Армяне в Польше

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Армяне в Польше
Հայերը Լեհաստանում

Всего: 150,000 (оценка)

Язык

польский, армянский

Религия

Христианство

Расовый тип

Арменоидный тип европеоидной расы

Входит в

Индоевропейцы

Родственные народы

Греки

Армяне в Польше (арм. Հայերը Լեհաստանում) — статья об истории и современном проживании армян в Польше. На протяжении истории армяне Польши сыграли значительную роль в разных сферах жизни этой страны. В 2005 году Польша официально признала геноцид армянского народа в Турции[1].





История

См. также: Средневековый Львов#Армяне

Армяне жили на территории Польши с высокого средневековья. Король Польши Казимир III после завоевания Червонной Руси сохранил все права и привилегии армянской общины[2]. Уже в 1367 году было основано армянское епископство во Львов[2]. Несмотря на притеснения немецких мещан королева Ядвига также утвердила права армян[2]. К этому времени их численность здесь еще умножилась, что было связано с падением последнего армянского королевства в Киликии к концу XIV века. Большая часть общины проживало во Львове и Каменц-Подольске. В последнем в 1398 году была основана армянская церковь св. Николая[2]. В 1402 году от короля Владислава II Ягайло армяне получили разрешение занимался купечеством также на территории Польши и Литвы[3].

Ряд современных историков, в том числе А. Грицкевич, Е. Разин, и другие, сообщают об участии армян в польско-тевтонских войнах XIV—XVI веков, в частности, в Грюнвальдской битве[2][4][5]. О наличии на Руси в XV—XVI веках армянского войска упоминают Симеон Лехаци (1623) и папский нунций в Польше Гоноратио Висконти (1631). Последний сообщает о приглашении в Рутению большого количества армянских солдат Даниилом Галицким, которые впоследствии расселились в 15 больших городах региона. Согласно Висконти, истощённые бесконечными войнами и будучи довольными торговыми доходами, армянские землевладельцы отказались от своих привилегий дворян и обязательной воинской службы, и стали простыми гражданами и купцами. Эти утверждения однако являются крайне сомнительными, согласно современным данным большинство армян в этой области изначально были купцами и ремесленниками. Тем не менее армянские землевладельцы и дворяне на территории Червонной Руси упоминаются в многочисленных источниках конца XIV—начала XVI веков, и какое-то их количество видимо участвовало в военных сражениях Польши[6].

Община достигает своего наибольшего процветания в XVI столетии. Были основаны многочисленные церкви, а львовским армянам было предоставлено пользоваться почти исключительно собственными законами, когда в 1519 году Сигизмунд I утвердил Статут львовских армян. Она была повторно подтверждена королём польским и великим князем литовским Владиславом IV. По специальному указу Сетафана Баторий от 7 июля 1578 года права армянских купцов были уравнены правам католиков[3]. Ян II Казимир также заботился об армянах. Армяне выступали посредником в торговле между Западом и Востоком, у них были сконцентрированы большие финансовые ресурсы, также способствующие процветанию королевства[2]. В 1616—1618 годах во Львове действовало армянская типография где издавал книги Ованес Карматенянц. В 1630 году львовский епископ Армянской апостольской церкви Николай Торосович, который находился в конфликте с верующими, чтобы сохранить свою власть, принял унию с Римом, получив титул архиепископа. Уния была поддержана католическими орденом Театинцев, которые открыли духовную семинарию во Львове для армян-католиков, и следующим архиепископом Вартаном Унаняном. Борьба между сторонниками и противниками этой унии в Речи Посполитой шла до конца XVII столетия, когда процесс принятия унии был уже закончен. Самоуправление армян Польши сохранилась до 1770 годов, пока Польша не было завоевана Австрией[3]. Все армяне Речи Посполитой стали униатами. Армянское Каменецкое епископство существовало до 1816 года, после чего армянскою церковью управляли генеральные викарии а в 1854 году прежнее армянское Каменецкое епископство было присоединено к католическому Каменецкому епископству.

Армяне в Польше сегодня

Большинство армян, которые сейчас живут в Польше наследники постсоветских эмигрантов а не старой армянской общины. После распада СССР многие армяне в поисках лучшей жизни направились в Польшу. В 2015 году одна из площадей Вроцлава была названа «Армянской»[7].

Напишите отзыв о статье "Армяне в Польше"

Примечания

  1. ↑ [www.armenian-genocide.org/Affirmation.354/current_category.7/affirmation_detail.html Poland Parliament Resolution, April 19, 2005]
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 Армяне на Руси и в Польше // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  3. ↑ 1 2 3 [hy.wikisource.org/wiki/%D4%B7%D5%BB:%D5%80%D5%A1%D5%B5%D5%AF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%8D%D5%B8%D5%BE%D5%A5%D5%BF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%80%D5%A1%D5%B6%D6%80%D5%A1%D5%A3%D5%AB%D5%BF%D5%A1%D6%80%D5%A1%D5%B6_(Soviet_Armenian_Encyclopedia)_4.djvu/531 Польша] // Армянская советская энциклопедия. — Ер., 1978. — Т. 4. — С. 530-531.  (арм.)
  4. ↑ Разин Е. А. Развитие военного искусства в национальных и крестьянских войнах Центральной Европы в XIV—XVI вв. // История военного искусства. — Т. 2. — С. 486.
  5. ↑ Грицкевич, А. П. [lraber.asj-oa.am/1139/1/44.pdf Армянская мануфактура в Белоруссии в конце XVIII в.] // Вестник общественных наук АН АрмССР. — 1967. — № 4. — С. 44—53.
  6. ↑ A. Osipian The Lasting Echo of the Battle of Grunwald: the Uses of the Past in the Trials between the Armenian Community of Lemberg and the Catholic Patricians in 1578–1631 // Russian History. — 2011. — № 38. — С. 243—280.
  7. ↑ [news.am/rus/news/280909.html Одна из площадей польского города Вроцлав впредь будет называться «Армянской»]

Литература

  • Г. А. Эзов. [www.digilib.am/digilib/?menu=10&wrk=1323&media=270&mediaPg=0&mediaZoo=400&wrpg=0&aupg=0 Насильственная уния армян Польши с Римской церковью]. СПб., 1884  (арм.)

Ссылки

<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><td class="navbox-abovebelow" colspan="2">
¹ приведены только наиболее крупные и древние колонии
</td></tr></table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Армяне в Польше

– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Армяне_в_Польше&oldid=81281241»

Навигация