Театр музыкальной комедии имени Акопа Пароняна
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1941 годуКоординаты: 40°10′39″ с. ш. 44°30′39″ в. д. / 40.17750° с. ш. 44.51083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.17750&mlon=44.51083&zoom=17 (O)] (Я)
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
(перенаправлено с «Армянский театр музыкальной комедии»)
| Театр музыкальной комедии им. Акопа Пароняна | |
 | |
| Основан | |
|---|---|
| Здание театра | |
| Местоположение |
|
| Руководство | |
| Главный режиссёр |
Ерванд Христофорович Казанчян |
| Главный дирижёр |
Испир Иванович Хараджянян |
| Главный балетмейстер |
Александр Борисович Лебедев |
| Главный хормейстер |
Надежда Сергеевна Аразова |
| Ссылки | |
|
[comedytheater.am comedytheater.am] | |
Театр музыкальной комедии им. Акопа Пароняна — театр музыкальной комедии, расположенный в столице Армении городе Ереване. Основан в 1942 году.
Содержание
История
Советское время
В феврале 1941 года на сессии Верховного Совета Армянской ССР было принято решение об организации в Ереване театра музыкальной комедии. Воплотить решение съезда и открыть театр удалось уже на следующий 1942 год. Новый театр был назван в честь известного армянского драматурга Акопа Пароняна, а первым его директором, 15 марта 1942 года, был назначен Завен Варданян. Среди первых постановок ереванского театра были произведения армянской классики «Каринэ» Тиграна Чухаджяна и «Кум Моргана» Александра Ширванзаде, кроме этого театром было поставлен ряд спектаклей мировой классики[1]. В 1943—1945 годах театром руководил заслуженный деятель искусств Армянской ССР Артемий Айвазян[2]. Среди лучших постановок того времени «Вольный ветер» Дунаевского, «Восточный дантист» и «Кадж Назар» Айвазяна и Демирчяна, «Большая свадьба» Тиграняна и ряд других[1].
В советское время театр имени А. Пароняна чаще всего обращается к нравственно-этических проблемам отношений в общественной и семейной жизни современников. В музыкальных комедиях театра заметно тяготение и к сатире, к осмеянию духовной скудости и пародированию мещанства[3].
ТРУППА
1964 год.
- Амамджян Милена Амаяковна
- Андриасян Алла Егоровна - заслуженная артистка Арм. ССР
- Григорян Светлана Рубеновна
- Данзас Изабелла Григорьевна - народная артистка Арм. ССР
- Караханян Эмма Арменаковна
- Люледжян Любовь (Сирана) Михайловна
- Марян-Калантарян Седа Рубеновна
- Мкртчян Аделаида Аркадьевна - заслуженная артистка Арм. ССР
- Мкртчян Араксия Рафаэльевна
- Сагателян Офелия Левоновна
- Шахсуварян Варвара Ивановна - заслуженная артистка Арм. ССР
- Шахбазян Мария Агасиевна
- Эрамджян София Яковлевна - заслуженная артистка Арм. ССР
- Асланян Генрих Арменакович
- Бабаян Ашот Елисеевич
- Вачян Аркадий (Аршавир) Григорьевич - заслуженный артист Арм. ССР
- Воскян Гегам Варданович
- Гарибян Константин Азизович
- Гнуни Сергей Тигранович
- Данзас Гайк Христофорович - народный артист Арм. ССР
- Ерицян Ким Андреевич
- Карагезян Маис Григорьевич
- Оганесян Александр Мушегович - заслуженный артист Арм. ССР
- Погосян Григорий Гарегинович
- Самвелян Арам Арамович - заслуженный артист Арм. ССР
- Симонян Григорий Ильич
- Тащян Вардгес Тигранович
- Тер-Саакян Матвей Григорьевич
- Хачванкян Карп Никитович - заслуженный артист Арм. ССР
- Шахназарян Ерванд Багратович - заслуженный артист Арм. ССР
- Элбакян Георгий Михайлович
Артисты балета
- Варжапетян Елена Григорьевна
- Григорян Лидия Абрамовна
- Никогосян Елена Византиевна
- Самсонян Роза Яковлевна
- Самургашян Тамара Арамовна
- Тазабарян Сирана Суреновна
- Григорян Альберт Захарович
- Оганесян Иван Фадеевич
- Шамамян Осип Грантович
Артисты хора
- Авакян Екатерина Ервандовна
- Балтаян Алиса Нишановна
- Григорян Валентина Нишановна
- Дубовик Ада (Адель) Анатольевна
- Кесабабян Цветана Карповна
- Канканян Арамаис Михайлович
- Налбандян Георгий Иванович
- Саркисян Абрам Иванович
- Степанян Георгий Суренович
Артисты оркестра
- Будакян Анаида Яковлевна
- Мхитарян Джульетта Ивановна
- Аветисян Юрий Артемович
- Айрумян Григорий Артемьевич
- Аракелян Спартак Нерсесович
- Гркашарян Владимир Минасович
- Диланджян Вазген Нахапетович
- Дмитрюк Грант Николаевич
- Мангасарян Вилли Арамович
- Маркарян Анатолий Вардгесович
- Мелик-Степанян Артур Мартынович
- Минасян Вазген Артемьевич
- Мкртчян Артемий Галустович
- Папоян Роберт Артемьевич
- Саркисян Владимир Суренович
- Саркисян Карлен Вачаганович
- Тунян Гарегин Аркадьевич
Независимая Армения
С развалом Советского Союза театральное искусство в Армении, как и на всем пост-советском пространстве, приходит в упадок. Выжив в тяжелые девяностые, театр обрел второе дыхание. В 1998 году на международном театральном конкурсе в Рустави, театр становится победителем в номинации «лучшая классическая постановка». Несмотря на все трудности, в 2007 году в театре было показано три новых спектакля и более 140 репертуарных постановок[4]. Ежегодно, начиная с 2010 года в театре проходит церемония вручения национальной театрально премии «Артавазд», которая была перенесена сюда из кинотеатра «Москва»[5]. Уже через год на премии «Артавазд 2011» проходившей в родных стенах, за постановку режиссёром Шушан Геворгян спектакля «Арегназан», театр получил главный приз в номинации «Лучший молодёжный спектакль»[6]. В 2013 году на премии «Артавазд 2013» спектакль «Кум Моргана», поставленный на сцене театра режиссёром Ервандом Казанчяном, был признан «Лучшим спектаклем»[7]
Награды
Общие
- 1945 — 2-е место на республиканском фестивале по случаю 25-летия установления советской власти в Армении.
- 1950 — лауреат премии министерства культуры СССР
- 1950 — диплом верховного совета Армянской ССР
- 1957 — диплом второй степени Всесоюзного фестиваля исполнительских искусств.
- 1989 — специальный приз премии Б. Брехта, спектакль Карьера Артуро Уи, режиссёр Армен Элбакян
- 1998 — лучшая классическая работа, приз за пьесу «Лисистрата» (международный театральный фестиваль в Рустави)
национальная премия «Артавазд»:
Индивидуальные
- 1967 — второй диплом в номинации «лучший актер» (республиканский театральный фестиваль)
национальная премия «Артавазд»:
Напишите отзыв о статье "Театр музыкальной комедии имени Акопа Пароняна"
Примечания
- ↑ 1 2 Музыкальная энциклопедия. т.1 — Гл. ред-ры. С. С. Мокульский, П. А. Марков — Изд-во «Советская энциклопедия», 1961 г. стр. 303
- ↑ Музыкальная энциклопедия. Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Т 1. А — Гонг. 1072 стб. с илл. М.: Советская энциклопедия, 1973
- ↑ Жукова Л. Л. 'В мире оперетты' / гл. Черты национальной оперетты /- Москва: Знание, 1976 — с.112
- ↑ [www.newsarmenia.ru/culture/20080327/41849501.html Ереванский театр музыкальной комедии нуждается в ремонте – директор]. Новости Армении (27 марта 2008). Проверено 12 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G31Hh84F Архивировано из первоисточника 21 апреля 2013].
- ↑ Сона Мелоян. [www.golosarmenii.am/ru/19965/culture/2556/ "Спартак" — Чемпион!]. Голос Армении (30 марта 2010). Проверено 12 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FxSKjnhD Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
- ↑ Влад Мурадян. [www.sobesednik.am/ru/social/492--l- Вручены театральные премии «Артавазд»]. Собеседник Армении (2011). Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6DXGF06jj Архивировано из первоисточника 9 января 2013].
- ↑ Сона Мелоян. [www.golosarmenii.am/ru/20385/culture/25732/ Награды царя Артавазда - в честь короля сцены Папазяна]. No 32 (20385). Голос Армении (30 марта 2013). [www.webcitation.org/6Fg1wFrnk Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий Театр музыкальной комедии имени Акопа Пароняна
– Ты говоришь, при смерти?Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
