться до Северного полюса, но, достигнув 86° 13.6’ с. ш., вынуждены были повернуть назад. Американец Роберт Пири зимовал на борту своего судна «Рузвельт» и утверждал, что достиг полюса 6 апреля 1909 года вместе со своим слугой-негром Мэтом Хэнсоном и четырьмя эскимосами. Другой американец, доктор Фредерик Кук, заявил, что достиг полюса 21 апреля 1908 года. В настоящее время многие исследователи считают, что на самом деле ни Куку, ни Пири так и не удалось побывать на полюсе.

11—14 мая 1926 года Руаль Амундсен вместе с американским исследователем Линкольном Эллсвортом и итальянским авиатором Умберто Нобиле на дирижабле «Норвегия» вылетели со Шпицбергена, пересекли Северный Ледовитый океан через Северный полюс и достигли Аляски, проведя в беспосадочном полёте 72 часа. В 1928 году Х. Уилкинс и пилот Карл Бен Эйельсон совершили перелёт с Аляски на Шпицберген. Два успешных перелёта из СССР в США через Северный Ледовитый океан были осуществлены советскими лётчиками в 1936—1937 (в третьей попытке пилот С. А. Леваневский вместе с самолётом бесследно исчез).

Первыми людьми, бесспорно достигнувшими Северного полюса по поверхности льдов без использования моторного транспорта, считаются члены британской трансарктической экспедиции под руководством Уолли Герберта. Это произошло 6 апреля 1969 года. 9—10 мая 1926 года американец Ричард Ивлин Бэрд на самолёте впервые долетел до Северного полюса с базы на Шпицбергене и вернулся обратно. Полёт, по его сообщениям, длился 15 часов. Сомнения в его достижении возникли сразу же — ещё на Шпицбергене. Это было подтверждено уже в 1996 году: при исследовании полётного дневника Бэрда были обнаружены следы подчисток — фальсификация части полётных данных в официальном отчёте в Национальное географическое общество.

17 августа 1977 года в четыре часа по московскому времени советский атомоход «Арктика» первым в надводном плавании достиг Северной вершины планеты. 25 мая 1987 года атомоход «Сибирь» кратчайшим путём из Мурманска дошёл до Северного полюса. Летом 1990 года новый атомный ледокол «Россия» достиг Северного полюса уже с туристами.

Старт Нансена и Йохансена 1895 год	Дирижабль «Норвегия» 1926 год	Атомная подводная лодка «Скейт» на Северном полюсе, 1959 год	Атомный ледокол «Ямал» с туристами, 2001 год

Научные исследования океана

В 1937—1938 годы под руководством И. Д. Папанина (вместе с П. П. Ширшовым (гидробиолог), Е. К. Фёдоровым (геофизик) и Э. Т. Кренкелем (радист)) была организована полярная научно-исследовательская станция «Северный полюс» на дрейфующей льдине вблизи полюса. Во время 9-месячного дрейфа проводились регулярные метеорологические и геофизические измерения и гидробиологические наблюдения, делались промеры морских глубин. Начиная с 1950-х годов в Северном Ледовитом океане функционировало много подобных дрейфующих станций. Правительства США, Канады и СССР организовывали долговременные исследовательские базы на больших ледяных островах, где толщина льда достигала 50 м. В 1948 году советскими учёными был открыт хребет Ломоносова, а в 1961 году американские учёные нашли продолжение Срединно-Атлантического хребта.

В 1930 году компанией Гудзонова залива при поддержке канадского правительства проводились первые исследования океанских течений в канадской акватории океана. С 1948 года проводились биологические исследования региона, в частности, была построена Арктическая биологическая станция в Сент-Анн-де-Бельвю, Квебек, а также исследовательский корабль «Calanus». С 1949 года Канада и США проводили совместные исследования в Беринговом и Чукотском море, а с 1950-х годов — в море Бофорта.

В 1980 году вышел в свет капитальный труд «Атлас океанов. Северный Ледовитый океан», изданный ГУНиО Министерства обороны СССР. В 1980-е годы немецкий научный ледокол «Polarstern» выполнил комплекс метеорологических, гидрологических, гидрохимических, биологических и геологических работ в Евразийской части океана. В 1991 году подобные исследования были выполнены с борта шведского ледокола «Oden». В 1993 и 1994 годы в восточной части Арктического бассейна были проведены исследования на борту американского ледокола «Polar Star» и канадского ледокола «Луи Сен-Лоран». В следующие годы работы по исследованию вод Арктического бассейна Северного Ледовитого океана с борта зарубежных морских судов приняли практически регулярный характер. 2 августа 2007 года в рамках Российской полярной экспедиции «Арктика-2007» с научно-исследовательского судна «Академик Фёдоров» в точке Северного полюса были совершены погружения в двух глубоководных аппаратах «Мир». В 2009 году состоялась совместная американо-канадская научная экспедиция при поддержке кораблей «Хили» береговой охраны США и «Луи Сен-Лоран» канадской береговой охраны по исследованию 200 километров океанского дна континентального шельфа (регион северной Аляски — хребет Ломоносова — Канадский арктический архипелаг).

Сейчас со стороны России комплексным научным исследованием Арктики занимается Арктический и антарктический научно-исследовательский институт. Ежегодно институтом организуются полярные экспедиции. С 1 октября 2012 года в Северном Ледовитом океане начала дрейф станция «Северный полюс-40». При непосредственном участии института была создана совместная российско-норвежская Арктическая лаборатория исследования климата Арктики имени Фрама и российско-немецкая Лаборатория полярных и морских исследований имени Отто Шмидта. В Канаде исследованием океана занимается Бедфордский институт океанографии.

Океан в мифологии народов Евразии

Северный Ледовитый океан занимает важное место в мифологических воззрениях народов Северной Евразии.

Северный океан фигурирует как нижний мир мрака, преисподняя, царство мёртвых в мифологической картине мира народов Северной Евразии (финно-угров, самодийцев, тунгусо-маньчжуров). Такой взгляд сформировался в глубокой древности и реконструируется в качестве каймы древнего северно-евразийского космогонического мифа о нырянии за землёй. Народы Сибири делили мироздание не по вертикали, а по горизонтали — относительно Мировой реки. В горных истоках реки мыслился верхний мир света, откуда весной перелётные птицы приносили души новорождённых в мир людей. Души умерших уходили вниз по реке, в нижнее царство мёртвых. Подобная картина мира была вызвана географическими реалиями, а именно — крупными реками Сибири, текущими с юга на север и впадающими в океан. Сам миф о нырянии птиц за землёй и сотворении из неё мира возник в постледниковый период, когда воды сибирских рек скапливались на севере перед отступавшим ледником и образовывали огромный водоём.

В индоиранской мифологической традиции сохранились некоторые отголоски контактов с северными соседями арийской прародины. В частности, некоторыми учёными Мировая гора арийской мифологии (Меру индоариев, Высокая Хара иранцев) соотносится с Уральскими горами. У подножия этой горы находится Мировой Океан (Ворукаша иранцев), который сопоставляют с Северным Ледовитым, а на нём — Остров Блаженных (Шветадвипа индоариев). В «Махабхарате» специально отмечается, что на северном склоне мировой горы Меру располагается побережье Молочного моря. По мнению ряда исследователей, отдельные элементы этой картины через скифское посредство были заимствованы в древнегреческую традицию и повлияли, в частности, на складывание образа Рифейских гор и Гипербореи.

Античной и средневековой книжной традицией Северный Ледовитый океан представлялся крайне смутно и потому активно мифологизировался. В частности, его берега считались краем обитаемого мира, поэтому их должны были населять различные монстры (аримаспы и т. п.), наследники первобытного хаоса. В древнерусской и позднейшей русской традиции эти мифы постепенно вытеснялись объективными данными, накапливавшимися благодаря освоению региона и активным контактам с местным населением. В то же время в европейской географической традиции в Новое время сложилось представление о некоем арктическом континенте, которое по мере развития геологии переросло в теорию об Арктиде. Представления о таинственных арктических островах были популярны и позже, воплотившись в легенду о Земле Санникова, а в популярной и околонаучной литературе подобные мифы сохраняются до сих пор.

Некоторые сведения об океане сохранила и арабская географическая традиция. Арабский путешественник Абу Хамид ал-Гарнати, в середине XII века посетивший Волжскую Булгарию, рассказывал о её северном соседе — стране Йура (Югра), которая располагалась за областью Вису, на море Мрака, то есть на берегу Северного Ледовитого океана. Не лишены арабские сведения и фантастических подробностей — например, сообщается, что с приходом северных купцов в Булгарии наступал страшный холод.

Правовое положение Северного Ледовитого океана

Правовой статус арктического пространства на международном уровне прямо не регламентирован. Фрагментарно он определяется национальным законодательством арктических стран и международно-правовыми соглашениями, преимущественно, в сфере охраны окружающей среды. Непосредственно к Северному Ледовитому океану примыкают территории 6 государств: Дания (Гренландия), Канада, Норвегия, Россия, Соединённые Штаты Америки, Исландия. Последняя претензий на собственный арктический сектор не предъявляет. На сегодня между арктическими государствами отсутствуют соглашения, чётко определяющие права на дно Северного Ледовитого океана.

Существуют два основных способа разграничения прав арктических государств на дно Северного Ледовитого океана: секторальный (каждому арктическому государству принадлежит сектор Северного Ледовитого океана в виде треугольника, вершинами которого являются Северный географический полюс, западные и восточные границы побережья государства) и конвенциальный (к океану необходимо применять общие правила разграничения прав на морские районы, установленные Конвенцией ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 года). Для соблюдения конвенции была создана комиссия ООН по границам континентального шельфа, которая рассматривает документы по увеличению протяжённости шельфа от Дании, Норвегии и России. В 2008 году между Россией, Норвегией, Данией, США и Канадой была подписана Илулиссатская декларация о том, что необходимости в заключении новых международных соглашений по Арктике нет. Вместе с тем державы договорились об экологическом сотрудничестве в Арктике, а также о координации действий в возможных будущих спасательных операциях в регионе.

Дания

Дания включила в свою арктическую область Гренландию и Фарерские острова. Суверенитет Дании на Гренландию был закреплён в 1933 году. Площадь полярных владений Дании составляет 0,372 миллиона км². Дания и Канада оспаривают права на остров Ганса в центре пролива Кеннеди. В 2002 году Дания подала заявку в ООН на право владения 62 тысячами км² континентального шельфа (включая Северный полюс)

Канада

В 1880 году Великобритания официально передала Канаде арктические владения в Северной Америке. Однако многие острова канадской Арктики были открыты американскими и норвежскими исследователями, что представляло опасность для суверенитета Канады в регионе. Канада первой определила правовой статус Арктики в 1909 году, официально объявив своей собственностью все земли и острова, как открытые, так и могущие быть открытыми впоследствии, лежащие к западу от Гренландии, между Канадой и Северным полюсом. В 1926 году эти права юридически закреплены королевским указом, запретившим всем иностранным государствам заниматься какой-либо деятельностью в пределах канадских арктических земель и островов без особого на то разрешения канадского правительства. В 1922 году Канада заявила о принадлежности ей острова Врангеля. СССР опротестовал это заявление и в 1924 году установил на острове Врангеля советский флаг. Сегодня Канада определяет свои владения в Арктике как территорию, включающую водосборный бассейн территории реки Юкон, все земли севернее 60° с. ш., включая Канадский арктический архипелаг и его проливы и заливы, и область прибрежных зон Гудзонова залива и залива Джеймса. Площадь полярных владений Канады 1,43 миллиона км². В 2007 году премьер-министр Канады выступил с инициативой укрепить суверенитет Канады над Арктикой. В развитие этого предложения, в 2009 году парламентом Канады была принята «Северная стратегия Канады», которая помимо политической составляющей в большей степени уделяет внимание экономическому развитию Арктического региона с упором на научные исследования. В 2013 году Канада подала заявку в ООН на право владения 1,2 миллиона км² континентального шельфа (включая Северный полюс).

Норвегия

Норвегия не даёт официального определения своих арктических территорий. В 1997 году министрами по окружающей среде арктических государств определено, что арктическую территорию Норвегии образуют районы Норвежского моря севернее 65° с. ш. Площадь полярных владений Норвегии 0,746 миллиона км². В 1922 году в Париже 42 странами был подписан договор, устанавливающий норвежский суверенитет над архипелагом Шпицберген. Но поскольку на Шпицбергене вели добычу угля компании нескольких стран, архипелаг получил статус демилитаризованной зоны. В 1925 году Норвегия официально объявила о присоединении Шпицбергена к своей территории и установила 200-мильную экономическую зону вокруг архипелага, которую Советский Союз, а затем и Россия не признавали. 15 февраля 1957 года СССР и Норвегия подписали соглашение о морской границе между двумя странами в Баренцевом море. В 2010 году между Норвегией и Российской Федерацией подписан «Договор о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане», в результате которого была определена принадлежность огромных морских пространств общей площадью около 175 тысяч км².

Россия

Статус российской арктической зоны был впервые определён в ноте Министерства иностранных дел Российской империи от 20 сентября 1916 года. Она определяет российскими владениями все земли, находящиеся на продолжении на север Сибирского континентального плоскогорья. Меморандум Народного комиссариата иностранных дел СССР от 4 ноября 1924 года подтвердил положения ноты 1916 года. Постановлением Президиума ЦИК СССР «Об объявлении территорией Союза ССР земель и островов, расположенных в Северном Ледовитом океане» от 15 апреля 1926 года был определён правовой статус арктических владений Советского Союза. Постановление ЦИК объявляло, что «территорией Союза ССР являются все как открытые, так и могущие быть открытыми в дальнейшем земли и острова, не составляющие к моменту опубликования настоящего постановления признанной правительством Союза ССР территории каких-либо иностранных государств, расположенные в Северном Ледовитом океане к северу от побережья Союза ССР до Северного полюса в пределах между меридианом 32 градуса 4 минуты 35 секунд восточной долготы от Гринвича, проходящим по восточной стороне Вайда-губы через триангуляционный знак на мысу Кекурском, и меридианом 168 градусов 49 минут 30 секунд западной долготы от Гринвича, проходящим по середине пролива, разделяющего острова Ратманова и Крузенштерна группы островов Диомида в Беринговом проливе». Общая площадь полярных владений СССР составила 5,842 миллиона км². В 2001 году Россия первая предоставила документы в комиссию ООН о расширенных границах континентального шельфа до 1,2 миллиона км² (включая Северный полюс).

США

В 1924 году США намеревались присоединить Северный Полюс к своим владениям, ссылаясь на то, что Северный полюс есть продолжение Аляски. Сегодня США определяют свои владения в Северном Ледовитом океане как территории к северу от Полярного круга и территории к северу и западу от границы, формируемой реками Поркьюпайн, Юкон и Кускоквим, а также все смежные моря, включая Северный Ледовитый океан, море Бофорта и Чукотское море. Площадь полярных владений США 0,126 миллиона км². США и Канада ведут споры о границе между странами в море Бофорта. Кроме того, американцы настаивают на том, что Северо-Западный проход по морскому праву относится к международным водам, в отличие от позиции Канады, которая считает его своими территориальными водами. Через Чукотское море проходит линия разграничения морских пространств США и России, установленная соглашением 1990 года, продолжающаяся далее на юг через Берингово море. Это соглашение до настоящего времени не ратифицировано Россией, но исполняется обеими сторонами со времени подписания.

Хозяйственное использование

Транспорт и портовые города

В течение большей части года Северный Ледовитый океан используется для морских перевозок, которые осуществляются Россией по Северному морскому пути, США и Канадой по Северо-Западному проходу. Основные судоходные проливы Северного Ледовитого океана: Берингов, Лонга, Дмитрия Лаптева, Вилькицкого, Карские Ворота, Маточкин Шар, Югорский Шар, Датский, Гудзонов. Протяжённость морского пути от Санкт-Петербурга до Владивостока составляет более 12,3 тысячи км. Самый тяжёлый участок по Северному морскому пути вдоль Евразийского побережья России проходит от Мурманска до Берингова пролива. До 60 % грузооборота российского побережья Арктики приходится на Мурманский и Архангельский порты. Важнейшие грузы, следующие по Северному морскому пути: лесоматериалы, уголь, продовольствие, горючее, металлоконструкции, машины, а также товары первой необходимости для жителей Севера. По грузообороту в российском секторе Арктики выделяются Кандалакша, Беломорск, Онега, Дудинка, Игарка, Тикси, Диксон, Хатанга, Певек, Амдерма, Зелёный Мыс, Мыс Шмидта.

В американском секторе Северного Ледовитого океана регулярная навигация отсутствует, резко преобладают односторонние перевозки товаров первой необходимости для редкого населения. На побережье Аляски находится самый крупный порт Прудо-Бей, обслуживающий одноимённый нефтедобывающий район. Крупнейший порт Гудзонова залива — Черчилл, через который производится вывоз пшеницы из канадских провинций Манитоба и Саскачеван через Гудзонов пролив в Европу. Сбалансированный характер имеют перевозки между Гренландией (порт Кекертарсуак) и Данией (рыба, продукция горной промышленности следуют в Данию, промтовары и продовольствие — в Гренландию).

Вдоль Норвежского побережья развита густая сеть портов и портовых пунктов, развита круглогодичная навигация. Важнейшие из норвежских портов: Тронхейм (лес и лесопродукты), Му-и-Рана (руда, уголь, нефтепродукты), Будё (рыба), Олесунн (рыба), Нарвик (железная руда), Киркенес (железная руда), Тромсё (рыба), Хаммерфест (рыба). Прибрежные воды Исландии характеризуются развитием каботажного плавания. Наиболее значительные порты — Рейкьявик, Грундартанги (алюминий), Акюрейри (рыба). На Шпицбергене портовые пункты Лонгйир, Свеа, Баренцбург и Пирамида специализируются на вывозе каменного угля.

С открытием северных путей возникает альтернативный маршрут доставки грузов из Азии в Европу и Северную Америку, минуя Суэцкий или Панамский каналы, что сокращает протяжённость маршрута на 30—50 % и привлекает к региону внимание азиатских стран, в частности, Китая, Японии и Южной Кореи. Северный морской путь почти на 5 тысяч км короче маршрута через Суэцкий канал, а Северо-Западный проход на 9 тысяч км короче маршрута через Панамский канал.

Порт Мурманск	Вид с другой стороны фьорда на порт Акюрейри	Нефтяная и газовая скважина на искусственном острове в море Бофорта к северу от Аляски	Вид на Баренцбург с моря

Рыболовство

Долгое время рыболовство являлось основной отраслью хозяйственного использования океана. Основной промысел в европейской части бассейна приходится на Норвежское, Гренландское и Баренцево моря, а также пролив Девиса и залив Баффина, в которых добывается около 2,3 миллионов тонн рыбы ежегодно. Большая часть улова в Российской Федерации приходится на Баренцево море. Весь крупнотоннажный флот базируется в Архангельске и Мурманске. Многочисленный флот Норвегии базируется в десятках портов и портовых пунктов: Тронхейм, Тромсё, Будё, Хаммерфест и другие. Весь улов Исландии приходится на арктические воды (Гренландское и Норвежское моря). Лов производится в основном малотоннажными судами, базирующимися в 15 портах и портовых пунктах. Важнейшими из портов являются Сигъефердур, Вестманнаэёар, Акюрейри. Для Гренландии характерно исключительно прибрежное рыболовство, специфическим для неё является зверобойный промысел (главным образом гренландского тюленя). Рыболовство в Гренландии сосредоточено у западного побережья острова. Канада и США практически не ведут промышленного лова рыбы в арктических водах. Около побережья Аляски на площади более 500 тысяч км² запрещено промышленное рыболовство.

Нефть и газ

Северный Ледовитый океан с прилегающими территориями суши — это громадный нефтегазоносный супербассейн, содержащий богатейшие запасы нефти и газа. По данным, которые приводит Геологическое общество США в 2008 году, неразведанные запасы Арктического шельфа оцениваются в 90 миллиардов баррелей нефти и 47 триллионов м³ природного газа, что составляет 13 % неразведанных мировых запасов нефти и 30 % неразведанных газовых запасов. Более 50 % неразведанных запасов нефти находится у побережья Аляски (30 млрд баррелей), в Амеразийском бассейне (9,7 млрд баррелей) и в районе Гренландии. 70 % запасов голубого топлива сосредоточены в Восточно-Сибирском районе, на востоке Баренцева моря и у берегов Аляски. По состоянию на 2008 год в Арктике было разведано более 400 месторождений углеводородов, суммарные запасы которых составляют 40 миллиардов баррелей нефти, 31,1 триллиона м³ газа и 8,5 миллиардов баррелей газового конденсата. Наиболее важные имеющиеся и планируемые проекты по добыче нефти и газа в регионе:

• на Аляске в США:
  • нефтегазовое месторождение Прудо-Бей и
  • нефтяное месторождение Купарук-Ривер,
• в Канаде :
  • газовое месторождение на острове Мелвилл,
  • нефтяные месторождения на острове Камерон и
  • углеводородные месторождения в :
    • дельте реки Маккензи и
    • море Бофорта,
• разрабатываемые Норвегией:
  • газовые месторождения:
    • Ормен Ланге и
    • Снёвит на шельфе Норвежского моря,
• Россия:
  • газоконденсатное Штокмановское месторождение на востоке Баренцева моря,
  • Бованенковское нефтегазоконденсатное месторождение на полуострове Ямал,
  • нефтегазоносные Восточноземельские участки в Карском море на Российском шельфе.

Минеральные ресурсы

Угли

Российский сектор арктического побережья богат каменными и бурыми углями:

• на Таймыре и
• Анабаро-Хатангском побережье,
• Олонецком прибрежном месторождении,
• в районе бухты Тикси;
• на островах:
  • Бегичева,
  • Визе,
  • Ушакова,
  • Уединения,
  • Исаченко.

Общие запасы угля на арктическом побережье Сибири превышают 300 миллиардов т, более 90 % из них составляют каменные угли различных типов. Богатые запасы угля есть на арктическом побережье США и Канады. В Гренландии месторождения каменного угля и графита открыты на побережье моря Баффина.

Рудные ископаемые

Берега Северного Ледовитого океана богаты разнообразными рудными ископаемыми:

• прибрежно-морские россыпи ильменита на Таймырском побережье,
• месторождения олова на побережье Чаунской губы,
• золота на Чукотском побережье,
• алюминий,
• железная руда,
• апатит,
• титан,
• слюда,
• флогопит,
• вермикулит на Кольском полуострове,
• железорудное месторождение Сидварангер на востоке Норвегии,
• месторождения золота и бериллия (Лоус-Ривер),
• олова и вольфрама на побережье полуострова Сьюард на Аляске,
• свинцово-цинковое месторождение Ред-Дог на Аляске (до 10 % мировой добычи цинка),
• свинцово-цинковых руд на Канадском архипелаге,
• серебро-свинцовых руд на Баффиновой Земле,
• разработка железной руды на полуострове Мелвилл,
• месторождения полиметаллов на западном побережье Гренландии с высоким содержанием в руде серебра,
• свинца и цинка,
• крупное месторождение урана в Гренландии, открытое в 2010 году.

Использование в военных целях

В XX веке использование океана в военных целях было ограничено ввиду трудных навигационных условий, было построено несколько военных баз, осуществлялись полёты над океаном. В европейской части во время Второй мировой войны пролегал путь арктических конвоев. Однако, снижение ледового покрова в летние месяцы, а также возможное полное таяние льдов делает актуальным военное использование, позволив осуществлять присутствие военно-морских сил в Арктике, а также быстрое развёртывание военных сил и более гибкие планы с использованием морских транспортных маршрутов. Также видоизменяется стратегия безопасности, охраны границ и интересов в регионе.

Датский флот использует для круглогодичного патрулирования берегов Гренландии два малых корабля и один патрульный корабль, ещё 3 фрегата не имеют возможности работать во льдах. База королевского флота Дании находится на юге Гренландии в Кангилиннгуите. На вооружении королевского флота Норвегии находится 6 подводных лодок типа «Ула», 5 фрегатов типа «Фритьоф Нансен», к 2015 году Норвегия планирует добавить к ним корабль поддержки. На фрегатах установлена сверхзвуковая противокорабельная ракета NSM. Норвежская береговая охрана включает также ряд кораблей, способных работать в тонких льдах, ни один из кораблей Норвегии не может ломать толстый лёд. Патрулирование северных вод Канады осуществляет служба береговой охраны, которая располагает 11 ледоколами без вооружения на борту, два из них оборудованы под исследовательские проекты. На вооружении Королевского флота Канады находятся 15 надводных кораблей и 4 подводные лодки без ледового усиления, которые могут оперировать в океане только летом. Ближайшая морская база находится в Галифаксе, но к 2015 году планируется переоснащение и строительство доков на прибрежной базе в Нанисивике (Нунавут), а также строительство базы в Резольют-Бей.

Основные силы российского флота в Арктике сосредоточены на северо-западе Кольского полуострова. Северный флот России, крупнейший из пяти флотов страны, базируется на нескольких морских базах на побережье Баренцева и Белого морей. На вооружении Северного флота находятся подводные лодки, в том числе с ядерными баллистическими ракетами, единственный в России авианосец «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов», а также крупный ледокол «50 лет Победы». Кроме того, на вооружении Северного и Тихоокеанского флотов стоят ледоколы меньшего размера проекта 97, пограничной службы — 97П. Усилить военное присутствие в регионе могут заказанные Россией десантные вертолётоносцы типа «Мистраль». Также в Арктических водах работает около 20 гражданских ледоколов. Побережье Аляски входит в зону ответственности Тихоокеанского флота ВМС США. На вооружении флота стоит 39 атомных подводных лодок, из них 10 АПЛ типа «Огайо», 6 атомных авианосцев типа «Нимиц» и другие суда. Корабли в основном не оснащены для плавания во льдах, исключение составляет экспериментальное судно M/V Susitna. Вместе с тем, у них достаточно оборудования для работы в северных широтах. Большинство подводных лодок способны работать подо льдом Арктики и совершают регулярные рейды в океане, включая всплытия около Северного полюса. Современный сторожевой корабль береговой охраны США типа «Легенд» (англ.) специально сконструирован, чтобы выполнять операции в Арктике. В ведении береговой охраны также есть три ледокола без вооружения, которые используются в основном в исследовательских целях.

С 2008 года Канада проводит ежегодные арктические учения «Операция Нанук». Россия активизировала своё присутствие в регионе, проведя ряд запусков баллистических ракет с подводных лодок, а также осуществив полёты стратегических бомбардировщиков Ту-95 в районе моря Бофорта. В 2009 году Военно-морские силы США приняли Арктическую стратегию, с 2007 года проводятся совместные с Великобританией учения.

Стокгольмский институт исследования проблем мира отмечает, что идёт модернизация и передислокация судов в соответствии с экономическими и политическими реалиями. Говорить об усилении военного противостояния в Северном Ледовитом океане пока преждевременно. Вместе с тем, в связи с ресурсными богатствами региона и увеличением военной и экономической активности, возможны неожиданные инциденты, во избежание которых институт рекомендует всем прибрежным странам вести открытую политику.

Центр стратегических и международных исследований в США также замечает, что в связи с активностью в регионе увеличилось число аварий и катастроф, вроде инцидента с круизным лайнером Clipper Adventurer у берегов Нунавута в августе 2010 года, для предотвращения последствий которых необходима координация усилий всех прибрежных стран.

Литература

• Агранат Г. А. Зарубежный Север. Опыт освоения. — М., 1970.
• Атлас океанов : Северный Ледовитый океан / отв. ред.: С. Г. Горшков ; гл. ред.: В. И. Фалеев. — Л. : Гл. упр. навигации и океанографии Мин. Обороны СССР, 1980. — 188 с.</span>
• Атлас океанов : Термины. Понятия. Справочные таблицы. — Л. : Гл. упр. навигации и океанографии Мин. Обороны СССР, 1980. — 160 с.</span>
• Визе В. Ю. Моря Советской Арктики. Очерки по истории исследования. — М.—Л., 1948.
• Географический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1986.
• Гаккель Я. Я. Наука и освоение Арктики. — Л., 1957.
• Гордиенко П. А. Северный Ледовитый. — Л., 1973.
• Зубов Н. Н. В центре Арктики. Очерки по истории исследования и физической географии Центральной Арктики. — М.—Л., 1948.
• История открытия и освоения Северного морского пути, т. 1—3. — М.—Л., 1956—1962.
• Козловский А.М. SOS в Антарктике. Антарктика черным по белому. — СПб.: ААНИИ, 2010.
• Физическая география материков и океанов / Под общей ред. А. М. Рябчикова. — М.: Высшая школа, 1988.
• Paul Arthur Berkman, Alexander N. Vylegzhanin. Environmental Security in the Arctic Ocean. — Springer, 2013.
• Robert R. Dickson, Jens Meincke, Peter Rhines. Arctic-Subarctic Ocean Fluxes: Defining the Role of the Northern Seas in Climate. — Springer, 2008. — 736 с.
• R. Stein. Arctic Ocean Sediments: Processes, Proxies, and Paleoenvironment: Processes, Proxies, and Paleoenvironment. — Elsevier, 2008. — 608 с.

Ссылки

• [www.aari.ru/main.php Арктический и антарктический научно-исследовательский институт]
• [www.fram.nw.ru/ Российско-норвежская Арктическая лаборатория по изучению климата имени Фрама]
• [www.otto-schmidt-laboratory.de/ Российско-немецкая Лаборатория полярных и морских исследований имени Отто Шмидта]
• [climaty.ru/node/10 Глава «Морской лед» из «Copenhagen Diagnosis: Climate Science Report»]
• [igo.3dn.ru/load/severnyj_ledovityj_okean/7 История географических открытий. Северный Ледовитый океан]
• [www.more.acuva.ru/?Istoriya_otkrytii_i_issledovanii_Severnogo_Ledovitogo_okeana История открытий и исследований Северного Ледовитого океана].

Арктика   География

Отрывок, характеризующий Северный Ледовитый океан

– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.