Армяне в Италии
Всего: 4000 (оценка) | |
Язык | |
---|---|
Религия | |
Расовый тип | |
Входит в | |
Родственные народы |
Армяне в Италии (арм. Հայերը Իտալիայում) — статья об истории и современном проживании армян в Италии. Сегодня в Италии насчитывается всего 4000 армян. Армянская община активно участвует в разных сферах жизни страны. В 2000 году Италия признала геноцида армян[1][2], построен мемориал памяти в центре Рима.
Содержание
История
Первые армяне в Италии
В Риме сохранилась надгробная плита 370 года некого армянского паломника[3]. Сведения об армянах в Италии сохранились с VI века[4], когда в Раванну были переведены армянские гарнизоны под руководством византийского полководца армянина Нарсеса. Последний в 555 году становится экзархом византийской части Италии. Византийский гарнизон города, состоящий в основном из армян[4], назывался numerus Armeniorum[5]. В первой половине VII века экзархом Равенны становится армянин Исаак. Его мавзолей находится в базилике Сан-Витале и именуется Gloria dell’Armenia — Слава Армении[6]. В VI—VII веках армянские гарнизоны Византии находились также в Сицилии[5]. В 668—669 годах на Сицилии правил византийский узурпатор, армянин Мизизий. Память о раннесредневековом присутствии здесь армян сохранилась в топониме Rocca degli armeni — крепость армян. Здесь упоминается еще одна крепость Калат ал-Армани, который был завоеван в 861 году[6]. В одном из документов касательно Латеранского собора 646 года упоминается армянский монастырь Ренати в Риме. Его настоятель Талласиос принял участие в соборе в качестве представителя Восточной церкви[6]. В 1008—1010 годах византийским катепаном Италии был армянин Иоанн Куркуас.
В XI—XII веках был возведен до ранга святых Давино Армено[7]. В целом источники говорят об одиннадцати святых армянского происхождения[8]. Среди них Святой Мина Флорентийский почитается как первый мученик во Флоренции. Его имя носит церковь Сан-Миниато-аль-Монте[8].
Высокое средневековье. Формирование общины
Значительная армянская община в Италии формировалась уже в XII столетии. В этот период в 9 городах[4] насчитывалось более 10 армянских церквей[6]. Формирование значительной армянской колонии стало результатом как крестовых походов, так и, позднее, тесных торговых связей между Киликийским армянским царством и итальянскими городами-республиками Генуя, Венеция и Пиза. Между 1240 и 1350 годам, согласно Г. Алишану, армянские церкви существовали в 25 итальянских городах. Как пишет Костан Зарьян, армяне построили 34 церкви и монастыря в Италии[8]. В XIII—XIV веках[4] в Италии насчитывалось около 40 армянских церквей[6]. Армянская церковь Св. Варфоломея в Генуе (1308) известна тем, что там с 1384 г. хранится Спас Нерукотворный (один из двух Мандилионов)[9]. Рядом с церквями функционировали лечебницы и дома для купцов. Тогда здесь был основан т.н. Армянский дом—domus Arminorum[10]. Она располагалась в Венеции рядом с площадью св. Марка на месте, который был прозван Calle dei Armini[10]. Уже в XIV столетии на острове Сан-Джорджо Маджоре венецианской лагуны существовало армянское кладбище[10]. В 1434 году сообщается о существовании армянской церкви в центре Венеции, где литургия осуществлялось согласно армянскому обряду[10]. В 1512 году в Италии, в городе Венеции, зародилась армянское книгопечатание. В середине того же столетия в этом городе книгоиздательскую деятельность развивал Абгар Тохатеци. Из венецианских армян XVI века наиболее известным стал судостроитель Антон Сурян. XVI веке формируется армянская община в Ливорно. Община еще более умножилась в последующем столетии, что было обусловлено тяжким политическим положением в Армении превратившимся в поле битвы между Турцией и Персией. Великий герцог Тосканы Фердинанд I в одном из своих документов датируемый 1591 годом приглашает армянских торговцев в Ливорно. В начале XVII столетия здесь проживало около 1000 армян[6]. Главы всех 6 торговых делегации отправленных из Персии в Италию в течение 1582—1610 годов были армянами[6]. В XVII веке средствами Киракоса Мирамяна была обустроена армянская церковь св. Креста в Венеции.
Историк искусства Й. Стржиговский отмечал влияние армянской архитектуры на итальянскую. Например, он писал, что архитектор кафедрального собора Санта-Мария-дель-Фьоре Брунеллески обратился к армянскому стилю: «Рассматривая собор с запада и изнутри, можно подумать, что его строил армянский зодчий»[11].
XVIII—XIX века
Новый период в жизни армян Италии связан с деятельностью ордена мхитаристов. Она была основана в 1717 году в Венеции, на острове Святого Лазаря Мхитаром Севастийским. На протяжении 300 лет существования привлекал внимание большого количества мыслителей, историков, литераторов, став одним из мировых центров развития арменистики. В 1799 году в Венеции издавалась армянский журнал «Тарегутюн»[4].
Среди самых богатых людей Венеции был армянский род Алишанянов и Теодорянов. Кроме того, в те времена главными советниками правителей Венеции являлись армяне. Некоторым армянским купцам Венецианская республика пожаловала высокие титулы. Так, Грикор Агдолянц был назначен маркизом, Сехпазяну — графом, а Шахриманян, Манукян и Занд были посвящены в рыцари. В 1836—1996 годах в Венеции действовал армянский колледж Мурад-Рафаелян. С 1843 года там же беспрерывно издается журнал «Базмавеп». В 1883 году в Риме был основан армянский колледж Левонян.
Известно, что в XIX веке великий объединитель Италии — Джузеппе Гарибальди, предпочитал нанимать армян на военную службу за их преданность и храбрость. Так, его лучшим другом и заместителем был прославленный армянский воин — Геворк Ардунци.
XX век. Современное время
Во времена Геноцида армян, армянами из Палермо был сформирован добровольческий отряд. Армяне, взяв в руки оружие, отправились спасать своих соотечественников. Часть отряда охраняла коридор Дер-Зора, другая часть отправилась в служение Армянского Легиона Чести, организованного Погос Нубаром и Вааном Кардашяном. Армянские добровольцы из Палермо без страха с большой жестокостью и гневом уничтожали регулярные отряды турецкой армии.
К 1945 году в Италии насчитывалось всего лишь 10 000 армян, в 1978 году около 1800[4]. В 1946 году совершилось значимое событие: папа Пий XII даровал армянскому священнику — Киркору Бедросу Агаджаняну, достоинство кардинала-священника с титулом S. Bartolomeo all’Isola. На конклаве 1958 года патриарх Агаджанян был одним из кандидатов на избрание папой и, как подтвердил затем избранный Иоанн XXIII, почти набрал необходимое для избрания количество голосов. В этом же году в Милане была основана армянская церковь и центр исследования культуры Армении. В Милане, у стен церкви святого Амврозия был установлен хачкар в качестве напоминания о геноциде армян 1915 года.
В Италии жил и творил великий учёный Джакомо Чамичян, известный художник и фотограф Паоло Кеседян, Карло Чезарни Сарухан-Бек и великий оратор Андреа Джангирян. Сегодня любимчиком множества итальянцев является непобедимый чемпион мира Геворг Петросян — знаменитый во всём мире кикбоксёр и тайский боксёр.
Напишите отзыв о статье "Армяне в Италии"
Примечания
- ↑ [www.armenian-genocide.org/Affirmation.172/current_category.7/affirmation_detail.html Italy Chamber of Deputies Resolution, November 16, 2000] (англ.)
- ↑ [armeniangenocide100.org/ru/states/ Официальный сайт, посвященный столетию Геноцида армян]
- ↑ [www.panorama.am/am/news/2016/06/21/%D5%8E%D5%A1%D6%80%D5%A4%D5%A1%D5%B6-%D4%B4%D6%87%D6%80%D5%AB%D5%AF%D5%B5%D5%A1%D5%B6/1599955 Состоялась презентация книги Вардана Деврикяна «Армянские паломники в Риме»] // 21/06/2016 (арм.)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [hy.wikisource.org/wiki/%D4%B7%D5%BB:%D5%80%D5%A1%D5%B5%D5%AF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%8D%D5%B8%D5%BE%D5%A5%D5%BF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%80%D5%A1%D5%B6%D6%80%D5%A1%D5%A3%D5%AB%D5%BF%D5%A1%D6%80%D5%A1%D5%B6_(Soviet_Armenian_Encyclopedia)_4.djvu/440 Италия] // Армянская советская энциклопедия. — Ер., 1978. — Т. 4. — С. 440-441. (арм.)
- ↑ 1 2 Michel Balard, Alain Ducellier. Les Arméniens en Italie byzantine (VIe–XIe siècle) // [books.google.ru/books?id=mcJ3NIi65pMC&pg=PA34&dq=numerus+Armeniorum&hl=ru&sa=X&ei=9rIyVdGvF-WxygPz_4Eg&ved=0CCgQ6AEwAg#v=onepage&q=numerus%20Armeniorum&f=false Migrations et diasporas méditerranéennes: Xe-XVIe siècles]. — Publications de la Sorbonne, 2002. — Vol. 19. — P. 34.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [italy.mfa.am/it/community-overview-it/ Армяне в Италии] официальный сайт Посольства Армении в Италии (итал.)
- ↑ [genealogiadavini.interfree.it/davinus.html S.Davino] (итал.)
- ↑ 1 2 3 К. Зарьян. Леонардо да Винчи и Армения // газета "Веруем", СПб, #9, 2015, с. 11
- ↑ К. Балаян. Генуэзская реликвия - самый древний портрет Иисуса // газета "Веруем", СПб, #9, 2015, с. 6
- ↑ 1 2 3 4 Eric Dursteler. A Companion to Venetian History, 1400—1797. — BRILL, 2013. — P. 458-459.Оригинальный текст (англ.)
The Armenian presence in Venice dates back to at least the 13th century. In his will of 1253, Marco Ziani, a descendent of Doge Pietro Ziani, expressed his desire that the Armenians be able to stay "in perpetuity" in the house in which they then dwelled at San Zulian (San Giuliano), in the Calle dei Lanterne, eventually called Calle dei Armini, near San Marco, and that any necessary maintenance be undertaken at his expense. By 1341 the Armenian house (domus Arminorum) existed as a organized structure while the Armenians possessed a cemetery on the island of San Giorgio that was later covered up when the church still standing there was constructed, and the presence of a figure called the archiepiscopus Armenirum (archbishop of the Armenians) seems to suggest the existence of an ecclesiastical hierarchy. Then in 1348, they acquired a church and convent of San Giovanni Battista dei Frati Armeni in Castello. By 1434, the Armenians possessed a small church in the Calle degli Armeni, in which they worshipped accirding to the Armenian Christian rite. In 1497 it was restored, and an ospizio was constructed nest to it. An important result of the Armenian settlement in Venice was the development of Armenian printing in the city, and the first book in Armenian was published in Venice in 1512.
- ↑ [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:6BEplOzkXj8J:www.forgottenbooks.com/readbook_text/Origin_of_Christian_Church_Art_New_Facts_and_Principles_of_Research_1000585952/135+&cd=7&hl=ru&ct=clnk&gl=nl Strzygowski, Josef. Origin of Christian Church Art, New Facts and Principles of Research. 1923. Reprint. London: Forgotten Books, 2013.]
См. также
Литература
- Michel Balard, Alain Ducellier. L'immigration arménienne en Italie // [books.google.ru/books?id=mcJ3NIi65pMC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Migrations et diasporas méditerranéennes: Xe-XVIe siècles]. — Publications de la Sorbonne, 2002. — Vol. 19. — P. 33-37. (фр.)
Ссылки
- [masis.tv/component/option,com_afm/pid,141/vfile,1375/lang,hy/ Телевизионная программа «Наши»] об армянах в Италии на Общественном телевидении Армении
- [www.youtube.com/watch?v=H2Xc2mb8Hro Parliament of Italy Minute of Silence for Armenian Genocide - Italy silence genom] на YouTube
Отрывок, характеризующий Армяне в ИталииВ назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу. В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет. – Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему. Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению. – У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!] Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома. В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку. – Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь. Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул. – Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо! Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами. – Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он. Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни. – La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь. По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу. – Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали. Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет. – Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора. И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его. – Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться? – Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!… – Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец! – Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит. – Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор. Князь опять засмеялся своим холодным смехом. – Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал. И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов. – Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя? – Это длинно было бы, – отвечал сын. – Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком. – Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.] – «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола. Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату. – Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.] – Ax, он так добр! – сказала княжна. Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками. В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи. – Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса. Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства. – А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос. – Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила. Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице. – Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело. |