Армия национального освобождения (Боливия)
| Армия национального освобождения | |
| исп. Ejército de Liberación Nacional | |
| Лидер: | |
|---|---|
| Дата основания: | |
| Дата роспуска: | |
| Идеология: | |
Армия национального освобождения (исп. Ejército de Liberación Nacional) — боливийская леворадикальная партизанская организация, созданная в 1966 г. под руководством Че Гевары как часть континентальной герильи. После гибели Че Гевары в 1967 г. возглавлена Гидо Альваро Передо Лейге. Затем руководителем АНО становится Освальдо Передо Лейге, а после его ареста — Моника Эртль.
История
Эрнесто Че Гевара объявил о создании Армии национального освобождения на собрании своего отряда близ лагеря «М-26» 25 марта 1967 года. Им был написан Манифест АНО, обращение к боливийским шахтёрам. Всего Че Гевара составил четыре сводки о действиях Армии, однако только одна дошла до независимой боливийской печати. Все остальные документы АНО были перехвачены властями[1].
АНО ведет вооружённую борьбу против диктатуры Уго Бансера, установившего репрессивный режим и присоединившегося к операции «Кондор». Во время охоты за нацистским военным преступником Клаусом Барби, который был одним из организаторов государственного переворота, поддержанного аргентинской хунтой (а также консультировал боливийское командование в борьбе с Че Геварой[2][3]), городская структура АНО понесла тяжелые потери. В 1973 году Армия национального освобождения объединяясь с РАН, МИР и Тупамарос создает Хунту революционной координации. В 1976 году в Париже АНО казнит командующего 8 дивизионом генерала (полковника во время расстрела Гевары) Сентено Анайя, причастного к гибели Че Гевары. В 1978 году, после свержения Бансера, Армия национального освобождения самораспускается, а её члены присоединяются к различным социальным движениям.
Судьба выживших активистов
Маркос Фарфан — один из выживших членов Армии национального освобождения — стал заместителем министра внутренних дел в правительстве Эво Моралеса и с тех пор занимается расследованием «грязной войны» во время диктатуры[4].
Лойола Гусман Лара — связная Гевары с городским подпольем, а затем и партизанка — ныне также занимается расследованием преступлений диктаторского режима.
Михаэль Нотдурфтер (1961—1990) — южнотирольский теолог и революционер-интернационалист, присоединившийся во второй половине 1980-х к возрождавшейся Армии национального освобождения.
Напишите отзыв о статье "Армия национального освобождения (Боливия)"
Примечания
- ↑ Лаврецкий И. Р. Эрнесто Че Гевара. — М.: «Молодая гвардия», 1978. — (Серия ЖЗЛ). — С. 278.
- ↑ [www.theguardian.com/uk/2007/dec/23/world.secondworldwar Barbie 'boasted of hunting down Che'] (англ.). The Guardian. Проверено 6 августа 2013. [www.webcitation.org/6IwNmHxUF Архивировано из первоисточника 17 августа 2013].
- ↑ [www.olokaustos.org/argomenti/ratline/barbie/barbie08.htm Klaus Barbie] (итал.). olokaustos.org. Проверено 6 августа 2013. [www.webcitation.org/6IwNnXTMk Архивировано из первоисточника 17 августа 2013].
- ↑ Andres Schipani. [news.bbc.co.uk/2/hi/americas/7925694.stm Hidden cells reveal Bolivia’s dark past ]
Литература
- Gaby Weber. Die Guerilla zieht Bilanz. Gespräche mit Guerilla-Führern in Argentinien, Bolivien, Chile und Uruguay. Gießen 1989. ISBN 3-88349-375-9
Ссылки
- [www.cedema.org/index.php?ver=verlista&grupo=68&nombrepais=Bolivia&nombregrupo=Ej%E9rcito%20de%20Liberaci%F3n%20Nacional%20(ELN) Коммюнике Армии национального освобождения]
- Александр Тарасов. [scepsis.ru/library/id_539.html «44 года войны ЦРУ против Че Гевары»]
Отрывок, характеризующий Армия национального освобождения (Боливия)
К этим слезам, которых я чувствую течение.]Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
