Арлазоров, Ян Майорович

Ян Арлазоров
Имя при рождении:	Яков Маерович Шульруфер
Профессия:	актёр театра и эстрады, юморист, радиоведущий
Карьера:	1972—2009 годы
Награды:

Ян Ма́йорович (Ма́ерович, Меерович) Арлазо́ров (26 августа 1947, Москва, СССР — 7 марта 2009, Москва, Россия) — российский театральный актёр и эстрадный артист, заслуженный артист России (1997), лауреат Всероссийского конкурса артистов эстрады.

Биография

Родился в еврейской семье. Отец — адвокат, участник Великой Отечественной войны, лейтенант медицинской службы, начальник медицинского снабжения 12-го отдельного медсанбата 1-й Гв. ВДД Ма́ер Шму́льевич (Само́йлович) Шульру́фер (1923—2013), мать — врач-хирург Раиса Яковлевна Арлазорова, родом из Харькова (Ян носил фамилию матери). В семье был не единственным ребёнком, младший брат — Леонид Маерович Шульруфер.

«Моя мама — хирург. Она была удивительно красивой женщиной. Наверное, для каждого человека его мама — самая-самая, но моя действительно была самой-самой… У них с папой была необыкновенная любовь. Папа мальчишкой ушел на фронт, прошел всю войну десантником. Он очень мужественный, несгибаемый человек, удивительно честный и порядочный. После войны папа стал адвокатом. Все, что есть во мне хорошего, — от моих родителей. Мой младший брат, я старше его на 9 лет, — кандидат математических наук. Брата я всегда очень любил и люблю, хотя по характеру мы очень разные».

Ян окончил Щукинское театральное училище, работал в Центральном детском театре. С конца 1970-х годов служил в театре имени Моссовета, в начале 1990-х годов перешёл на эстраду.

«Госпидя!» с интонацией Арлазорова стали тут же повторять везде и по любому поводу — в редакциях и больницах, на зонах и в ЖЭКах, на стадионах и в домах отдыха.

В начале 1990—х годов вся страна знала его «Мужика». Кто был «родителем» знаменитого персонажа Арлазорова («Мужик, ты сам понял, чё сказал?»), история и артист умалчивают. Его об этом спрашивали неоднократно, но от ответа Ян Маерович предпочитал уходить. Почему? Может, разошёлся с автором монолога во взглядах и вычеркнул его из своей жизни решительно и бесповоротно, как это у него всегда бывало.

В конце 1990-х вёл на радиостанции «Авторадио» передачу «Народная скорая помощь». Снялся в нескольких фильмах.

В 1995 году стал лауреатом «Кубка Аркадия Райкина» на международном фестивале «MORE SMEHA» в г. Рига.

Ян Арлазоров работал в программе «Аншлаг» вместе с такими юмористами, как Геннадий Ветров, Юрий Гальцев, Елена Воробей, Сергей Дроботенко.

Автор книги мудрости Яна Арлазорова «Яньки» (2004).

Был женат на актрисе театра и кино Ёле Санько. Их брак просуществовал недолго, но вылился в длинную, почти кровную вражду. Супруги не общались 24 года — до самой смерти юмориста. В этом браке есть дочь Алёна (Елена) Санько.

Смерть

В конце жизни Арлазоров замкнулся, ни с кем не хотел общаться. В его доме бывали только его самые близкие люди. Последнее время, как рассказывают друзья Яна Мейеровича, он никого не хотел видеть. Рядом были только самые близкие — отец и младший брат. Перед смертью Ян Майорович хотел повидаться или поговорить с дочкой, но встреча так и не состоялась.

Ян Арлазоров скончался 7.3.2009 года, на 62-м году жизни, после тяжёлой и продолжительной болезни (рак, по некоторым данным — опухоль желудка, поразившая жёлчный пузырь и поджелудочную железу). Причиной трагического исхода стало нежелание Арлазорова оперироваться — длительное время он пытался лечиться голоданием и ходил к целителям. Незадолго до смерти Ян Арлазоров постоянно говорил: «Мама, возьми меня к себе. Мне очень больно жить».

Прощание с Яном Арлазоровым состоялось в Государственном театре эстрады.

На похоронах Арлазорова Ёла Санько не появилась. Проститься с отцом пришла дочь Алёна.

Владимир Винокур сказал после смерти Арлазорова: «Смерть никогда не бывает ожидаемой. Да, он болел долгие месяцы, и все об этом знали, но день, когда Яна не стало, конечно, оказался трагедией. Это время было мучительным не только для него самого, но и для близких, окружающих. Это огромная потеря… Ян был великолепным артистом! Мыслящим! Один из немногих, я бы даже сказал, первый, кто нашел такой контакт с залом. В последние месяцы Ян Майорович почти ни с кем не общался… Его можно понять. Понять как артиста. Он хотел, чтобы его запомнили веселым, бодрым, жизнерадостным, таким, каким он был всю жизнь, до болезни».

11 марта он был похоронен на Востряковском кладбище (50 уч.) в Москве. В день 63-летия со дня рождения артиста на его могиле был открыт памятник, который представляет собой установленный на постамент бронзовый круг с рельефным изображением покойного.

В 2011 году о Яне Арлазорове был снят документальный фильм «Ян Арлазоров. Народный мужик России».

Сценический образ

Арлазоров — актёр-импровизатор, он не стеснялся выходить с микрофоном в народ и часто втягивать зрителей в номер. Его коронной фразой стало обращение к зрителю: «Эй, мужик!».

Ян Арлазоров был единственным из актёров разговорного жанра, кто обращался к зрителю напрямую, втягивая их в сценическое действо. Эта задача во много раз сложнее, чем исполнять выученный текст, поскольку артисту при прямом контакте с аудиторией нужно быть готовым к любому развитию событий и обладать мгновенной реакцией.

Свои монологи артист писал, как правило, сам, но прибегал и к помощи профессиональных эстрадных драматургов — Анатолия Трушкина, Семёна Альтова, Ефима Смолина, Марьяна Беленького, Александра Дудоладова.

Известные образы

• Кассирша вокзала (знаменитая фраза «Госпидя!»)
• Человек из народа (знаменитое обращение «Эй, мужик!»)

Фильмография

• 1972 — Хроника ночи — Пеппи
• 1980 — Пиф-паф, ой-ой-ой — режиссёр (озвучивание)
• 1988 — Цитата (телеспектакль)
• 2006 — Карнавальная ночь 2
• 2006 — Весёлые соседи — эпизод

Награды

• 2 августа 1997 — Заслуженный артист Российской Федерации
• 27 апреля 2001 — Заслуженный артист Автономной Республики Крым
• 17 марта 2008 — Орден Почёта

Ссылки

• [www.umoristy.ru/p41.html Ян Арлазоров на сайте «Юмористы»]
• [arlazorov-yan.livejournal.com/ arlazorov-yan] — сообщество «Ян Арлазоров» в «Живом Журнале»
• [www.youtube.com/results?search_query=Ян+Арлазоров&aq=f видеоролики на youtube]

Отрывок, характеризующий Арлазоров, Ян Майорович

– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.