Армейский комиссар 2-го ранга
Армейский комиссар 2-го ранга | |
---|---|
Армейский комиссар 2-го ранга — персональное воинское звание в РККА и РККФ для высшего политического состава ВС СССР.
Ниже армейского комиссара 1-го ранга, выше корпусного комиссара.
Содержание
История
Введено Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 22.09.1935 «О введении персональных военных званий начальствующего состава РККА».
Фактически упразднено с введением генеральских званий Указом Президиума Верховного совета СССР от 07.05.1940 «Об установлении воинских званий высшего командного состава Красной Армии».
младшее звание: Корпусной комиссар |
Армейский комиссар 2-го ранга |
старшее звание: Армейский комиссар 1-го ранга |
Род войск | Соответствующее звание/должность |
---|---|
В командном составе | |
Общевойсковое звание | Командарм 2-го ранга |
Народный комиссариат внутренних дел СССР | Комиссар государственной безопасности 2-го ранга[1], введённое постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 октября 1935 года (военнослужащие пограничных и внутренних войск НКВД имели воинские звания, принятые в РККА) |
Военно-Морской Флот СССР | Флагман флота 2-го ранга |
В начальствующем составе | |
в сухопутных и военно-воздушных силах | Арминженер |
в военно-морских силах | Инженер-флагман флота |
в военно-хозяйственном составе всех родов войск | Арминтендант |
в военно-юридическом составе всех родов войск | Армвоенюрист |
в военно-медицинском составе всех родов войск | Армврач |
в военно-ветеринарном составе всех родов войск | Армветврач |
Персоналии
1935 год
- Амелин, Михаил Петрович (1896—1937), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Киевского военного округа. Расстрелян 8 сентября 1937 года.
- Аронштам, Лазарь Наумович (1896—1938), член Военного совета при наркоме обороны СССР — член Военного совета Приволжского военного округа. Расстрелян 25 марта 1938 года.
- Булин, Антон Степанович (1894—1938), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Белорусского военного округа. Расстрелян 29 июля 1938 года.
- Векличев, Георгий Иванович (1898—1938), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Московского военного округа. Расстрелян 8 января 1938 года.
- Гришин, Александр Сергеевич (1891—1937), член Военного совета — начальник политуправления Балтийского флота. Застрелился, опасаясь ареста, 15 июля 1937 года.
- Гугин, Григорий Иванович (1896—1937), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Черноморского флота. Расстрелян 26 ноября 1937 года.
- Иппо, Борис Михайлович (1898—1937), начальник Военно-политической академии имени Н. Г. Толмачева и член Военного совета при народном комиссаре обороны СССР. Расстрелян 26 ноября 1937 года.
- Кожевников, Сергей Николаевич (1896—1938), член Военного совета — начальник политуправления Харьковского военного округа. В декабре 1936 г. смещен с поста без нового назначения; в июле 1937 г. уволен из РККА. Расстрелян 9 января 1938 года.
- Ланда, Михаил Маркович (1890—1938), ответственный редактор газеты «Красная звезда». Расстрелян 28 июля 1938 года.
- Мезис, Август Иванович (1894—1938), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Приволжского военного округа. Расстрелян 21 апреля 1938 года.
- Окунев, Григорий Сергеевич (1900—1938), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Тихоокеанского флота. Расстрелян 28 июля 1938 года.
- Осепян, Гайк Александрович (1891—1937), заместитель начальника Главного политического управления РККА. Расстрелян 10 сентября 1937 года.
- Славин, Иосиф Еремеевич (1893—1938), начальник Управления военно-учебных заведений РККА. Расстрелян 15 марта 1938 года.
- Смирнов, Пётр Александрович (1897—1939), член Военного совета при наркоме обороны СССР — начальник политуправления Ленинградского военного округа. В декабре 1937 года повышен до армейского комиссара 1-го ранга, назначен наркомом Военно-морского флота СССР. Расстрелян 23 февраля 1939 года.
- Шифрес, Александр Львович (1898—1938), начальник Военно-хозяйственной академии РККА и член Военного совета при народном комиссаре обороны СССР. Расстрелян 25 сентября 1938 года.
1937 год
- 14.06.1937 — Берзин, Ян Карлович (1889—1938), начальник Главного разведывательного управления РККА и член Военного Совета при Народном комиссаре обороны СССР, расстрелян
- 30.12.1937 —
- Мехлис, Лев Захарович (1889—1953), начальник Главного политического управления РККА, повышен в звании до армейского комиссара 1-го ранга в 1939 году
- Щаденко, Ефим Афанасьевич (1885—1951), начальник Управления командного и начальствующего состава РККА, повышен в звании до армейского комиссара 1-го ранга в 1939 году
1939 год
- 28.04.1939 — Рогов, Иван Васильевич (1899—1949), начальник Главного управления политической пропаганды РККФ, переаттестован в генерал-лейтенанты береговой службы
1940 год
- 04.04.1940 — Запорожец, Александр Иванович (1899—1959), член Военного Совета Московского военного округа, повышен в звании до армейского комиссара 1-го ранга в 1941 году
- 20.06.1940
- Бирюков, Николай Иванович (1901—1974), член Военного Совета Дальневосточного фронта, переаттестован в генерал-лейтенанты танковых войск
- Борисов, Владимир Николаевич (1901-?), заместитель начальника Главного управления политической пропаганды РККА, осуждён в июле 1941 года на 5 лет ИТЛ за мошенничество[2] с лишением звания. В 1944 году освобожден досрочно, присвоено звание полковника. В 1948 году арестован повторно и осужден на 5 лет. Срок отбыл полностью. Реабилитирован в 1954 году
1941 год
- 22.10.1941 — Степанов, Павел Степанович (1901—1977), заместитель командующего ВВС СССР по политической части, переаттестован в генерал-майоры авиации
- 17.11.1941 — Кузнецов, Фёдор Федотович (1904—1979), заместитель начальника Главного управления политической пропаганды РККА, переаттестован в генерал-лейтенанты
Знаки различия
Знаки различия армейского комиссара 2-го ранга в армии и авиации: четыре ромба в петлицах с эмблемой рода войск (после 30 июля 1940 года), и общая для политработников всех званий красная звезда с серпом и молотом, нашитая на обоих рукавах выше обшлага[3] (1 августа 1941 года ношение таких нашивок было отменено).
См. также
- Комиссар (в воинском подразделении)
- Воинские звания и знаки различия РККА 1935—1940
- Воинские звания и знаки различия РККА 1940—1943
Напишите отзыв о статье "Армейский комиссар 2-го ранга"
Примечания
- ↑ Веремеев Ю. Г. Анатомия армии [army.armor.kiev.ua/titul/rus_7.shtml Таблицы воинских званий Русской Армии. Рабоче-Крестьянская Красная Армия 1935—1940 гг.]
- ↑ В. Звягинцев «Война на весах Фемиды: Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел»
- ↑ [ussrfleet.1939-45.ru/znaki_1.php Нарукавные знаки различия военнослужащих ВМФ (июнь 1941 — февраль 1943 года).]
Отрывок, характеризующий Армейский комиссар 2-го ранга
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.