Армяне в Сингапуре

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Армяне в Сингапуре (арм. Սինգապուրահայեր) — армянское этническое меньшинство, проживавшее и проживающее в Сингапуре.





История

Поселение

Сингапур — город-государство, расположенный на острове в Юго-Восточной Азии, отделённый от южной оконечности Малаккского полуострова узким Джохорским проливом. Самые ранние упоминания армян на Малайском полуострове относятся к 1669 году. В это время в этом регионе жили 234 армянина, из них 147 — в собственно Малайзии, другие 87 человек — в Сингапуре; 178 были чистые армяне, 56 — дети от смешанных браков.[1] Поселившиеся здесь армяне будучи в основном купцами тянулись к портовым городам, где активно участвовали в экономической жизни. Некоторые купцы из армян сами везли свой груз на кораблях, другие действовали как посредники, покупая и перепродавая разного рода товары. Чарльз Локуэр, автор того времени характеризует армянских купцов как честных и порядочных людей[1], а английский купец и путешественник 17-го века Джон Фриер упоминал о них, как о людях, владеющих искусством торговли во всех его тонкостях.[2]

В 1832 году главным городом английской колонии, а затем и всей Британской Малайи становится Сингапур, в котором к тому времени насчитывалось примерно 650 армян. Из которых 560 были чистокровными армянами, другие, будучи потомками от смешанных браков, оставались активными членами общества.[1] Американский морской офицер и исследователь Чарльз Уилкс описывая население Сингапура отмечал:

Считается, что число азиатских наций, населяющих Сингапур, достигает двадцати четырех и состоит из китайцев, индийцев, малайцев, евреев, армян, парсов, бугисов, помимо европейцев[3]
На территорию современных Сингапура армяне попадали либо непосредственно из Нор-Джуги, либо из Индии и с острова Ява, где нор-джугинцы осели ранее.[2] В 1820 и 1830 годах после первой волны эмиграции до 1880 года армяне селились в Сингапуре немногочисленными группами, так к 1880 году на острове насчитывалось уже более ста армянских семей[4] После наметилась новая небольшая волна, большинство новых армян прибыли непосредственно из Персии или из Калькутты. Затем в начале XX века последовал следующий пик эмиграции, во время которого большинство прибывших армян было из Исфахана.

Деятельность

Несмотря на свою не многочисленность армянам довелось сыграть значительную роль в жизни колонии и оставить о себе память, несопоставимую с их малой численностью.[5] Армяне сформировали в Сингапуре отдельную коммуну, благодаря которой чувствовали себя защищенными как в социальном, так и в общественном отношении. Армяне вносились индивидуально в статистические списки и в летопись населения. Купцы из армян имели своих собственных представителей в сингапурской торговой палате. В первой торговой палате, основанной в 1837 году, состояли шесть британцев, два китайца, один американец, один араб и один армянин — Исайя Закария[5]. Армянское общество, воспринималось наравне с европейцами и принимало участие во всех аспектах жизни Сингапура. Торговые люди и члены их семей приглашались на все банкеты, представительные балы, официальные приемы и другого рода общественные мероприятия. Именитые семьи принимали участие в ежегодном праздновании дня рождения королевы и во всех встречах и приемах, устраиваемых правительством в связи с этим событием. Участие армян в общественной жизни привело к тому, что к их мнению прислушивались в Торговой палате и в других общественных комитетах. Благодаря своему образу жизни, знанию английского языка и христианскому вероисповеданию армяне привлекались к работе в юридических конторах и следственных органах, принимая также участие в деятельности муниципальных комитетов и в законодательном совете. Множество армян традиционно работало в ювелирной отрасли, так в 1920-х дилеры по торговле бриллиантами братья Ипекчян открыли отделение в Сингапуре. Некоторые такие как Мозес Мозес и Джордж Майкл основав разветвленную сеть фотоателье подались в фотобизнес в котором доминировали с 1880 по 1919 годы.[5] Многие родившиеся в колонии армяне работали клерками в государственных департаментах, банках, офисах, некоторые занимали видные посты в муниципальных органах.[1] Джо Джоаким работал директором компании по разработке рудников, после чего в 1887 году был избран президентом муниципального совета, а затем был избран в Законодательное собрание. Директорами горнодобывающих компаний были Питер и Кут Эдгары. В 1880-х годах три из четырёх страховых компаний Сингапура принадлежали армянам. В 1895 году двое из восьми муниципальных уполномоченных являлись армянами. В 1845 году Кэтчик Мозес основал первую, англоязычную газету «Straits Times»(en:The Straits Times)[6], которая на сегодняшний день является самой влиятельной в стране.[7] Несколько лет спустя Грегори Галстян — армянскую газету «Усумнасер»[5]

В ранние годы существования колонии армяне помогли Сингапуру стать крупным транзитным центром. Из 113 армянских предприятий, которые были зарегистрированных с 1820 года, 63 были торговыми. Первым купцом из армян в Сингапуре был Аристакес Саркис, поселившийся здесь в 1820 году. В 1830 -1850-х годах армянские компании в Юго-Восточной Азии доминировали в торговле сурьмой, поставлявшимся в Англию.[5] Побывавший на острове Иван Гончаров указывал армянских купцов в числе прочих участвующих в экономической жизни страны:

На бирже толпятся китайские, армянские, персидские купцы и, разумеется, англичане[8]
Армяне, в особенности Мартирос Карапет, были главным импортерами опиума в Сингапуре до конца 1880-х годов. Армянские купцы не редко считали нужным объединиться — так на острове были основаны четыре совместные армянские фирмы: «M&G Moses» (1839), «Sarkies&Moses» (1840), «Set Bro-thers» (1840), «Stevens&Joaqim» (1848). Для транспортировки товаров предпочитались судна, принадлежащие армянам, с армянскими капитанами — обычно купцы пользовались морским перевозчиком — компанией «Apcar&Company». Грузы купцов также перевозили парусный барк «Тенассерим» (капитан Саркис), корабли «Черкес» и «Леди Каннинг» (капитан Галстан). Многие морские суда носили армянские имена: «Армения», «Арарат», «Мэри Макертум», «Джозеф Манук», «София Джоаким», «Арутюн Апкар», «Григор Апкар».[5]

Огромных успехов армяне добились в сфере обслуживания, им принадлежали одиннадцать отелей (включая самые крупные), а также многие пансионы и рестораны. Первым армянином — владельцем гостинцы в Сингапуре стал Малькольм Мозес, в 1862 году он купил отель «Pavilion». Одним из самых успешных армянских предприятий был отель «Raffles», открытый братьями Саркис в 1887 году. В 1903 году Егиазар Иоханнес и Аратун Саркис приобрели отель «Adelphi». Владельцами «Hotel de l’Europe», перестроившие его в 1904 году, также были армяне.[9] Курортный отель «Sea View» находившийся за городом с 1912 по 1921 годы принадлежал Егиазару Йоханнесу, затем был приобретен братьями Саркис.

Многие богатые армяне состояли членами сингапурского яхт-клуба, членом Комитета морского спорта, который устраивал парусные гонки был Джо Джоаким. Большим любителем скачек являлся, владевший конюшнями Тигран Саркис. В 1904 году его лошади принесли ему 1400 долларов по тогдашнему курсу, выведя на третье место среди всех владельцев конюшен. Особенно удачным для Тиграна Саркис был 1908 год, когда конь по кличке Джилло взял Кубок губернатора.[5]

Известный американский исследовать и морской офицер Чарльз Уилкс побывав на Сингапуре отмечал, что

Наиболее почитаемы армяне, они среди главных купцов на острове. Немногочисленные, они тем не менее влиятельны благодаря своему богатству; это чрезвычайно симпатичная нация, одеваются по английской моде и обычно чисто говорят по-английски и по-португальски[3]

На острове были очень популярны цветочные выставки и конкурсы, в которых участвовали местные женщины. Армянки составляли приличную конкуренцию участницам этих выставок, призы за свои растения получали Мэгги Чэйтер, Ирен и Рипси Иоханнес, но доминировали женщины разных поколений из семьи Джоаким, получившие в 1897 году 18 из 104-х призов. Особо при успела в области цветоводства старшая дочь Парсика и Урелии Джоаким — Агнес, которая с 1893 по 1895 годы взяла на трех ежегодных сингапурских выставках в общей сложности двадцать семь первых мест и пятнадцать вторых. Славу же она приобрела в 1899 году когда на цветочной выставке была представлена выведенная ею орхидея, которая позже получила имя своей создательницу «Ванда мисс Джоаким». В 1947 году цветок был выбран эмблемой Прогрессивной партии, а в 1981 году — национальным цветком, символом всего Сингапура.[5]

Родившиеся в Сингапуре армяне являлись британскими подданными, в то время как многие, родившиеся в Персии, легализовались и тоже становились британскими гражданами. Община регулярно вкладывала часть своего капитала в фонд празднования юбилея королевы Виктории и её семьи, в составе официальных делегаций посылала своих представителей для приветствия важнейших лиц высокого звания, включая принцев Альберта и Георга, герцога и герцогини Корнуэльских. Сохранилось обращение с поздравлением пятидесятилетнего правления к королеве Виктории, направленное в 1887 году, подписанное 26-ю правителями армянского общества острова. В поздравительном сообщении говорилось:

во время которого все её подданные благоденствовали. Но никто более армян, которые благословляют Ваше Величество с совершенным почтением как верноподданные граждане, проживающие под защитой власти Вашего Величества[1]

В виду большого интереса к общине в печати широко освещалась деятельность армянского сообщества. В XIX веке было большой редкостью, если на страницах «Стрейтс Таймс», «Сингапурской хроники», «Сингапурской независимой газеты» не упоминались армяне в общих или персональных колонках, в объявлениях или новостях. В газетах периодически печатались известия о притеснении армян в Османской империи, которые вылились в геноцид 1915—1917 годов. В рубрике сообщений от 1920 года содержалось примечательное сообщение о том, что Республика Армения назначила Диана Абгар консулом в Иокогаме, сделав её, таким образом, первой женщиной-послом в мире.[1]

Армянами Сингапура уделялось особое внимание культуре и религии, так в 1835 году была построена Церковь Святого Григория Просветителя, являющаяся на сегодняшний день старейшей церковью острова. Как писала в 1836 году газета The Free Press:

Это небольшое, но элегантное здание делает честь гражданским и религиозным чувствам армян этого Поселения; ибо мы считаем, что лишь в очень редких случаях столь небольшое сообщество собрало бы средства, достаточные для того, чтобы возвести подобное строение - один из наиболее украшенных и наилучшим образом обставленных образчиков архитектуры[7]

Церковь стала также первым зданием в колонии, где в 1909 году было установлено электрическое освещение. На сегодня это одна из двух армянских церквей, сохранившихся в Юго-Восточной Азии (вторая находится в столице Бирмы Рангуне)[5] Образованию членов общины отводилось не последнее место. В 1901 году в отчете церкви Святого Григория, отправленном в Новую Джульфу, говорилось, что сингапурские армяне сформировали небольшое, но функциональное сообщество, в котором все взрослые говорят, читают и пишут по-армянски и все члены общества слушают мессу по воскресеньям. В 1917 году во время своего визита в Сингапур епископ Торгом Гушакян отмечал, что ввиду того, что армяне, родившиеся в Сингапуре, бегло говорили по-армянски, он не нуждался в переводчиках, которые сопровождали бы его.[5] По его словам сингапурские армяне широко образованы и трудолюбивы и сочетают свой западный образ жизни с армянским духом и патриотизмом[1]

Живя вдалеке от своей исторической родины сингапурские армяне не оставались безучастными к её судьбе. В декабре 1894 года местными армянами был организован Комитет помощи Армении.[5] В первой половине XX века община отозвались на призыв Католикоса ко всем армянам помочь своим обездоленным в результате трагических событий собратьям. Был основан Армянский фонд милосердия, куда поступали пожертвования со всех концов Малайи.[4] Общая сумма, включая пожертвования от армян Сингапура и Бангкока, достигла 14,5 миллиона долларов.[1]

С началом второй мировой войны молодые армяне отправились служить в британскую армию и подразделения местных волонтеров. За счет местного армянина Осепа Аратуна был построен и оснащен самолет-разведчик для британских военно-воздушных сил. После второй мировой войны наметился отток армян из Сингапура, многие разъехались по разным странам — в Нидерланды, Великобританию, Австралию или в Соединенные Штаты. По данным переписи 1947 года в стране с населением около миллиона человек насчитывалось всего 62 армянина.[5] Через несколько десятилетий из страны уехал последний армянин, а спустя три года из-за отсутствия паствы покинул страну и священник, который в предварительно оставленной на церкви записке написал:

Прости, верующий армянин, что заперты двери церкви, ибо последний молящийся удалился из Сингапура три года назад. И даже раз в год служить обедню уже бессмысленно[10]

Современное положение

На сегодняшний день местом компактного проживания армян является армянская улица. В церковно-административном плане армянская община Сингапура подчиняется Киликийскому католикосату ААЦ, которая в свою очередь признает духовное главенство Эчмиадзинского католикосата ААЦ[11]

27 мая 2010 года на вручении верительной грамоты армянским послом президенту Сингапура Селлапану Раманатану последний отметил особую роль армянской общины в Сингапуре, в частности в сфере бизнеса и культуры[12]

В июне 2010 года посол Армении в Сингапуре (резиденция в Китае) Армен Саргсян в ходе визита в Сингапур посетил армянскую церковь Св. Григория Просветителя, где встретился с представителями армянской общины. Входе встречи обсуждались проблемы общины и подготовка к празднованию 175-летия освящения армянской церкви Сингапура, которое должно состоятся весной 2011 года. На это мероприятие были приглашены представители армянских общин со всего мира, а также представители Первопрестольного Святого Эчмиадзина и правительства Армении[13] С 4 сентября 2010 года Комитет армянского наследия в Сингапуре провел ряд мероприятий посвященных армянской диаспоре Сингапура. На мероприятиях выступили армянские артисты, в числе гостей присутствовали высокопоставленные лица страны. Во время гала-вечера было рассказано о вкладе армян в развитие Сингапура и других стран Великого шелкового пути. Председатель Комитета Пол Казарян, заявил, что эти мероприятия — отличная возможность для армян всего мира узнать об удивительных успехах Сингапура. В свою очередь бывший посол США в Сингапуре, а ныне сопредседатель Комитета армянского наследия Франк Лавин сказал, что проводимые мероприятия это прекрасная возможность для укрепления армянской общины и её связей с Сингапуром.[14]

27 марта 2011 года армянская община Сингапура отпраздновала своё 175-ти летие, на мероприятии, прошедшем в церкви Святого Григория Просветителя, присутствовало 160 армян из 14 стран. По случаю празднества Воскресная литургия была отслужена приехавшим армянским архиепископом[15]

Вклад

Вкладом армян в жизнь страны является церковь Церковь Святого Григория Просветителя, признанная национальным памятником[16], национальный цветок Сингапура «Ванда мисс Джоаким», процветающий отель «Раффлс» и популярная газета «Straits Times»(en:The Straits Times). О присутствии армян в Сингапуре свидетельствуют сохранившиеся названия четырёх улиц: Армянская улица, Галстан авеню, названная в честь Эмиля Галстана, Саркис роуд — в честь Регины Саркис и Сент Мартин драйв, появившаяся при разделе «Эксбанка» — собственности Мартина. Армениан лэйн и Наркис роуд исчезли с карты в результате нового строительства.[4][5]

Галерея

Вход в церковь «Raffles» 1932 год Мемориальные надгробия известных армян Сингапура армянская улица, 1895 год
молодожены армянская церковь Сингапура семья Джоаким армянские бизнесмены

Напишите отзыв о статье "Армяне в Сингапуре"

Ссылки

  • [www.amassia.com.au/ Армяне Сингапура и Малайзии]

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Аналитика // [analitika.at.ua/news/2009-04-12-7584 Армянский Сингапур — микрокосм большого мира] // 12 апреля 2009
  2. ↑ 1 2 Журнал «АНИВ» // [aniv.ru/view.php?numer=1&st=9-2&rub=12 История армян Сингапура и Малайзии] // № 1(2005)
  3. ↑ 1 2 А. Гончаров //Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах // «Фрегат „Паллада“» // [www.goncharov.spb.ru/fr_1_6_komm Примечания] // Т.2 глава VI "Наука", 1997 стр 263 ISBN 502028257X, 9785020282575
  4. ↑ 1 2 3 Dwor-Frecaut, Gary Maurice // [infopedia.nl.sg/articles/SIP_334_2005-01-26.html Armenians]
  5. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Журнал «АНИВ» // [aniv.ru/view.php?numer=2&st=6-1&rub=12 Армяне Сингапура] // № 2(2005)
  6. ↑ Nadia H Wright // Respected Citizens: the History of Armenians in Singapore and Malaysia // [www.amassia.com.au/moses.htm Moses (Movsessian)]
  7. ↑ 1 2 РИА-НОВОСТИ // [www.rian.ru/society/20091117/194151021.html Записки из Сингапура: экваториальное православие]
  8. ↑ А. Гончаров //Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах // Фрегат «ПАЛЛАДА» // [www.goncharov.spb.ru/p1_6/ Сингапур] // Т.2 глава VI "Наука", 1997 стр 263 ISBN 502028257X, 9785020282575
  9. ↑ Новое Время// Елена Шуваева-Петросян // [www.nv.am/index.php?option=com_content&view=article&id=9237:-raffles-&catid=6:2009-06-06-11-26-42&Itemid=9 Сказка братьев Саркис плюс отель «Raffles»] // 23.11.10
  10. ↑ Вардгес Петросян// [www.armenianhouse.org/petrosyanv/fiction-ru/armenian/book2.html Армянские эскизы]
  11. ↑ Генрих Алексеевич Шпажников // Религии стран Юго-Восточной Азии: Справочник //Изд-во "Наука, " Глав. ред. восточной лит-ры, 1980 [books.google.ru/books?ei=OCbpTP3FBYKQjAeOya2GAw&ct=result&id=mNEXAAAAIAAJ&dq=армянская+община+сингапура&q=Арменией+стрит+#search_anchor]
  12. ↑ PanARMENIAN // [www.panarmenian.net/rus/world/news/49246/ Президент_Сингапура_отметил_особую_роль_армянской_общины_в_Сингапуре] // 28 мая 2010
  13. ↑ PanARMENIAN // [www.panarmenian.net/rus/world/news/49592/Армянская_община_Сингапура_готовится_отметить_175летие_освящения_армянской_церкви_Сингапура Армянская община Сингапура готовится отметить 175-летие освящения армянской церкви Сингапура] // 4 июня 2010
  14. ↑ Ноев Ковчег // [novostink.ru/mir/1163-singapur-armyanskaya-obshhina-aktivna.html Сингапур- армянская община активна]
  15. ↑ PanARMENIAN // [www.panarmenian.net/rus/society/news/65449/Армянская_община_Сингапура__отметила_175летие_храма_Св_Григория_Просветителя] // 28 марта 2011
  16. ↑ [www.svoiludi.ru/singapur/singapur-dostoprimechatelnosti-singapura.html Достопримечательности Сингапура]
<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><td class="navbox-abovebelow" colspan="2">
¹ приведены только наиболее крупные и древние колонии
</td></tr></table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Армяне в Сингапуре

Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Армяне_в_Сингапуре&oldid=79780085»

Навигация