Армяне в Крыму
Крымские армяне (арм. Ղրիմահայեր) являются одним из древних народов полуострова.
Расцвет армянской диаспоры Крыма пришёлся на период генуэзского правления на южном берегу, а местом наивысшей концентрации армянского населения стал юго-запад полуострова с центром в городе Кафа (совр. Феодосия). Практически все армяне, в количестве 22 тыс. человек, покинули Крымское ханство в 1778—79 гг. и поселились в низовьях Дона, ставших российскими, где они дали начало диаспорe донских армян. После присоединения Крыма к России в 1783 году небольшая часть уехавших армян вернулась на полуостров. В 1944 году, как и многие другие народы Крыма, армяне были депортированы. В 1990-е годы депортированные армяне и их потомки активно репатриировались в Крым или же просто иммигрировали на его территорию из других регионов бывшего СССР. В результате армяне стали одним из самых быстрорастущих малых национальных диаспор Крыма. В Крыму существует достаточно богатое армянское культурное наследие, в том числе в архитектуре[1].
Содержание
Появление армян в Крыму
Первое появление армян в Крыму относят к VIII веку. Первая волна иммиграции армян в этот регион приходится на середину XI века. Крымские армяне сохраняли свои обычаи и традиции и создали большую общину.
В VIII веке Крым находился в составе Византии, и армяне (являвшиеся подданными Византии) переселялись из различных городов империи, находящихся на Армянском нагорье, в Крым.
В течение XI—XII веков налеты кочевников-сельджуков подрывают устои армянского региона и жители постепенно эмигрируют в другие области Византии, в том числе Крым. Среди первых поселений — Каффа (ныне — Феодосия), Солхат, Карасубазар (ныне — Белогорск), Орабазар (ныне — Армянск). В северных степных регионах Крыма армяне смешались с половецкими христианами, переняли тюркский армяно-кипчакский язык, но сохранили свою веру.
Стабильность региона позволила вести активную экономическую деятельность. Даже монгольское нашествие не сильно поколебало благополучие армянской общины Крыма, хотя некоторые беженцы ушли в русские земли.
Присутствие генуэзцев в Крыму также способствовало экономическому развитию. По мере усиления трудностей в Армении, в Крым переезжало всё больше поселенцев. В XII веке насчитывалось более сорока приходов армянских апостольских христиан, армяне стали второй по численности этнической группой Крыма (после крымских татар). В начале 1470-х годов, армяне составляли порядка 65% населения города Кафа (46 000 из 70 000). В XIV веке в Крыму насчитывалось около 150,000 армян, что составляло 35 % населения полуострова.
В 1475 году Крым перешёл туркам-османам, начались гонения на иноверцев, Крымское ханство стало союзником Османской империи. Но Феодосия и дальше продолжала оставаться культурным центром крымских армян.
Несмотря на усиление ислама в регионе, армянские общины продолжали существовать в Кафе, Карасубазаре, Балаклаве, Гёзлеве, Перекопе и Сурхате.
Переселение армян Суворовым
В 1778 году, в правление Екатерине II, Суворов по указанию князя Потёмкина, в то время занимавшего пост наместника (генерал-губернатора) Новороссийской, Азовской, Астраханской и Саратовской губерний, содействовал переходу в российское подданство и переселению христианского населения Крыма (армян, греков, волохов, грузин) на новые земли побережья Азовского моря и устья Дона (проект был изначально предложен Екатерине II в марте 1778 года генерал-фельдмаршалом графом Румянцевым). С одной стороны, это было вызвано необходимостью ускоренного заселения плодородных земель Северного Причерноморья (в первую очередь земель ликвидированной Запорожской сечи, опустевших в связи с уходом части запорожских казаков за Дунай и выселением остальных на Кубань). С другой стороны, вывод из Крыма армян и греков имел целью экономическое ослабление Крымского ханства и усиление его зависимости от России.
Действия Суворова вызвали ярость татарского хана Шахин Гирея и местной татарской знати, поскольку с уходом экономически активной части населения казна лишилась значительных источников доходов. В качестве компенсации «за утрату подданных» хану, его братьям, беям и мурзам из русской казны было выплачено 100 тыс. рублей[2]. С мая по сентябрь 1778 года из Крыма в Приазовье и в Новороссию были переселены 31 тыс. человек [3][4][5][6].
Греков, которые населяли главным образом западное и южное побережье Крыма, Суворов расселил на северном берегу Азовского моря, где они основали город Мариуполь и 20 селений. Армян, которые населяли в основном восточные и юго-восточные районы Крыма (Феодосия, Старый Крым, Сурхат и т. д.), расселили в низовьях Дона, возле крепости Дмитрия Ростовского, где они основали город Нахичевань-на-Дону (ныне в составе Ростова-на-Дону) и 5 селений вокруг него (ныне в составе Мясниковского района Ростовской области).
Новая и новейшая история
В 1783 году Крым перешёл к России. Армяне снова селятся в Крыму.
В 1897 году в Крыму жило 9 тысяч армян, в 1914 году — около 15 тысяч.
В начале XX века иммиграция в Крым происходит из Западной Армении и различных областей Османской империи.
В 1919 году в Крыму насчитывалось около 17 тысяч армян. В Крымской АССР были созданы армянские национальные районы. До 1941 года в Феодосии около 20 % населения составляли армяне (в 1470 году — около двух третей).
Согласно Постановлению ГКО № 5984сс от 2 июня 1944 года, 27 июня крымские армяне, вместе с рядом других крымских народностей, были депортированы в Пермскую область и Поволжье и Казахстан[7]. Количество депортированных составило 11 тыс. человек[8].
В 1989 году в Крыму насчитывалось около 3 тысяч армян. С 1989 по 2014 годы их число выросло более чем в три раза и превысило 11 тыс. человек. Эта иммиграция продoлжается и в начале ХХI века, о чём свидетельствует последняя перепись населения в Крымском федеральном округе.
В 1989 году было организовано крымское национально-культурное общество армян, имеющее региональные отделения и выпускающее национальную газету.
На радио и ТВ периодически выходят программы на армянском языке.
Динамика численности
- 1989: 2 794; 0,11%
- 2001: 10 088; 0,42%
- 2014: 11 030; 0,50%
Галерея
- Феодосія .Сурб Саркіс.jpg
Армянская церковь Сурб Саркис в Феодосии.
- Khachkar Surb Sarkis Theodosia.jpg
Хачкары на церкви Сурб Саркис.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Монастырь Сурб Хач около Старого Крыма.
- Будинок, в якому жив художник І. К. Айвазовський 1.jpg
- Feodosia Aivazovsky grave01.jpg
Могила И. К. Айвазовского в Феодосии у церкви Сурб Саркис.
- Фонтан Айвазовського.jpg
Фонтан Айвазовского, Феодосия.
См. также
Напишите отзыв о статье "Армяне в Крыму"
Примечания
- ↑ [www.panarmenian.net/rus/news/211679/ В Феодосии реконструируют средневековый армянский храм - PanARMENIAN.Net]
- ↑ Болотина Н. Ю. Потёмкин. Глава 9. Государев наместник. М.: Вече, 2014
- ↑ Андреев А. Р. История Крыма: Краткое описание прошлого Крымского полуострова / А. Р. Андреев. — М.: Межрегиональный центр отраслевой информатики Госатомнадзора России, 1997. — 96 с. — ISBN 5-89477-001-7.
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XVIII/1780-1800/Russ_arm_otn_ist/pred1.htm М. Нерсисян. Из истории русско-армянских отношений. Книга первая. А. В. Суворов и русско-армянские отношения в 1770—1790 годах. АнАрмССР, Ереван, 1956]
- ↑ [uargument.com.ua/istoriya/zachem-iz-kryima-izgnali-grekov-kak-donetskimi-stali-greki-kryimskie/ Зачем из Крыма изгнали греков? Как донецкими стали греки крымские… UАргумент, 21.05.2008]
- ↑ [www.chaltlib.ru/articles/resurs/jubilei_goda/235_let_pereseleniya_armyan_s_krima_na_don/pereselenie_armyan_s_krima_na_don/ Переселение армян с Крыма на Дон. Мясниковский район, сост. Л. С. Секизян. — Ростов-на-Дону: МП Книга, 1999. — 240 с.]
- ↑ Постановление ГКО от 2 июня 1944 года № ГКО-5984сс «О выселении с территории Крымской АССР болгар, греков и армян»
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/trudovaya-migratsiya-v-krym-1944-1976 Трудовая миграция в Крым (1944–1976)]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Армяне в КрымуКнязь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы. – Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг. Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное. – Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара. Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал: – Важно! пошла драть! Ребята, важно!.. – Это сам хозяин, – послышались голоса. – Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок. От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи. Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг. Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы. Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке. Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии. Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом. Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку. Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается. Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении. – Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч. «Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе. – Да, отпускай, – сказал он. – Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения. – Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей. Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху. – Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он. Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею. – Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее. На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы. Навигация | |||||||||||||||||||||||||||||||
