Вооружённые силы Юга России

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Армия Деникина»)
Перейти к: навигация, поиск
Вооружённые силы Юга России
Годы существования

8 января 1919 года
11 мая 1920 года,
затем переименованы в
Русскую армию Врангеля

Страна

Юг России

Входит в

Русская армия

Тип

сухопутные войска,
военно-воздушные силы,
военно-морской флот

Включает в себя

Добровольческую, Донскую, Кавказскую и др. армии

Функция

восстановление законности и порядка в России

Численность

160 000 (июль 1919 года)
270 000 (октябрь 1919 года)

Дислокация

Юг России

Прозвище

деникинцы

Покровитель

Антанта

Девиз

За Великую, Единую и Неделимую Россию

Цвета

бело-сине-красный

Марш

Шли дроздовцы твердым шагом

Участие в

Гражданская война в России

Командиры
Известные командиры

А. И. Деникин (до 04.04.20)
П. Н. Врангель (после 04.04.20)

Вооружённые си́лы Ю́га Росси́и[1] (ВСЮР) — оперативно-стратегическое объединение белых войск Юга России в 19191920 годах, в ходе Гражданской войны. Образованы 8 января 1919 года в результате объединения Добровольческой армии и армии Всевеликого Войска Донского для совместной борьбы против большевиков.

Максимальной численности ВСЮР достигли в октябре 1919 года — 270 тыс. человек, 600 орудий, 38 танков, 72 самолёта, около 120 кораблей[2] (по другим данным, около 160 тыс. человек в июле 1919 года)[3].

С января по декабрь 1919 года Ставка Главнокомандующего Вооружёнными силами Юга России генерала А. И. Деникина находилась в Таганроге.





Состав

В состав ВСЮР входили:

Январь — апрель 1919 года

Разгромив к февралю 1919 года на Северном Кавказе 90-тысячную 11-ю армию РККА[7], командование ВСЮР стало перебрасывать войска на север, на Донбасс и на Дон, в помощь частям Донской армии (15 тыс. штыков и сабель), отступавших под натиском Южного фронта Красной армии (85 тыс. штыков и сабель). В тяжёлых оборонительных боях в марте — апреле 1919 года севернее Ростова-на-Дону и Новочеркасска и на Маныче (см. Манычская операция (1919)) добровольцы и казаки (25 тысяч штыков и сабель) сдержали наступление превосходящих сил противника, позволив командованию ВСЮР подготовить весеннее контрнаступление. В марте 1919 года командование белых на Юге России организовало государственную стражу, начав формировать собственный государственный аппарат на занятых ими территориях.

Поход на Москву

 
Московский поход ВСЮР (1919)
Рейд Мамонтова Августовское наступление Орёл-Кромы Воронеж-Касторное Чернигов Лиски-Бобров

17 мая 1919 года Вооружённые силы Юга России начали операцию по разгрому Южного фронта Красной армии, чтоб выйти на оперативный простор и начать наступление на Москву. В середине мая войска Южного фронта красных (100 тыс. штыков и сабель, 460 орудий, 2000 пулемётов) под командованием В. М. Гиттиса вели наступление на Донбассе на реках Северский Донец и Маныч в общем направлении на Ростов-на-Дону и Новочеркасск с целью окружить и уничтожить части ВСЮР.

Используя казацко-крестьянские восстания в тылу Южного фронта (на Верхнем Дону и Украине), 17—24 мая войска ВСЮР в составе Добровольческой, Донской и Кавказской армий (70 тысяч штыков и сабель, 350 орудий, 1500 пулемётов) под общим командованием генерала А. И. Деникина нанесли контрудары, прорвали фронт красных и перешли в контрнаступление в полосе от Азовского до Каспийского моря, нанося главный удар на Харьков и вспомогательный на Царицын.

В мае — июне красные оставили Донбасс, Крым, 24 июня — Харьков, 27 июня — Екатеринослав, 30 июня — Царицын. Были разгромлены три советские армии.

Нанеся тяжёлые поражения армиям Южного фронта в мае — июне, войска ВСЮР вышли на оперативный простор. 3 июля Деникин в Царицыне поставил своим войскам задачу овладеть Москвой. Его директива гласила[8]:

Имея конечной целью захват сердца России — Москву, приказываю:

1. Кавказской армии Врангеля выйти на фронт Саратов — Ртищево — Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее — Нижний Новгород, Владимир, Москву…
2. Генералу Сидорину, до выхода войск генерала Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин — Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях: а) Воронеж, Козлов, Рязань и б) Новый Оскол, Елец, Кашира.
3. Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлении Курск, Орёл, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав — Брянск.
4. Генералу Добровольскому выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона и Николаева.

6. Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач … и блокировать порт Одессу.

Командующий Кавказской армией генерал Врангель и начальник её штаба генерал Юзефович предлагали Деникину закрепиться на рубеже Екатеринослав-Царицын, разместить в районе Харькова 3-4 кавалерийских корпуса для действий в тылах красных по направлению к Москве и вступить во взаимодействие с Уральской армией на востоке, занять Астрахань, дать возможность Каспийской флотилии войти в Волгу. Но Деникин эти предложения истолковал как желание генералов первыми оказаться в Москве[9] и отверг. После занятия Уфы красный восточный фронт развил успех и в сентябре восстановил связь центра страны с Туркестаном.

Однако сил для развития успеха у белых постоянно не хватало, поскольку основные губернии и промышленные города центральной России находились в руках красных, отчего последние имели преимущество как в численности войск, так и в вооружении. Советское командование, со своей стороны, провозгласило лозунг «Все на борьбу с Деникиным!» (9 июля) и приняло чрезвычайные меры по укреплению Южного фронта. Уже в июле его численность увеличилась до 180 тыс. человек и около 900 орудий. Темпы деникинского наступления замедлились, лишь на правом фланге наступления Кавказской армии удалось продвинуться на север и 22 июля овладеть Камышином.

В середине августа Южный фронт РККА попытался перейти в контрнаступление с целью разгромить наступающую главную группировку белых войск, овладеть нижним течением Дона и не допустить отхода основных сил противника на Северный Кавказ.

Заблаговременно узнав о подготовке контрнаступления, деникинское командование предприняло попытку сорвать его, направив 10 августа в знаменитый в будущем рейд по тылам красных войск 4-й Донской казачий корпус генерал-лейтенанта К. К. Мамонтова (6 тыс. сабель, 3 тыс. штыков, 12 орудий). Прорвав фронт, казачий корпус ушёл в глубокий тыл красных, беря города, уничтожая гарнизоны и части противника, разрушая коммуникации, раздавая оружие партизанам. Для борьбы с ним советское командование создало Внутренний фронт под командованием М. М. Лашевича (около 23 тыс. человек, авиация, бронепоезда). Рейд конницы Мамонтова хоть и не смог сорвать контрнаступление Красной армии, но разрушил и дезорганизовал тылы красных, подорвав боеспособность наступавших частей.

14 августа Особая группа (в составе 9-й и 10-й армий, Конного корпуса С. М. Будённого и отряда Волжско-Каспийской военной флотилии нанесла главный удар в общем направлении на Ростов-на-Дону из районов севернее Новохопёрска и Камышина, а ударная группа под командованием В. И. Селивачёва (8-я армия, часть сил 13-й армии, Воронежский укрепрайон) — из района Лиски на Купянск. Продвигаясь с тяжёлыми боями, они к началу сентября вышли на ближние подступы к Харькову и Царицыну, где были разгромлены. После чего деникинские войска продолжили успешное наступление на север и запад. 27 августа белыми была взята Одесса, 31 августа — Киев, 20 сентября — Курск.

Сентябрь и первая половина октября 1919 года были временем наибольшего успеха белогвардейцев юга. Неизменно на острие главного удара находился 1-й армейский корпус (командир — генерал-лейтенант А. П. Кутепов). Ведя успешное наступление, войска Деникина 6 октября взяли Воронеж, 13 октября — Орёл и угрожали Туле. Южный фронт РККА рушился. Большевики были близки к поражению и готовились к уходу в подполье и за границу. Был создан подпольный Московский комитет партии, правительственные учреждения начали эвакуацию в Вологду. Против Добровольческой армии, главной ударной силы ВСЮР, были брошены все силы Южного и часть сил Юго-Восточного фронтов (образован 27 сентября).

С середины октября положение Вооружённых сил Юга России заметно ухудшилось. Тылы были разрушены рейдом по Украине повстанческой армии Махно Н. И., прорвавшей в конце сентября фронт белых в районе Умани[10]. К тому же против Махно пришлось снимать войска с фронта, а большевики, заключив перемирие с поляками и с петлюровцами, высвободили силы для борьбы с Деникиным. Создав количественное и качественное превосходство над противником на главном, орловско-курском, направлении (62 тыс. штыков и сабель у красных против 22 тысяч у белых), в середине октября Красная армия перешла в контрнаступление. Особое значение имел факт переброски Латышской стрелковой дивизии с польского фронта на Южный фронт; под Карачевым на её основе была сформирована Ударная группа под командованием начдива латышей А. А. Мартусевича, которая своим фланговым ударом в 20-х числах октября остановила рвущихся на Москву корниловцев.

В ожесточённых боях южнее Орла, шедших с переменным успехом, к концу октября войска Южного фронта красных (командующий А. И. Егоров) нанесли малочисленным частям Добровольческой армии поражение, а затем стали теснить их по всей линии фронта. Зимой 1919/20 года деникинские войска оставили Харьков, Киев, Донбасс, Ростов-на-Дону. В феврале — марте 1920 года последовало поражение в битве за Кубань вследствие разложения самой неустойчивой части ВСЮР — Кубанской армии (из-за сепаратизма), после чего казачьи части Кубанской армии разложились окончательно и стали массово сдаваться в плен красным или переходить на сторону «зелёных», что повлекло за собой развал фронта белых и отступление Белой армии к Новороссийску.

4 апреля 1920 года Деникин ушёл в отставку и покинул Россию. Остатки белых войск отошли в Крым и были преобразованы в Русскую Армию под командованием барона П. Н. Врангеля.

Главнокомандующие ВСЮР

См. также

Напишите отзыв о статье "Вооружённые силы Юга России"

Примечания

  1. В исторических документах встречается вариант названия Вооружённые силы на Юге России.
  2. [djamb.ru/?cat=101 Военная энциклопедия WorldWeapon. Белые армии].
  3. Волков С. В. Белое движение. Энциклопедия Гражданской войны. — М.: Олма-Пресс, 2003. — С. 89.
  4. Байло А. [www.inst-ukr.lviv.ua/files/20/03-10Bajlo.pdf Тимчасовий союз УГА з Добрармією та його наслідки] (укр.) // Україна: культурна спадщина, національна свідомість, державність : Збірник наукових праць. — Львів: Інститут українознавства ім. І. Крип’якевича НАН України, 2009. — Вип. 18. — С. 353—362.
  5. Томюк І. М. [www.nbuv.gov.ua/portal/natural/Vnulp/Armia/2008_612/13.pdf Причини та наслідки вимушеного об'єднання Української галицької армії з Добровольчою армією уряду А. І. Денікіна (листопад — грудень 1919 р.)] // Вісник Національного університету «Львівська політехніка» : Тематичний випуск «Держава та армія». — 2008. — Вып. 612. — С. 86—91. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0321-0499&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0321-0499].
  6. Солдатенко В. Ф. Трагічна сторінка історії об'єднаного українського фронту: договір УГА з білогвардійцями // [histans.com/LiberUA/Book/sobornist/6.pdf Соборність як чинник українського державотворення (до 90-річчя Акту злуки)] / За ред. Р. Я. Пирога. — Київ, 2009. — С. 53—63. — 229 с.
  7. [www.belrussia.ru/page-id-346.html Разгром Красной армии на Кавказе].
  8. Деникин А. И. Поход на Москву. — Киев: Военное издательство, 1990. — С. 15.
  9. Врангель А.П. «Записки»
  10. Альмендингер В. В. [www.dk1868.ru/history/simferop2.htm Гибель второго батальона Симферопольского Офицерского полка.]

Библиография

  • Последние бои Вооружённых Сил Юга России. — М.: Центрполиграф, 2004. — (Россия забытая и неизвестная. Белое движение). — ISBN 5-9524-1011-1
  • Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооружённых Сил Юга России : Материалы Белого движения. — 384 с. — ISBN 5-17-014831-3, ISBN 5-271-04653-2, ISBN 5-86566-050-0 ~92.11.27/657.

Ссылки

  • М. Н. Левитов. [www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm Корниловцы в боях летом—осенью 1919 года]
  • В. А. Ларионов. [www.dk1868.ru/history/larionov3.htm На москву]
  • В. М. Кравченко. [www.dk1868.ru/history/kravchenko.htm Дроздовцы в летне-осенних боях 1919 года]
  • А. А. Власов. [www.dk1868.ru/history/VLASOV1.htm О бронепоездах добровольческой армии]
  • В. В. Альмендингер. [www.dk1868.ru/history/simferop1.htm «Симферопольский офицерский полк в боях на Украине. Прорыв Махно»]
  • В. В. Альмендингер. [www.dk1868.ru/history/simferop2.htm «Гибель второго батальона Симферопольского Офицерского полка»]
  • М. А. Критский. [krim1920.narod.ru/civilwar/1corps.html 1-й Армейский Корпус Добровольческой Армии]
  • А. В. Туркул. [www.monarhist-spb.narod.ru/library/Turkul/Turkul-00.htm Дроздовцы в огне: Картины гражданской войны, 1918—1920 гг]
  • Шамбаров В. Г. [militera.lib.ru/research/shambarov2/index.html Государство и революции. — М.: Алгоритм, 2001]
  • [archive.is/20121225090202/antisys.narod.ru/denikin.html Наказ Особому Совещанию, составленный Верховным Правителем России генерал-лейтенантом А. И. Деникиным.]
  • [www.belrussia.ru/page-id-797.html Добровольческая Армия в Харькове, июнь — декабрь 1919 года (фото)]
  • [www.swolkov.narod.ru Сайт историка Сергея Владимировича Волкова]

Отрывок, характеризующий Вооружённые силы Юга России

– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.