Арма, Айи Квеи

Айи Квеи Арма
Ayi Kwei Armah
Род деятельности:	писатель
Дата рождения:	28 октября 1939(1939-10-28) (84 года)
Место рождения:	Секонди-Такоради, Гана
Гражданство:	Гана Гана

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Айи Квеи Арма (англ. Ayi Kwei Armah; род. 28 октября 1939, Секонди-Такоради, Британский Золотой Берег) — ганский писатель, пишущий на английском языке. Оказал большое влияние на развитие англоязычной литературы Африки.

Биография

Детство и Образование

Арма родился в портовом городе Секонди-Такоради, Гана. Отучившись в школе Ачимота, в 1959 году он покинул Гану, чтобы посещать школу Гроутон, штат Массачусетс и после её окончания поступил в Гарвардский университет, где изучал социологию.

Начало творческого пути

По окончании университета переехал в Алжир и работал там переводчиком в журнале Революционная Африка. В 1964 году Арма вернулся в Гану, где работал в качестве сценариста для ганского телевидения, а затем преподавал английский язык в школе Навронго. В первом романе Прекрасные еще не родились (The Beautiful Ones Are Not Yet Born, 1968) он создал обобщающую картину социальной жизни Ганы, достигшей независимости, поставил острые проблемы развития молодых государств. В романе Осколки (The Fragments, 1970) нарисована сатирическая картина развивающегося африканского общества. Действие романа Почему мы так благословенны? (Why Are We So Blest?, 1972) происходит в вымышленной стране Конгерии в период её борьбы за независимость. Социально-исторический фон передан в беллетризованном очерке истории Африканского континента Две тысячи сезонов (Two Thousand Seasons, 1973). Действие романа Целители (The Healers, 1978) происходит во второй половине XIX в., когда английские колонизаторы, в попытке захватить территорию Золотого Берега, встретили отпор со стороны государства Ашанти. Люди, называющие себя "целителями", призывают африканцев покончить с внутренними распрями и сплотиться для отпора иноземным поработителям. Своеобразна манера повествования: автор мастерски пользуется приемами устной литературной традиции гриотов - народных сказителей и историков для воссоздания прошлого Африканского континента.

Произведения

• African Socialism: Utopian or Scientific, 1967 (Présense Africaine 64)
• The Beautiful Ones Are Not Yet Born, 1968 (нем. пер. Die Schönen sind noch nicht geboren)
• The Offal Kind, 1969 (short stories)
• Fragments, 1970 – Pirstaleita (фин. пер. Seppo Loponen)
• Why Are We So Blest?, 1972 – Mistä meille tämä armo? (фин. пер. Seppo Loponen)
• Two Thousand Seasons, 1973
• The Healers, 1978
• The Caliban Complex, 1985 (West Africa, March 18 and 25)
• The Festival Syndrome, 1985 (West Africa, April 15)
• Dakar Hieroglyphics, 1986 (West Africa, May 19)
• Doctor Kamikaze, 1989 (short stories)
• Osiris Rising, 1995
• Hieroglyphics for Babies, 2002 (with Aboubacry Mousa Lam)
• KTM: In the House of Life, 2002

Публикации на русском языке

• Целители. Роман. Пер. А.Сергеева - М: Прогресс. 1982, 328 с.
• Осколки. Роман. Пер. А. Кистяковского, М. Лорие//Избранные произведения писателей Тропической Африки. - М: Прогресс(Библиотека избранных произведений писателей Азии и Африки), 1979. с. 5-184
• Африканская легенда. Пер. И.Тогоевой. Амулет Яу Ману. Пер. В.Перехватова. Отбросы. Пер. В Перехватова. Новеллы // Ганская новелла. - М: Известия(Библиотека журнала "Иностранная литература"). 1987, с. 9-41

Примечания

Лит.: Вавилов В.Н. Арма, Айи Квеи //Африка: Энцикл.справочник: В 2 т. М., 1986.

Отрывок, характеризующий Арма, Айи Квеи

– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.